Чувство принадлежности: как работают с локальной идентичностью
Полная pdf-версия журнала Real Estate доступна по ссылке.
Из чего складывается локальная идентичность и кто ее формирует в Москве? Forbes Real Estate обсудил это с теми, кто работает с городскими смыслами.
Знаки в большом городе
Локальную идентичность можно описать как чувство принадлежности человека или сообщества к определенной территории. Оно естественным образом возникает в маленьких поселениях, там, где людей объединяют традиции, бытовые привычки, образ жизни. «На малых территориях работа с локальной идентичностью дает ощутимый результат, — рассказывает бренд-стратег и сооснователь компании «Асмысл» Наталья Маковская. — Когда мы разработали дизайн-код для Сольвычегодска (Архангельская область), город заметно очистился от сайдинга, даже домашнее благоустройство люди стали делать по нашим принципам. Мончегорску (Мурманская область) мы предложили концепцию «город в окружении озер»: разработали логотип, карту и навигацию, привлекли финансирование к реконструкции набережной. Город на глазах повернулся в сторону озер: на набережной появился малый бизнес и разные сервисы, жители стали реставрировать фасады. Раньше это был закрытый моногород, теперь — дружелюбное пространство, куда приезжают туристы. Такие проекты помогают объединить людей вокруг общих задач».
Но как формируется эмоциональная связь с пространством мегаполиса? Обычно она начинается с чувства принадлежности к своему району. И административное деление часто не совпадает с образом территорий, бытующим в сознании людей. Так возникают вернакулярные районы (от англ. vernacular — народный, местный) — территории, за которыми местное сообщество и соседи признали определенную идентичность. Яркий пример — Китай-город: исторически так назывался район, примыкающий к стене Кремля, в границах Китайгородской стены. Но в 1990–2000-х, с развитием барной и клубной культуры, москвичи стали так называть кварталы от станции метро «Китай-город» до бульваров.
Вернакуляр интуитивно понятен людям, ведь он отражает характер района и связанные с ним повседневные практики. А вот официальное деление порой кажется нелогичным: так, музей-заповедник «Царицыно» расположен за пределами района Царицыно.
Насколько крупной может быть территория, чтобы человеку хотелось соотносить себя с ней? Испокон веков города застраивались кварталами, где между соседями складываются особые отношения. В XX веке бурный рост городского населения привел к укрупнению планировочной единицы: так, сначала появились рабочие поселки и соцгородки, а затем типовые микрорайоны (эталонный — московские Черемушки). Проблему растущих городов это решило, но с локальной идентичностью возникли проблемы: в спальных районах люди живут разобщенно и ездят отдыхать в центр. А главным маркером любого места становится название станции метро.
Уже в наше время возникла идея мультиквартала: девелоперы заботятся о создании живой городской среды внутри застраиваемых территорий и чтобы все необходимое находилось в пешей доступности от дома.
Существует ли локальная идентичность у мегаполиса в целом? У многих городов есть характер и имидж, который определяет отношения людей с пространством. Портрет города часто строится на туристических стереотипах: например, Париж романтичный, Берлин веселый, Милан модный, Сингапур футуристичный. Есть и другие особенности, которые тоже определяют отношения людей с пространством: Стамбул огромный и хаотичный, Дубай жаркий, Петербург ветреный.
Из чего складывается идентичность Москвы? Это эклектичный город контрастов, который никогда не спит. У него радиально-кольцевая планировка и нет понятия «старый город», условный центр помещается внутри Садового кольца, но жизнь бурлит и за его пределами, город активно растет и осваивает бывшие промзоны и окраины, а общественный транспорт быстро развивается и делает доступными разные районы. Столица служит экономическим центром страны и притягивает специалистов отовсюду, отсюда еще одна особенность: идентичность чаще всего создают не совсем локальные люди, практически у каждого москвича в семье есть сюжет с переездом в том или ином поколении.
Как исследовать смыслы
Прежде чем создавать новые смыслы, важно выявить старые — с помощью тех, кто меняет Москву прямо сейчас. Городскими исследованиями занимаются специалисты из разных областей: урбанисты, историки, социологи, антропологи, культурологи, археологи, географы, экономисты. У каждого свои методики наблюдений, которые потом ложатся в основу проектов, формирующих локальную идентичность. Большую роль играют и те, кто знакомит жителей и гостей города с результатами всех исследований и проводит собственные: журналисты, экскурсоводы, музейщики, фотографы.
В 2021 году Музей Москвы начал проект «Москва без окраин», посвященный исследованию разных районов. Его кураторы используют не только научные, но и художественные методы, а затем проводят выставку, посвященную району «в человеческом масштабе»: история города показана через истории людей. Уже изучены Таганка, Капотня, Преображенка, Арбат, Фили, Нагатино, Очаково-Матвеевское и Орехово-Борисово, впереди новые выставки.
«Есть два стереотипа, которые мы стараемся преодолеть, — рассказывает куратор проекта Полина Жураковская. — Во-первых, деление на «депрессивный» восток и «элитный» запад. Во-вторых, противопоставление спальных окраин и центра. Нам близка идея децентрализации, и мы уделяем равное внимание каждому району. Мы изучаем вернакулярные особенности районов, оставаясь в их административных границах, иначе мы бы запутались. Интересно, что, например, Нагатино-Садовники и Нагатинский Затон тесно связаны между собой, а вот Фили-Давыдково и Филевский парк — нет. А Очаково-Матвеевское вообще состоит из семи территорий, разъединенных реками, автомобильными и железными дорогами».
Музей использует разные методы исследований: глубинные интервью с жителями, дрейф по району, экскурсии с местными краеведами, творческие коллаборации с районными культурными и образовательными центрами. В результате складывается живой образ района, его портрет глазами разных людей. Чтобы выстроить экспозицию, кураторы выявляют ключевой сюжет. Например, выставка про Арбат была построена на дихотомии старого и нового: Старый и Новый Арбат, Старый и Новый мосты, старый и новый памятники Гоголю, старое американское посольство (Спасо-хаус) и новое британское, особняки и новостройки, коренные москвичи и новая элита. «Яркий пример такого контраста — музей-квартира Тимирязева в бизнес-центре «Романов двор», — считает Полина Жураковская. — Застройщик хотел все строить с нуля, но дедушка-директор вступился за стены усадьбы, к тому же рассказал застройщикам-армянам о том, как Тимирязев поддержал армян во время турецкого геноцида. В итоге сейчас мы имеем квартиру XIX века, вшитую в здание XXI века».
Важную роль в осмыслении городской идентичности играют городские СМИ, лайфстайл-издания и туристические порталы. Они знакомят читателей с тем, как город живет и меняется, какие явления и смыслы определяли его в прошлом и определяют в настоящем, кто влияет на его характер и образ прямо сейчас.
Кроме того, возникают новые форматы: в 2020 году MR Group начала предлагать потенциальным покупателям путеводители по окружению ЖК (автор этой статьи была шеф-редактором проекта). Серия гайдов для новых жителей районов знакомит с историей того или иного места, рассказывает, как смыслы из прошлого прорастают в настоящем, и помогает сориентироваться в современной инфраструктуре: где выпить кофе, сделать массаж, погулять с детьми, купить что-то для интерьера. Теперь этот формат стал трендом, многие застройщики разрабатывают путеводители по районам. Например, Prime Life Development и Музей Москвы опубликовали такой по району Нагатино-Садовники.
Локальную идентичность замечают и выражают в своих работах и городские фотографы: фиксируют настроение улиц, обращают внимание на детали. Для многих визуальный канал восприятия — ключевой, а фотографии ярко и красноречиво иллюстрируют изменения в городе. Одни фотографы любуются его парадной стороной, другие сворачивают с нахоженных троп и ищут красоту в неочевидных деталях, третьи ведут репортажную съемку, четвертые стараются ухватить актуальные сюжеты.
Некоторые работают с городскими воспоминаниями — документируют уходящую натуру. Такие фото делает Игорь Стомахин: «Я снимаю Москву уже более 40 лет. На моих глазах город сильно менялся — его лицо, его душа. Кое-где еще остался дух старой Москвы, и я хочу его сохранить хотя бы на снимках. Например, Ивановская горка, Хохловка — единственное место в Москве, где почти нет современных зданий. Когда на месте сада Юргенсона решили строить бизнес-центр, градозащитники придумали воскресные хохловские стояния. Люди, небезразличные к судьбе старого города, собирались на Хохловке и говорили об истории района. Заваривали чай в самоваре и проводили лекции, выставки, концерты. Я показывал фото прямо на заборе и рассказывал, каким район был в моем детстве. Например, тогда на улицах было много детей: интернета не было, заборов тоже, и дети бегали во дворах, там же висело постиранное белье. Кое-где еще сохранились такие дворы. А что-то осталось только на фото — например, блошиный рынок у станции Рабочий Поселок. Зимой проходящие электрички поднимали столб снега, и люди торговали в этом вихре, а поезд мигал огоньками в метели». По таким фото можно восстановить, что было на том или ином месте, чтобы работать с городскими смыслами из прошлого.
Как формировать новые смыслы
Когда строятся новые кварталы, смыслы часто приходится создавать с нуля. Кто-то идет по пути вау-архитектуры, даря территории яркую неожиданную доминанту, кто-то выбирает «незаметную» архитектуру, и это по-своему формирует идентичность района — «безликую». Но даже в спальных районах много исторических смыслов, которые важно внимательно изучить, прежде чем делать там новую городскую среду. Если выявить среди них самые перспективные для развития, может получиться яркий, нетривиальный и живой проект.
Если пространство комфортное, но «как везде», эмоциональная связь с ним некрепкая. К тому же благоустройство должно быть уместным. «Если мы из Мурманска начнем делать Манхэттен, это не будет органично, — утверждает руководитель практики бренда и креатива GMK Ольга Беляшникова. — Важно выстраивать диалог с аудиторией, говорить с ней на одном языке. Для этого и нужна работа с локальной идентичностью: выявить соль земли, найти гениев места, изучить контекст. И только потом развивать территорию». Например, проект RED7 (ГК «Основа») в Москве благодаря экстравагантной форме и ярко-красному цвету фасада может показаться эпатажным, но он зарифмован с контекстом: рядом красные здания Центросоюза и Минсельхоза, красная линия метро и станция «Красные Ворота». А фасады ЖК «Царская площадь» перекликаются с соседним Ажурным домом — экспериментальной пятиэтажкой, которая могла бы стать типовой: она украшена орнаментальными бетонными решетками, которые, в свою очередь, отсылают к московскому модерну и дальше — к древнерусской белокаменной резьбе.
Когда старые смыслы забываются местными жителями, они начинают считать свой район скучным. Задача девелопера — актуализировать исторические сюжеты и воссоздать их на новом уровне, объяснить ценность современного места. «В основе крепких брендов всегда лежит легенда, — не сомневается Ольга Беляшникова. — Девелопер с этим работает на уровне архитектуры (цвета, формы, текстуры, ритмики), интерьеров, уличного благоустройства. И даже на уровне нейминга: говорящие имена ЖК и его корпусов служат дополнительным якорем. Мы формируем словарь для каждого проекта и стараемся использовать кириллицу — сейчас это общий тренд».
«Важно закладывать идентичность уже на уровне градостроительных решений, — отмечает руководитель архитектурной мастерской Atrium Антон Надточий. — Мы начинаем с анализа пространственных структур, а затем переходим к архитектуре и общественным зонам. Например, московский проект «Символ» («Донстрой») находится на протяженной территории бывшего завода «Серп и Молот». И мы обыграли эту особенность: главной осью проекта стал двухкилометровый парк «Зеленая река», который меандрирует* между станциями метро. Идею продолжают плавные бионические формы в архитектуре: по обе стороны от бульвара расположены дома разной этажности — как будто два берега, крутой и пологий. Сердце квартала — автомобильно-пешеходный мост: мы искусственно понизили рельеф, чтобы превратить пространство под мостом (часто становящееся маргинальным) в комфортную городскую гостиную».
Локальная идентичность новых кварталов зависит не только от градостроительных решений. Важно, как именно будут жить общественные пространства, какие заведения займут площади, предусмотренные для ретейла. В Европе существуют специальные компании, занимающиеся стратегическим планированием розничной торговли в новых и уже существующих городских зонах. Они тщательно подбирают операторов, которые подойдут для этого района, с учетом его социальных особенностей: к примеру, какие рестораны тут будут уместны.
Вообще гастрономия — важнейший фактор в формировании локальной идентичности. Кофейни и рестораны не просто решают вопросы питания, но и становятся местами для общения. Грамотно продуманные гастропроекты способны вдохнуть в район новую жизнь. Именно так случилось с Ивановской горкой. Bambule, Black Swan — в 2018 году начал формироваться барный кластер на Солянке. Летом 2019 года в тихом дворике нотопечатни Юргенсона открылся Blanc — и всего за месяц стал главной точкой притяжения у московских тусовщиков и фуди. Затем один за другим открылись андеграундные проекты «Сюр», «Ясно» и «Аренда», их основателя Никиту Фомкина даже прозвали «королем Китай-города». А в 2022 году основатель Blanc Алексей Ольховой открыл ресторан-клуб Yauza. Похожим образом в середине 2010-х в гламурный ресторанный кластер превратились Патрики (район Патриарших прудов).
Здорово, когда кофейни, рестораны и магазины не только становятся точками притяжения, но и начинают работать с городским контекстом. Например, в спешелти-кофейне «Аэроплан» на Пятницкой стены выкрашены под цвет усадьбы напротив, в кафе «Глина» на краю Хавско-Шаболовского жилмассива готовят квадратные сырники, цитирующие карту квартала. А в кафе «Интеллигенция» того же Фомкина одну из стен занимает спасенная мозаика с завода «Серп и Молот». И логотип выполнен тем же шрифтом, которым написано название станции метро «Таганская».
«Как социолог, я не очень люблю слово «идентичность», — признается Полина Жураковская. — Когда мы ее конструируем, мы ее одновременно навязываем, а социология стремится показать объективную картину. Но как антрополог, я это слово люблю. Наш проект «Москва без окраин» соединяет оба подхода: мы не только исследуем ту идентичность, которая сложилась до нас, но и формируем ее. Наши выставки — это не объективная характеристика района, а субъективное его видение кураторской командой. Мы создаем художественный образ района на основе впечатлений, добавляем новые смыслы».
Современные города все больше поворачиваются в сторону человека — об этом можно почитать в книге «Города для людей» датского урбаниста Яна Гейла, который в 2013 году консультировал московских коллег. Все хотят жить там, где интересно, комфортно, безопасно, красиво, и все от этого выигрывают: и бизнес, и сами жители, ведь там, где люди охотно проводят время, происходит развитие экономики. Отсюда международные тренды городского планирования: создание общественных пространств, идея вовлекающего проектирования. Локальную идентичность формируют не только урбанисты и девелоперы, но и все неравнодушные к городу люди — это живой процесс сотворчества.
*Принимает извилистую форму, подобно водному потоку.