Юлия Вознесенская: «Процедура ЭКО не страшная — сложнее на нее решиться»

Об особенностях клиники
Обычно ЭКО-лаборатории в России — это отдельные клиники. Наше отделение — часть Центра женского здоровья ЕМС, что большое преимущество. Кроме того, в ЕМС наши пациенты всегда могут получить консультацию врача любой специальности: от невролога до онколога. В обычной практике ЭКО такое редко встречается. 

ЭКО-лаборатории растут как грибы. В год в Москве открывается по пять-шесть клиник. Но через три-четыре года они сбавляют темпы либо закрываются. Это связано не только с сокращением числа пациентов, но и с плохой командной работой. По опыту знаю, что одной из причин развала коллектива является отсутствие тесной ежедневной связки репродуктолог–эмбриолог, когда оба работают вместе, могут подключиться к процессу в любой момент и консультировать друг друга.  У нас эта связка есть, и мы за нее держимся. 
В большинстве своем наши пациенты — это пары, которые многое перепробовали. Мы с ними беседуем полтора часа только о том, какие исследования и протоколы стимуляции они уже проходили. Как правило, эти пациенты лучше многих врачей понимают, что с ними происходит. 


О возрасте, когда можно делать ЭКО
Вероятность наступления беременности определяется возрастом и количеством яйцеклеток. Многие считают, что, если до 45 у них не получится забеременеть естественным путем, они обратятся к нам. Но в таком возрасте я мало что смогу сделать. ЭКО — замечательный метод, но он имеет возрастные ограничения.  
В среднем каждая вторая наша пациентка до 38 лет беременеет после ЭКО. Дальше с каждым годом вероятность снижается на 5–7 %. К 45–46 годам это единичные случаи. Бывает, на консультацию обращается 50-летняя женщина. Говорит, что планировала ребенка последние двадцать лет и вот наконец решилась. Но теперь ее единственный шанс — донорский эмбрион. 


О пациентах
Чаще всего к нам обращаются две группы пациентов. Первая — так называемые poor responders, или «плохие ответчики». Это женщины, у которых яичники продуцируют мало яйцеклеток. Каждый ооцит в этом случае на вес золота. У 40-летней женщины нельзя получить 20 клеток, как у 20-летней. Для такой пациентки три-четыре клетки — уже хорошо. Поэтому нам приходится прибегать к всевозможным вариантам стимуляции. 
Вторая группа пациентов — implantation failure, или женщины с нарушенной имплантацией. В этом случае, наоборот, яйцеклеток много, но эмбрионы не приживаются после переноса. Для таких пациенток разработано много интересных подходов: стратегия freeze all, двойные переносы, ранние переносы эмбрионов, PGS (преимплантационный генетический скрининг) и многое другое. Но когда наступит беременность, зачастую трудно предсказать, это требует скрупулезной работы врача и терпения пациента. 


О процедуре ЭКО
Многие считают, что, вступая в программу ЭКО, они могут выпасть из социальной жизни. Это не так. Программа начинается на второй-третий день цикла, а заканчивается через две с небольшим недели. Самая волнующая процедура — забор яйцеклеток. Она проходит под легким наркозом, и через час женщина уже может идти на работу. Затем на третьи-пятые сутки после пункции мы переносим эмбрион. Это абсолютно безболезненная процедура, которая не требует наркоза. Она длится около пяти-семи минут. Мы заранее обговариваем, сколько эмбрионов будем подсаживать: один или два. Моя задача — тонким катетером ввести эмбрион в полость матки. Пациент в это время наблюдает за процессом на экране. 

Через десять дней женщина сдает анализ крови на ХГЧ. Результат покажет, наступила ли беременность. Если результат положительный, мы ждем пациентку на прием через неделю и сопровождаем ее до семи-восьми недель. После передаем нашим коллегам акушерам–гинекологам. Если у женщины остаются в клинике эмбрионы, обязательно напоминаем об этом и будем очень рады, если через год-два после родов увидим эту пациентку, пришедшую за вторым малышом. Сам по себе протокол ЭКО не страшный — сложнее на него решиться. 
Ко мне на прием приходит порядка 20 человек в день. В месяц мы делаем около сотни процедур ЭКО. Средняя вероятность наступления беременности на один перенос эмбриона — 50 %. 


О кооперации с онкологами
Как правило, в нашей стране онкологам есть чем заняться и без репродуктологов. Тогда как во многих европейских странах онкобольным предлагают заморозить яйцеклетки перед химиотерапией. В России же больной не готов ни о чем другом слышать, а врач не готов ни о чем другом говорить, кроме лечения. 
Если пациентка — молодая женщина с нереализованной репродуктивной функцией и у нее есть шанс на выздоровление, наш онкогинеколог направит ее к нам. Ведь рано или поздно возникнет вопрос о собственных детях. В период между операцией по удалению опухоли и курсом химиотерапии мы можем заморозить яйцеклетки. 

Из показательных случаев могу вспомнить 40-летнюю пациентку с раком эндометрия. Онкологи ввели ее в ремиссию и направили к нам. Во время пункции удалось получить всего одну яйцеклетку. Это минимальный шанс на беременность. Тем не менее мы смогли получить беременность, и в итоге у женщины родилась здоровая девочка. Спустя восемь недель после родов онкологи удалили пациентке матку, как и планировалось перед началом лечения.

О донорских программах
Не каждая клиника может себе позволить донорский банк. У нас он есть. В случае необходимости пара может воспользоваться донорским ооцитом, спермой или эмбрионом. Сейчас это очень востребованная процедура. Без донорских программ ЭКО-лаборатория не может работать в полную силу. Также есть понятие «социальная витрификация». Пациентка, заморозившая у нас ооциты, может воспользоваться ими позднее, когда будет готова к материнству. Женщина взрослеет, а ооциты нет. 
Моей самой взрослой пациентке было 64 года. Она родила с помощью донорской яйцеклетки.

С одной стороны, нам хочется, чтобы был введен возрастной ценз на проведение программ ЭКО. Ведь когда к тебе обращается 55-летняя пациентка, ты понимаешь, что у ребенка будет пожилая мама. Поэтому во многих странах возраст регулируется. Но это не решает проблему, женщины едут в другие страны, где таких ограничений нет — если им нужен ребенок, они на все готовы. 
При этом ситуации бывают очень разные. Молодая семья — не гарант счастья ребенка. К нам часто обращаются пациентки, потерявшие семью. Или одинокие мужчины. Например, 50-летняя вдова, у которой погиб ребенок. Кто возьмет на себя смелось решить: оставить на долгие годы донорские эмбрионы в криобанке или подарить одинокому мужчине или женщине ребенка. Мы ведь не знаем, что будет дальше — пары могут и в 25 лет развестись. А взрослые пациенты приходят к нам, сделав осознанный выбор. 


О завуалированном чайлдфри
Сейчас планирование ребенка — это тренд. Многие приходят в клинику, потому что испытывают давление родственников, близких или в их окружении это своеобразная мода. Это такое завуалированное чайлдфри. Среди наших пациенток тоже есть такие. Им интересен исключительно процесс обследования и планирования. Сама беременность им не очень нужна. Когда дело доходит до главного, они заболевают, уезжают в командировку. Но при этом для своего окружения делают вид, что пытаются забеременеть. 
Я хочу, чтобы у нас были законные механизмы отказа таким пациентам. Жизнь без детей — тоже норма. Человек имеет право выбора. Но мы по-прежнему во многих вопросах остаемся «страной советов». ЭКО — не самый простой метод забеременеть. К нему нужно прибегать только в том случае, когда жизнь без ребенка не имеет смысла. Ни в коем случае не в угоду кому-либо.


О суррогатном материнстве
Наша задача — не навредить участникам процесса: пациентке, ее мужу, суррогатной матери и ее семье. Именно поэтому все программы суррогатного материнства проводятся по строгим медицинским показаниям, а не по прихоти женщины или супружеской пары. К сожалению, в таких программах полностью никто не защищен. Именно поэтому очень важна формальная часть — составление грамотного договора между сторонами. Обычно все боятся, что суррогатная мама не отдаст ребенка. Но у нее куда больше рисков — она может выполнить все обязательства, а родители возьмут и изменят свои планы: разведутся или решат, что у них недостаточно средств или сил для воспитания ребенка.

Наконец, бывают и трагические случаи гибели родителей. 
В программу суррогатного материнства допускаются женщины, уже имеющие ребенка. Это обусловлено рядом причин, и одна из них — отсутствие гарантии, что все пройдет гладко. Бывали случаи, когда суррогатная мама теряла матку. Или ей делали кесарево, и она выписывалась с рубцом на матке. 


Об особых случаях 
Некоторые пациенты подписывают пакет документов, не читая детально договор. Например, пара заморозила эмбрионы, а потом развелась. Мужчина, не особо вчитываясь в договор, письменно подтвердил, что все права на эмбрионы остаются у жены: в случае развода, его гибели и так далее. А после развода прибегает в клинику и просит аннулировать им же подписанный документ. Без помощи юристов решить эту проблему очень сложно.
Бывают и другие ситуации. Например, мы сделали двоих детишек супружеской паре. Когда второму исполнилось восемь месяцев, муж умер от лейкоза. У нас остались их эмбрионы. Семья мужа просит утилизировать их. Но жена не хочет, потому что планирует родить еще одного ребенка. 

К нам как-то обратилась женщина, у которой умер сын. Он лечился в Германии от рака. Там же он сдал сперму, чтобы воспользоваться ею после выздоровления. Но не выздоровел. Перед смертью парень передал матери право распоряжаться его биоматериалом. В итоге его гражданская жена родила прекрасного мальчика. Девушка счастлива, что у нее появился ребенок, а бабушка рада внуку.