Статья опубликована в журнале «Русский Newsweek» №48 (267) за 2009 год
На то, что никакого внятного восстановительного тренда в экономике нет, указывает не только плохая октябрьская цифра промышленного производства, но и другие индикаторы. Опросы промышленных предприятий, проводимые ИЭПП, демонстрируют, что в ноябре оказались прерваны восходящие линии в динамике оценок спроса на продукцию и будущего роста ее выпуска. То, что конечный спрос не растет, видно и по сокращению оборота розничной торговли. Зато растет импорт. Причем в прежние годы половину его составляли инвестиционные товары — станки и оборудование. В кризис эта часть сокращалась быстрее, а доля потребительских товаров росла, то есть в реальности сегодня их импорт растет быстрее, чем импорт в целом. А это также прямой вычет из спроса на отечественные товары.
Правительственные чиновники скорее всего вновь все будут валить на банки: мол, не кредитуют промышленность! Но это по большей части пустые отговорки. До кризиса предприятия охотно брали кредиты: они были дешевы, спрос на продукцию рос, да к тому же быстро росли цены, поэтому было выгодно работать даже на склад. Теперь все наоборот: спрос стагнирует, цены не растут, а кредиты дороги. Для многих предприятий наращивать выпуск просто не имеет смысла. Это в правительстве думают, что цель промышленности — приблизиться к докризисным показателям и продемонстрировать успехи в преодолении спада. Цель промышленности — рентабельность. А добиться ее при стагнации спроса увеличением выпуска невозможно. Да еще на фоне укрепления рубля и запретов сокращать занятость.
Российская экономика несколько лет сидела на искусственной подкачке и демонстрировала успехи, не соответствующие ее фундаментальным показателям. Поэтому и валится сегодня она глубже, чем другие, и оттолкнуться ото дна ей труднее. Потому что дно это — сплошной ил.
Российская экономика последних лет — это такое «три в одном». Когда цены на нефть росли, это вело не только к росту доходов, но еще и к укреплению рубля и притоку капитала. Зато когда цены на нефть падают, оба эти фактора действуют в обратном направлении и значительно усиливают эффект от падения цен. Получаются такие качели на одной дужке и с огромной амплитудой.
Но совсем не во всем тут виновата треклятая нефть. С 2004 года руководство России проводило политику, усиливавшую, по сути, спекулятивный эффект нефтяных доходов для экономики. Примерно в это время Владимир Путин и его друзья открыли, что совсем не все инвесторы отказываются работать в странах с плохим инвестиционным климатом. И хотя ясно было, что платой за это бывает более высокая норма прибыли, климат начали портить с неким даже победительным торжеством — слишком велико было желание переделать экономику под себя.
Сначала все выглядело прекрасно. Рост сырьевых доходов разгонял стоимость активов и стимулировал приток капитала, а ускоренный рост доходов населения разогревал потребительский бум. В результате быстро росли и фондовый рынок, и доходы, и спрос, и выпуск, и еще внутренние цены буквально на все. Это, правда, подавляло возможности экспорта несырьевых товаров и еще более удаляло экономику от диверсификации. Зато создавало иллюзию невероятного успеха и почву для любви к начальству. Эта-то почва и стала теперь нашим илом. Когда выяснилось, что наш бегун без допинга не бегает, что ноги его — кредитные ходули. А инвесторы готовы терпеть этот климат, только пока есть сверхприбыль.
Климат же тем временем довели до состояния просто африканского. В самом начале нам говорили, что ЮКОС — единичный случай. Но через пару лет друзья и знакомые кролика просто расчертили экономику России на сектора — кому что — и принялись каждый за свой единичный случай. Под разговоры о восстановлении промышленности переделили машиностроение, вертолетостроение, автомобилестроение, авиаперевозки и далее по списку. Под разговоры о поддержке экспорта одни чиновники крышевали воровство бюджетных денег через схемы возврата НДС, а другие всячески усложняли эту процедуру для реальных компаний, возводя запретительный барьер для выхода на внешний рынок.
В результате PricewaterhouseCoopers называет сегодня Россию мировым лидером по экономическим преступлениям, тюрьмы забиты коммерсантами, не вписавшимися в планы восстановления промышленности, а российские производители программных продуктов в массовом порядке бегут в Белоруссию и Украину. В институциональном смысле наша экономика похожа на зачумленный город, по улицам которого ходит невысокий человек с завязанными глазами и декламирует что-то про модернизацию и часовые пояса.
Но в принципе есть инвесторы, которые все равно с нами готовы работать. Правда, $75 за баррель в таком климате им кажется уже маловато.
Автор — политический обозреватель, сотрудник Института экономики переходного периода