До недавнего времени считалось, что причины Великой депрессии установлены. Но в последние годы экономисты вновь обратились к ее изучению, используя последние достижения экономической теории и количественных методов. Новые исследования принесли неожиданные результаты. Оказалось, что некоторые аспекты депрессии никак не укладываются в привычные объяснения.
Традиционная точка зрения состоит в том, что депрессия начиналась как обыкновенная рецессия, которая переросла в депрессию из-за череды банковских кризисов и неспособности Федеральной резервной системы увеличить денежное предложение. Восстановление экономики шло своим ходом до 1937 года, когда ФРС вдруг повысила норму резервирования, а президент Рузвельт сократил объемы бюджетных расходов.
Однако ни глубина депрессии, ни ее длительность не согласуются с традиционными объяснениями. Депрессия была суровой с самого начала — промышленное производство в первый же год упало на 35%, задолго до набега вкладчиков на банки и сокращения денежного предложения.
Да и продолжалась она гораздо дольше, чем следовало. После 1933 года производительность быстро росла, ликвидности было хоть отбавляй, банковский сектор стабилизировался, дефляция была побеждена, а ФРС стимулировала спрос, увеличив денежную базу в 1933-1939 годах более чем в два раза. Несмотря на это, экономика даже не приблизилась к долгосрочному тренду. В 1939 году по сравнению с долгосрочным трендом потребление на душу населения не восстановилось вообще, а количество рабочих часов выросло всего на 20%. Объем инвестиций немного увеличился, но все равно был ниже тренда более чем на 60%.
Депрессия продолжалась все 1930-е, без особых признаков восстановления. Но этот факт укрылся от взгляда экономистов, которые обращали внимание на темпы роста валового внутреннего продукта и изменение уровня занятости. Некоторые экономисты указывают на сравнительно быстрый рост производства и снижение безработицы как на признаки выхода из кризиса. Но безработица — очень ненадежный индикатор. Она не учитывает ни того, сколько рабочих мест было восстановлено и создано вновь, ни количества отработанных часов. Кроме того, на этот показатель влияет тот факт, что хронические безработные в какой-то момент просто перестают искать работу.
Чтобы судить о восстановлении исходя из роста производства, нужно иметь некий критерий. И по эмпирическим, и по теоретическим критериям рост должен был быть куда более быстрым, чем в действительности, особенно учитывая увеличение производительности труда. На самом деле почти весь рост производства был обусловлен увеличением производительности, а не количества отработанных часов. В этом смысле глубина и продолжительность депрессии просто не имеют аналогов в истории.
По каким же причинам депрессия оказалась настолько глубокой и продолжительной? Ответ на этот вопрос некоторые экономисты ищут, изучая рынок труда. Их интерес вызван не только тем, что количество рабочих часов оставалось на низком уровне в течение всей депрессии, но и тем, что зарплаты в промышленности в конце 1930-х годов были на 20% выше долгосрочного тренда.
Зарплаты выше рыночных и депрессия — вещи абсолютно несочетаемые. Депрессия — это по определению период низкой занятости и низкого уровня жизни. Обычные силы спроса и предложения должны были привести к снижению зарплат, что, в свою очередь, уменьшило бы издержки бизнеса и увеличило занятость и объемы производства.
Почему же закон спроса и предложения не сработал? Главной причиной стала, по всей видимости, государственная политика, нацеленная на ограничение конкуренции. В 1933 году с целью выхода из кризиса был принят закон о восстановлении национальной промышленности. Он разрешал компаниям открыто вступать в сговор, что раньше было прямо запрещено антимонопольным законодательством. Речь могла идти об установлении минимальных цен или ограничении объема производства. Промышленники получили право формировать картели, а взамен должны были поделиться частью своих монопольных прибылей с работниками, повысив им зарплаты.
Многие отрасли приняли кодексы добросовестной конкуренции, и после их одобрения правительством цены на продукцию этих отраслей и зарплаты подскочили вверх. В отраслях, где сговора не было, например в сельском хозяйстве, цены и зарплаты оставались низкими.
Даже после того как закон о восстановлении был признан неконституционным, та же практика была сохранена благодаря принятию Национального закона о трудовых отношениях — закона Вагнера. Он существенно усилил переговорные позиции профсоюзов и привел к дальнейшему росту зарплат, включая их существенное повышение незадолго перед рецессией 1937-1938 годов. Антимонопольные санкции тоже почти не применялись.
В конце 1930-х эта политика начала меняться, и количество рабочих часов стало расти. В конце 1940-х в закон Вагнера были внесены поправки, и зарплаты в промышленности пришли в соответствие с производительностью, а число рабочих часов на душу населения вернулось к нормальному уровню.
Для более полного понимания Великой депрессии историкам и экономистам придется еще немало потрудиться. Но почти наверняка удовлетворительное изложение истории невозможно без ответа на вопрос, почему не сработали нормальные рыночные силы конкуренции, особенно на рынках труда в промышленности.
Автор — профессор Калифорнийского университета в Лос-Анжелесе.