Накануне Нового года на Петербург обрушился снегопад невиданной силы. Власти, как и в других случаях, к нему были не готовы и чистили только главные магистрали. Особенно вылизывали дорогу от Смольного до улицы Правды, где живет губернатор, а также дорогу к ее даче — ничто не должно смущать зрение пассажира лимузина. Вид прочих улиц с гигантскими сугробами, внутри которых, как в коконе, укрыты машины, напоминал о блокаде. Но самый ужас творился во дворах. Мы увидели реальные последствия реформы ЖКХ: дворники из Средней Азии, оказывается, обязаны чистить только дорожку от подъезда до внутриквартальной дороги, а все проезды должна убирать наемная техника, которой не хватало даже на очистку главных магистралей. Машины медленно, натужно завывая, ползли на пузе следом за спотыкающимися прохожими, которые вынуждены были держать путь по одной из двух глубоких колей, пробитых колесами наших машин…
Выждав пару дней, 30 декабря я напечатал и расклеил по подъездам нашего дома объявление: «Владельцы автомобилей! Надежды на власть нет никакой. Призываю вас завтра в 12 часов с лопатами и семьями выйти на истинный субботник и вычистить подъезды к дому». Жена посмеялась над моей наивностью и предрекла, что буду я, как герой фильма «Коммунист», столь убедительно сыгранный артистом Урбанским, совершать свой трудовой подвиг в одиночестве.
И действительно, первый час я скреб лопатой в совершеннейшем безлюдье. Но приехал на джипе подполковник-сосед, посмотрел-посмотрел, сгонял куда-то (видно, в комендатуру), привез десяток лопат (петроградцы теперь знают, что это истинное богатство — в конце декабря лопаты стали страшным дефицитом, проще всего было смотаться за ними в финскую Лаппенранту). К нам стали присоединяться и другие соседи. Вдесятером мы лихо расчистили пространство перед домом и дорогу на выезд из квартала. Жаль, не было глинтвейна, да и мужики сдерживались: был все же вечер 31 декабря. На прощание договорились, что, как пойдет снег, все дружно выйдем и…
А через неделю с лишним снова повалил снег и, зная его подлую привычку из мягкого и легкого превращаться в тяжелый и жесткий, я вышел с лопатой, полагая, что скрежет моей лопаты станет призывным кличем для новообретенных товарищей-автомобилистов и полутора тысяч остальных жителей дома. Новый год и Рождество уже прошли, делать все равно нечего, не лежать же все время на диване! О, как я жестоко ошибся! Подвиг Урбанского и Ганди (помните, гуру ненасильственного сопротивления всегда говорил после обеда: «Если кто не хочет мыть посуду, то я помою!») мне пришлось повторить в течение трех часов в полном одиночестве. Нет, вру! Вышел один человек с лопатой (я обрадовался), вычистил снег вокруг своей машины и уехал, оставив на вычищенном куске асфальта некий обелиск из фанеры с надписью большими буквами: «Не занимай место, убью!». Пришел и другой, взяв у меня запасную лопату со словами: «Помогу, если выставишь сто грамм!» От идиотизма ситуации я захохотал и нанял уже было бедолагу, но ему было так тяжело после праздничных возлияний, что он не смог ни разу взмахнуть лопатой.
Поразительнее всего вели себя мои былые товарищи-автомобилисты. Они, не здороваясь, проходили к своим машинам, деловито их заводили, снимали аккумуляторы на подзарядку, грузили что-то и, не глядя мне в глаза, проезжали мимо. Возвращаясь, они так же, не глядя мне в глаза, смиренно ожидали, когда я сойду с дороги, которую чистил. А я, не на шутку разозлившись, страшно скрежетал по асфальту лопатой, и скрежет этот выражал мой гнев и презрение к окружающему миру. Этот крик души нельзя заглушить никаким телевизором, от него не спасали никакие стеклопакеты. Но двор безмолвствовал, и скрежет мой никому не царапал душу, хотя все видели, что работает совсем не таджик! Скрежет услышала только моя жена, которая под конец присоединилась ко мне, не дав мне одному завершить добровольную епитимью…
…И вот уже дома, накупавшись в ванне, переодевшись, с рюмкой ледяной водочки в руках, перед огромным круглым блюдом студня, напоминавшим замерзший сельский пруд, я размышлял о причудливых путях становления гражданского общества в России… Вроде бы для этого так мало нужно: выйти не, как у Галича, «на площадь», а просто во двор с лопатой, преодолеть извечную нашу отмазку, которой оправдывается убожество всей жизни: «От нас это не зависит!», сделать хотя бы маленький кусочек жизни зависимой только от нас…. Но нет! Один раз, в экстремальной ситуации, достигнув дна, можем что-то сделать вместе, а уже во второй раз – никак! Впрочем, может, я, совсем не идеальный гражданин, чего-то в этой жизни не понимаю…
Автор — доктор исторических наук, профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге