В начале весны в издательстве «Альпина Бизнес Бук» выходит книга первого гендиректора IKEA в России Леннарта Дальгрена «Как я покорял Россию, а она — меня» (перевод Оксаны Белайчук). После того, как два топ менеджера IKEA, директор по Центральной и Восточной Европе Пер Кауфман и директор по недвижимости IKEA в России Стефан Гросс две недели назад лишились своих постов «за проявление терпимости по отношению к коррупционным действиям подрядчика», эта книга приобретает особую актуальность.
Леннарт Дальгрен — один из героев потребительской революции в России. Десять лет назад в нашей стране не было ни одного магазина IKEA. В прошлом году в Омске открылся уже 12-й. Дальгрен пережил в России множество приключений. «Приезжаешь, бывает, на работу в понедельник, посмотришь на часы — уже четверг», — вспоминает он. Спесивость губернаторов и мэров, придирки и некомпетентность чиновников помельче, противоречивые законы — от такого у кого угодно голова пойдет кругом. Но у Дальгрена было в запасе сверхоружие: признательность миллионов покупателей, скрытые и явные союзники на разных этажах российской власти. Дальгрен вернулся домой в 2006 году, но его отношения с нашей страной не закончились. Forbes публикует выдержки из его книги.
В воскресенье 21 марта Дальгрен приезжает в Москву, а 23-го, во вторник, будет в редакции Forbes отвечать на вопросы наших читателей. Если у вас есть свой вопорс Леннарт Дальгрен — задайте его здесь.
Про шведского посла
Никогда не забуду мою первую встречу с послом Швеции в России Свеном Хирдманом. Этот очень прямолинейный человек встретил меня со словами: «Так это ты у нас из ИКЕА. Тогда объясни, как же вы можете быть такими идиотами, чтобы начать строительство, не разобравшись сперва, что здесь происходит?»
Что тут скажешь? Единственное, что я смог ответить: «Если бы мы точно знали, что здесь происходит, нас, пожалуй, здесь бы не было. Было бы жаль, не правда ли?»
Про вице-губернатора Подмосковья
Вторая ИКЕА должна была расположиться на юге Москвы и тоже за МКАД, на бывших сельхозугодьях.
В связи с этим нас ожидал непростой тест на смирение. Часть земельного участка занимали «земли сельхозназначения», чей статус нужно было изменить на «земли производства», а это весьма непросто. Но еще хуже обстояли дела со второй частью участка, за которой был закреплен статус «лесных земель», категорию которых изменить практически невозможно. В этом процессе необходимо задействовать множество различных комитетов и ведомств — всего 39 инстанций. После очередной резолюции нам каждый раз говорили, что осталось получить последнее разрешение. Но вслед за этим выяснялось, что необходимо одобрение еще одного ведомства, а за ним — еще одного…
Мы передавали документы из одной инстанции в другую, прилежно собирая все необходимые подписи. Кульминацией (хотя и не последним этапом) стала подпись премьер-министра Примакова. Потом эта бумага вернулась к нам, пройдя через те же кабинеты, только в обратном порядке. Но мы рано расслабились, получив пакет документов. На участке по-прежнему росли деревья, которые предстояло вырубить — естественно, получив на это специальное разрешение. Кто ж знал, что получить разрешение на вырубку деревьев, которые растут в лесу, которого отныне формально не существует, невозможно? Воздерживаясь от оценок, замечу: определенные различия между российской и западной логикой объективно существуют.
Как же теперь получить разрешение на вырубку? Мы не знали. Проблема разрешилась с подачи вице-губернатора Московской области Михаила Меня, большого любителя спорта. Российское отделение ИКЕА совершило крупное пожертвование на развитие детского спорта в Московской области. После этого рубить деревья и начать строительство нам разрешили.
Про главу Солнечногорского района
Для того чтобы обеспечивать наши магазины товарами, необходим был дистрибьюторский центр. Мы начали подыскивать участок под него и нашли неплохой вариант в 30 километрах к северу от нашего первого магазина в районе деревни Есипово Солнечногорского района.
Глава района Попов оказался чрезвычайно активным человеком — он всегда был в пути с одной встречи на другую, всегда опаздывал, и люди из его приемной всегда объясняли его отсутствие тем, что он на встрече с губернатором. Впервые мы встретились с ним у нас в офисе — что в целом для него очень нехарактерно. После дежурного обмена приветствиями он внезапно заявил: «Мистер Леннарт, я все о вас знаю».
Конечно же, я поинтересовался откуда. Он ответил, что как раз едет из ФСБ, где внимательно изучил мое досье. Я не сомневался, что определенные данные обо мне там есть. Какое-то время мы подозревали, что наши телефоны прослушиваются. Слово за слово, я пытался выудить хоть какую-то информацию из Попова. Сначала он ограничивался общими словами, которые можно было отнести к кому угодно. Но я настаивал: «Скажите по крайней мере, что обо мне сказано плохого».
«Там особо отмечается ваш главный недостаток. Мистер Леннарт, вы очень скупой и экономите сверх меры».
Не успел Попов уехать, я сел писать запрос в ФСБ с просьбой предоставить выписку из моего досье. Я был почти уверен в том, что ответа не будет, но не мог удержаться. Через какое-то время в нашу службу безопасности позвонили из ФСБ, чтобы узнать, насколько серьезно следует относиться к моему запросу. Наш менеджер по безопасности подошел ко мне, чтобы выяснить, действительно ли я запрашивал такую выписку у ФСБ. Когда я рассказал ему обо всем, он еле сдержал смех.
Про Казань
Уже после первой рекогносцировочной поездки в Казань я понял, где мы будем строиться. Во второй раз я приехал с картой, на которой был отмечен наш участок.
Встреча с городской администрацией прошла отлично — мэр города Камиль Исхаков и его заместитель Раис Мубаракзянов встречали нас с поистине восточным гостеприимством. Они обещали проработать ряд вопросов, ознакомиться с проектом и вернуться к нам с ответом. Не успел наш обратный рейс приземлиться в Москве, как мы уже получили из Казани подтверждение: реализация проекта возможна, но при условии, что магазин будет открыт к тысячелетию Казани. Мы пообещали успеть к назначенному сроку и сразу же наметили дату закладки первого камня и предполагаемого открытия.
Казань, конечно же, интересовала нас, но далеко не в первую очередь. Решение начать с этого города было продиктовано сердцем, а не рациональными доводами. Мы заразились энтузиазмом руководства, и, как только мэр Камиль назначил своего заместителя Раиса лично курировать проект ИКЕА, который в свою очередь был объявлен приоритетным, мы дали зеленый свет, и работа началась.
Нам с женой понравилось бывать в Казани. Если мы ехали, то всегда на поезде. Ночной поезд отправлялся из Москвы поздно вечером и прибывал в Казань в шесть утра. Обычно на перроне нас встречал вице-мэр Раис. Он всегда стоял ровно напротив выхода из нашего вагона с огромным букетом роз для моей супруги. Его сопровождали одетые в национальные костюмы девушки, угощавшие нас хлебом-солью. Раис всегда радовался, когда я приезжал с Анной. По его мнению, это значило, что я приезжаю в Казань не только по служебной необходимости, но и по зову сердца. Так оно и есть.
Спустя год после того, как я впервые переступил порог мэрии, чтобы рассказать о себе, компании ИКЕА и земельном участке, который мы присмотрели, в Казани открылся магазин ИКЕА. Это абсолютный рекорд, нигде в мире открытие не происходило так быстро.
Когда я вспоминаю Казань, я не могу отогнать от себя мысли о том, что вся Россия могла бы быть такой же активной, открытой и динамичной. Никаких препятствий или бюрократических проволочек не было и в помине. Почему в других регионах чиновники не делают все возможное, чтобы превратить Россию в самую привлекательную для инвестиций страну в мире?
Про Краснодар
Изначально в списке приоритетных для нас городов-миллионников Краснодар не значился, но руководство города и района само предложило начать переговоры об инвестициях в регион.
При ближайшем рассмотрении выяснилось, что город действительно представляет для нас интерес. Нам предложили очень удачно расположенный участок, который мы сразу же согласились приобрести. Как обычно, начался торг. Но вскоре до нас дошли слухи о том, что эта территория больше не принадлежит городу. Слухи оказались верными — город передал участок другому владельцу. Мы связались с его представителем, который, не раскрывая имя собственника, назвал цену, впятеро превышающую ту, о которой мы уже договорились с властями.
Мы недвусмысленно дали понять администрации города, что подобные попытки водить нас за нос категорически неприемлемы. Мы начали переговоры с президентом Адыгеи, анклава в составе Краснодарского края. Граница между густонаселенным Краснодаром и маленькой Республикой Адыгея проходит по реке Кубани. Прямо напротив Краснодара, на территории Адыгеи мы и приобрели огромный земельный надел. Сегодня на этой земле располагается семейный торговый центр «Мега», основная часть посетителей которого приезжает из Краснодара и окрестностей.
Про Путина
Я очень хотел, чтобы [основатель IKEA] Ингвар Кампрад встретился с президентом Владимиром Путиным. Мне казалось, эти два человека непременно найдут общий язык. Для Ингвара встреча с Путиным, конечно, стала бы ключом, который в будущем мог распахнуть перед нами не одну дверь. Путину, вероятно, тоже было бы интересно встретиться с известным и серьезным бизнесменом, который считает Россию страной, приоритетной для инвестиций.
Ингвар относился к этой идее не без интереса, но далеко не с таким энтузиазмом. Однако мне удалось убедить его написать Путину письмо на немецком языке, которое передали лично президенту. Конечно, наивно было предполагать, что это сработает, но нам говорили, что Путин читал его и, поскольку в нем поднимались вопросы экономического характера, передал его вице-премьеру Александру Жукову. Не исключено, впрочем, что это решение было принято кем-то из президентской администрации.
Узнав, что наше послание «расписано» Жукову, я расстроился и подумал, что стоит оставить эти попытки. Но Ингвар не терял оптимизма: встретиться с вице-премьером следует непременно. Я пообещал организовать эту встречу в кратчайшие сроки.
Ингвар несколько раз общался с Жуковым, обсуждая ситуацию в стране и мире. Вице-премьер подчеркивал, что российское правительство поддерживает деятельность ИКЕА в России и готово содействовать в реализации нашей инвестиционной программы. Ингвар повторял, что Россия является для ИКЕА приоритетной страной. Эти встречи неизменно проходили в обстановке взаимного доверия и уважения. Как-то я вновь оказался среди людей, с которыми можно было обсудить возможность встречи между Кампрадом и Путиным. Один из присутствующих сказал по-русски, что ИКЕА вряд ли захочет встречаться с Путиным. Я поинтересовался почему. Не знаю, говорили они серьезно или шутили, но ответ был такой: «ИКЕА же на всем экономит, а по нашему таксометру встреча с Путиным будет стоить пять-десять миллионов долларов, которые вы никогда не заплатите». Инстинктивно я почувствовал, что, пожалуй, будет лучше не развивать эту тему, и ничего не ответил.
Про мебельное производство
Российское руководство неоднократно высказывало пожелание, чтобы ИКЕА организовала в России собственное производство. По его мнению, это послужило бы веским доказательством серьезности наших намерений. В первые годы нашей работы в этой стране формально вложения в торговые центры не считались реальными инвестициями.
Лишь небольшой процент закупаемой нами продукции приходится на собственное производство ИКЕА. Мебельными фабриками в разных странах управляет наша производственная группа Swedwood. В России первый лесозавод Swedwood открылся в 2002 году в Ленинградской области при полной поддержке областного правительства. Мы рассчитывали расширить свое присутствие в России, в частности, за счет покупки нового полностью оборудованного производственного комплекса, который продавался с аукциона.
Специалисты Swedwood внимательно изучили это предприятие и приступили к оформлению заявки на участие в торгах. Но вскоре им позвонил растерянный администратор аукциона и сообщил, что не примет заявку. Он неохотно рассказал, что ему позвонили из министерства и объяснили, что это предприятие должно достаться некоей российской компании, повлиять на это решение невозможно и можно только выразить глубокое сожаление.
В России есть все, что необходимо для успешного мебельного производства. Есть прекрасная сырьевая база, энергоресурсы и квалифицированная рабочая сила. Не хватает лишь одной, но очень существенной детали, без которой организовать прибыльное мебельное производство практически невозможно и которой российские чиновники обычно не придают особого значения. Производству необходима стабильность, возможность строить реалистичные прогнозы. Любые сбои, задержки и резкие перемены могут свести бизнес-план на нет. Уверен, что именно этим можно объяснить, почему российская мебельная промышленность не развивалась так, как мы рассчитывали. Во всяком случае, по этой причине руководство промышленной группы Swedwood весьма скептически оценивает перспективы дальнейшего развития бизнеса в России.
Про Батурину
Один случай, связанный с именем госпожи Батуриной, супруги московского мэра Лужкова — известной, амбициозной и преуспевающей бизнес-леди и самой богатой женщины в России, — долго не выходил у меня из головы. Батуриной принадлежат строительные компании и целый ряд других производств, в частности, заводы, которые делают мебель из пластмассы. В одной из наших встреч с представителями этой компании, которую мы рассматривали в качестве потенциального поставщика, неожиданно приняла участие сама госпожа Батурина. Она вошла в комнату посреди разговора и, не представившись, заявила, что если мы собираемся закупать продукцию одного из ее предприятий, то делать это предстоит на ее условиях. Условия эти оказались за гранью разумного и были абсолютно неприемлемыми. Потом нам говорили, что это разногласие сыграло роль красной тряпки в наших последующих переговорах с ее супругом о строительстве ИКЕА на Кутузовском проспекте. До сих пор не могу поверить, что это может быть правдой.
Про стукачей из ФСБ
Один из дошедших до наших дней пережитков старой советской системы — это разного рода доносчики, работающие на ФСБ и внедренные во все крупные предприятия. Это часть повседневной жизни, совершенно обыденная и в большинстве случаев совершенно безвредная.
За годы моей работы в России служба безопасности ИКЕА не раз докладывала мне о подобных людях. Я с самого начала решил полностью игнорировать это явление. Мне было совершенно неинтересно знать, кто у нас «стукач», а кто нет, — нам в любом случае нечего скрывать. Если бы я все время думал про то, что, где и кому сказал в собственном офисе, я бы просто не смог работать. При случае я рассказал об этом Ингвару, и он согласился, что если к нам кого-то и внедрили, то нам это только на пользу. Пусть все знают, что наши намерения серьезны и скрывать нам нечего.