Рассказ о трех олигархах: как главы Samsung, Hyundai и Lotte вывели Корею из нищеты
Андрей Ланьков — один из самых известных в мире специалистов по Северной и Южной Корее, профессор Университета Кунмин в Сеуле и автор многочисленных научно-популярных книг и статей о КНДР и Южной Корее.
В своей новой книге «Не только кимчхи. История, культура и повседневная жизнь Кореи» (выходит в мае в издательстве «Альпина нон-фикшн») Ланьков в 54 очерках рассказывает о том, как сформировалась современная Республика Корея, какой ее видит обычный кореец. В книге Ланькова есть и история, и повседневность — от рассказов о продуктах питания и культуре употребления алкоголя до объяснения, почему в определенный момент истории корейские куртизанки зарабатывали больше губернаторов, и главы о рождении культа высшего образования.
Та Южная Корея, которую мы сейчас знаем, пишет Ланьков, — страна небоскребов, современных автомобилей, скоростных железных дорог и уже всемирно популярных корейских сериалов и поп-музыки, на самом деле появилась совсем недавно: буквально на глазах старшего поколения ныне живущих корейцев. Еще в 1960-х Южная Корея была отсталой аграрной страной, которая по уровню доходов на душу населения уступала почти всем странам Азии, включая Шри-Ланку. Forbes публикует отрывок из книги Андрея Ланькова о том, как страна выходила из этого состояния с помощью «искусственно выращенных олигархов».
«Как говорил один политический деятель, у любой ошибки есть фамилия. Можно предположить, что фамилия (а также и имя) есть и у любого успеха. Относится это и к корейскому экономическому чуду — превращению Кореи из нищей страны третьего мира в развитое и богатое современное государство. Движущей силой этого рывка были многопрофильные семейные концерны, которые принято называть «чэболь». Чтобы понять, откуда взялись чэболь, какую роль играли и что с ними происходит сейчас, имеет смысл познакомиться с биографиями трех современников, трех создателей современных южнокорейских промышленных гигантов. Речь идет о Чон Чу-ёне, основателе Hyundai, Ли Пён-чхоле, основателе Samsung, и о Син Кёк-хо, основателе Lotte. Их биографии во многом являются отражением истории южнокорейской экономики в последнее столетие».
Детство олигархов
«Все наши герои (как и вообще почти все основатели чэболь) родились между 1910-м и 1922 годом и принадлежат к одному поколению, которое можно назвать первым поколением колониальной эпохи. Их детство и юность прошли в те времена, когда Корея была японской колонией. С середины 1930-х японцы активно создавали в Корее промышленность, но все новые предприятия строились в северной части страны, и после раздела Кореи в 1945 году они оказались на территории КНДР. Вдобавок на 1945 год почти вся тяжелая промышленность в стране принадлежала японским компаниям — национальный корейский капитал тогда присутствовал в основном в легкой и текстильной промышленности, торговле и сфере обслуживания.
Любопытно, что ни один из ведущих чэболей не был основан человеком, семья которого в колониальные времена входила бы в состав верхнего эшелона корейской деловой элиты. Настоящие богачи колониальных времен, представители землевладельческой элиты, после 1945 года особой деловой хватки не продемонстрировали и в итоге оказались оттеснены на второй план. Большинство основателей концернов чэболь были детьми помещиков средней руки, однако среди первых генералов и маршалов корейского бизнеса на удивление много и выходцев из крестьянских низов.
Это хорошо видно по нашей тройке, которая состоит из одного помещичьего сына и двух сыновьей бедных (но не нищих) крестьян.
Ли Пён-чхоль (Samsung) родился в 1910 году в провинциальной помещичьей семье (сеульцев среди наших героев не было). На родительские деньги он получил образование в Японии и в середине тридцатых годов, так и не доучившись до диплома в Университете Васеда, вернулся на родину. В 1938 году Ли Пён-чхоль открыл в родном городе Тэгу фирму, которая получила ставшее впоследствии знаменитым название Samsung (삼성/三星), что в переводе с ханмуна (корейское название древнекитайского языка) означает «три звезды». Это корейско-китайское слово по-русски правильно произносить как [cамсон], но привычным стало произношение английского написания этого слова — [cамсунг], так что, во избежание путаницы, мы будет пользоваться английским/латинским написанием этого названия. В первые годы своей истории фирма Samsung специализировалась на оптовой торговле мукой, яблоками и сушеной рыбой, а потом переключилась на рис и бобы.
Родившийся в 1915 году Чон Чу-ён (основатель Hyundai) был сыном бедного крестьянина. Свое движение к успеху этот олигарх начал, как и полагается, с преступления, хотя и сравнительно скромного: он украл у отца деньги, вырученные от продажи коровы. С немалой по тем временам суммой в 80 вон, примерно равной доходу крестьянской семьи за четыре-шесть месяцев, он бежал в Сеул на поиски счастья (родители его быстро простили). Будущему автомобильному магнату пришлось поработать грузчиком и разнорабочим, прежде чем в 1942 году он открыл собственную авторемонтную мастерскую, которую назвал Hyundai — 현대/現代. Это слово «современность» (опять-таки не на корейском, а на ханмуне), которое полагается правильно читать на русском как «хёндэ», но которое под влиянием английской транскрипции у нас часто читают как «хьюндай». Стоит отметить, что из всех трех героев этой главы основатель Hyundai имел самый низкий уровень образования: он стал богатейшим человеком Кореи, имея за спиной лишь начальную школу.
Наконец, Син Кёк-хо (Lotte) родился в 1922 году в бедной крестьянской семье, но смог выучиться на зоотехника. Как и многие жители южных провинций, в начале сороковых он перебрался в Японию, где поступил в техническое училище при Университете Васеда, где специализировался на промышленной химии. Подобно подавляющему большинству корейских мигрантов, Син Кёк-хо взял себе японское имя, став Сигэмицу Такэо, и вскоре женился на японке.
Итак, из тройки будущих олигархов-миллиардеров к августу 1945 года один был владельцем средней провинциальной фирмы, второй — мелким сеульским предпринимателем (фактически просто автомехаником), а третий — вообще гастарбайтером в чужой стране. Мало что предвещало их будущий успех, но они были молоды, готовы работать, а мир вокруг них изменился внезапно и полностью, открыв множество перспектив».
Начало больших дел
«В 1947 году Ли Пён-чхоль перенес свою штаб-квартиру в Сеул, чтобы быть ближе к власти, к центрам принятия решений. С началом новых времен только в Сеуле можно было делать настоящие деньги.
В 1948 году Ли основал дочернюю компанию, которая должна была заниматься международной торговлей, и именно в области международной торговли были сделаны первые миллионы концерна Samsung. Начал Samsung с экспорта сушеных кальмаров в Гонконг. Сейчас это кажется странным, но ещё в конце сороковых именно сушеные кальмары были главной статьей корейского экспорта.
Во время Корейской войны Ли Пён-чхоль продолжил торговые операции из Пусана. Его компания продавала металлолом в Японию, а на вырученные деньги закупала сахар и удобрения, которые с выгодой перепродавала в стране. К концу Корейской войны Samsung вошел в десятку крупнейших компаний Кореи, а к 1960 году группа Samsung, в состав которой к тому времени входило 16 компаний, стала крупнейшим чэболь страны. При этом репутация у Ли Пёнчхоля была очень неоднозначная — в народе его не без оснований считали одним из символов коррупции, которая царила в окружении первого президента страны Ли Сын-мана.
В 1947 году, то есть как раз тогда, когда Ли Пён-чхоль переводил свой бизнес из провинциального захолустья в Сеул, Чон Чу-ён основал в корейской столице компанию Hyundai Civil Industries (позже Hyundai Construction). В компании работало 11 человек, в числе которых был даже один инженер, бывший преподаватель техникума. Компания занималась строительными работами и, несмотря на громкое название, была по сути своей просто бригадой шабашников. Однако брат Чон Чу-ёна неплохо знал английский — качество по тем временам необычное. Это помогало получать заказы от американских военных, которые платили суммы, казавшиеся корейцам гигантскими.
Как и Ли Пён-чхоль, Чон Чу-ён провел военные годы в Пусане и, используя языковые навыки брата и собственные деловые способности, превратил Hyundai Construction в одну из крупнейших строительных компаний в Корее. Впрочем, Корея тогда по уровню доходов в три раза уступала Филиппинам, так что компания, считавшаяся в Корее крупной, была, по мировым меркам, малозаметной.
Тем не менее Чон Чу-ёну удалось успешно завершить несколько масштабных — по меркам Кореи — проектов, главным из которых стало восстановление сеульского моста Индогё, который был взорван во время войны. Успешное завершение нескольких проектов привлекло к компании внимание как властей, так и тех молодых офицеров, которые были все больше недовольны происходящим в стране, — в том числе и внимание генерала Пак Чон-хи.
Чон Чу-ён и Ли Пён-чхоль действовали на территории родной страны, пусть и среди всеобщего разорения и хаоса, а вот Син Кёк-хо заложил основы успеха в послевоенной Японии, что было куда сложнее, ведь делать карьеру за рубежом всегда непросто, а корейцы в те времена подвергались в Японии тотальной дискриминации.
Успех к Син Кёк-хо пришел после того, как он разработал способ изготовления мыла из огромных запасов технических масел, оставшихся на складах после окончания войны. На этом мыле Син Кёк-хо и сделал свой первый миллион. В конце сороковых годов он, используя эти деньги, переключился на пищевую промышленность и наладил производство жевательной резинки, сладостей и — впоследствии — шоколада. Как было модно в то время, он назвал свою фирму на западный лад — Lotte («Лотте»), в честь той самой Лотты, любовь к которой в романе Гёте довела до гибели молодого Вертера.
К началу шестидесятых Син Кёк-хо (вернее, Сигэмицу Такэо — свои корейские корни олигарх благоразумно не афишировал) стал одним из ключевых игроков на японском рынке пищевых продуктов. Именно тогда Син Кёк-хо и заинтересовался делами на исторической родине, откуда вдруг стали поступать обнадеживающие новости.
Олигархи на ручном управлении
Корейская война и раздел страны нанесли и без того слабой экономике тяжелый удар. Весной 1961 года в результате военного переворота к власти в Сеуле пришел генерал Пак Чон-хи — жесткий прагматик, считавший экономическое развитие важнейшей политической задачей Кореи.
Пак Чон-хи делал ставку на конкурентную рыночную экономику, но к неограниченной свободе рынка он относился, скажем так, с осторожностью и в целом являлся сторонником государственного регулирования. Генерал полагал, что полностью лишенная природных ресурсов Южная Корея преуспеет, только если сможет продавать на мировом рынке качественную и дешевую промышленную продукцию. По мнению Пак Чон-хи, шансы выйти на мировой рынок были лишь у крупных фирм, а поскольку крупных фирм в Корее тогда не было, он решил их создать искусственно.
Основатели чэболь превратились в олигархов в первую очередь потому, что их назначил олигархами генерал Пак Чон-хи. Впрочем, в олигархи обычно попадали не те, кто ранее служил с Пак Чон-хи в одном батальоне или вместе с ним занимался тхэквондо. Генерал возвышал руководителей тех относительно крупных фирм, которые к тому времени свою компетентность и умение добиваться успеха доказали на деле.
В 1961 году Ли Пён-чхоль уже был самым богатым человеком страны. Одновременно в массовом восприятии руководитель крупнейшей компании страны был едва ли не главным воплощением коррупции, так что поначалу военное правительство даже собиралось его арестовать — подобный шаг гарантированно получил бы поддержку населения. Впрочем, случилось так, что в момент переворота в мае 1961 года Ли Пён-чхоль находился в Токио, где у него был второй дом и постоянная любовница-японка, фактически—вторая жена. Любопытно, что у Син Кёк-хо ситуация была зеркальной: он в основном базировался в Японии, так что у него главной женой была японка, а вот в роли наложницы или, если хотите, «второй жены» выступала кореянка.
Заметим мимоходом, что никто из героев этой истории не отличался супружеской верностью — это качество среди корейских бизнесменов и, шире говоря, представителей элиты тогда просто не считалось добродетелью. Тот же Чон Чу-ён славился как многочисленными любовницами из числа актрис и эстрадных певичек, так и множеством внебрачных детей, которых, кстати, олигарх всегда брал на содержание. Показательно, что сыновьям и их матерям он выплачивал содержание более щедрое, чем то, что полагалось дочерям и их матерям. Син Кёк-хо и Ли Пёнчхоль тоже не оставляли вниманием внебрачных детей, хотя их побочное потомство было не столь многочисленным. Тем не менее с законными женами олигархи жили дружно и о разводе не помышляли, следуя в этом отношении нормам патриархально-конфуцианского общества: развлечения — развлечениями, а семья — семьей.
Вернемся, однако, к богатейшему человеку Кореи, которого переворот 1961 года застал в Японии. После некоторого размышления Ли Пён-чхоль рискнул и вернулся в Сеул, где его ждала встреча с Пак Чон-хи. Новая власть нуждалась в деньгах, связях и опыте олигарха, поэтому в итоге вместо ареста заключила с ним сделку — но откровенно неравную. Ли Пён-чхоль обещал следовать указаниям нового правительства, всемерно развивать экспорт (это он умел) и не слишком явно нарушать закон. Поскольку было ясно, что в случае нарушения конвенции олигарха ждали бы очень большие неприятности, глава Samsung в целом соглашение соблюдал (впрочем, в целом не означает всегда — иногда старые привычки давали о себе знать).
Первый успех воодушевил Пак Чон-хи, и после ряда встреч с президентом Чон Чу-ён тоже был произведен в олигархи. Перед ним была поставлена задача организовать за границей строительство объектов под ключ, используя корейскую рабочую силу, и заработать деньги на запланированный экономический рывок. Вообще говоря, из всех олигархов, стоявших у истоков корейского экономического чуда, наиболее близкие отношения с Пак Чон-хи сложились именно у Чон Чу-ёна.
Впрочем, строительством дело не ограничилось. Когда в 1972 году Пак Чон-хи решил отбросить конституционные ограничения и превратился в диктатора, он изменил и экономическую политику страны, сделав ставку на тяжелую промышленность, которой ранее в Южной Корее не было в принципе. Новые заводы должны были открывать все те же олигархи, к тому времени накопившие еще больше опыта, связей и — главное — денег. Чон Чу-ён оказался среди тех, кого Пак Чон-хи назначил главными по автопрому, и в середине семидесятых бывший владелец мелкого автосервиса стал отцом южнокорейской автомобильной промышленности.
Другой сферой ответственности олигарха была судостроительная промышленность, в которой Hyundai за десятилетие, начав с полного нуля, стала одним из главных мировых игроков. Впрочем, задача развивать судостроение была поставлена и перед Ли Пён-чхолем (кроме этого, Samsung занимался созданием в стране нефтехимии). Впоследствии, на рубеже семидесятых и восьмидесятых, и Ли Пён-чхоль, и Чон Чу-ён также создали в стране электронную промышленность. Разумеется, ставил задачи перед олигархами президент Пак Чон-хи, который также обеспечивал им и политическое прикрытие, и дипломатическую поддержку за рубежом, и доступ к льготному финансированию — при условии, что олигархи будут знать свое место и, не забывая о себе, будут работать над экономическим развитием страны. При этом подразумевалось, что олигархи должны думать не столько о прибылях, сколько об объемах производства и экспорта.
В первые годы правления Пак Чон-хи обратил свой державный взор и на Син Кёк-хо с его шоколадно-конфетным бизнесом в Японии. В отличие от Китая, на ранних стадиях экономического рывка Южная Корея почти не могла рассчитывать на поддержку диаспоры — богатых зарубежных корейцев тогда просто не существовало, так что Син Кёк-хо был фигурой уникальной.
Поначалу отношения с Син Кёк-хо у генерала Пака не складывались: олигарх базировался в Японии, так что мог легко отказаться от сотрудничества, если ему это было невыгодно, и вообще был неподконтрольным и, следовательно, неуправляемым. В частности, он не согласился помогать генералу в развитии военной промышленности — то ли в силу своих взглядов, то ли опасаясь, что подобное сотрудничество подорвет его репутацию в Японии, которая в шестидесятые была страной, если можно так выразиться, агрессивно-пацифистской. Возможно, именно в ответ на его упрямство южнокорейские власти внезапно обнаружили, что жевательная резинка, которую производили заводы Син Кёк-хо, не соответствует корейским санитарным нормам. Впрочем, в итоге президент Кореи и президент концерна Lotte договорились, и Син Кёк-хо стал активно работать в Корее, специализируясь на пищевой промышленности и сервисе (гостиницы, развлекательные центры). В отличие от почти всех других чэболь, которые были компаниями многопрофильными и занимались всем понемногу, у Lotte была четкая специализация.
Бизнес в Японии Син Кёк-хо не забросил, продолжая и жить, и работать на две страны. Именно благодаря этому в 1988 году Син Кёк-хо занял четвертое место среди миллиардеров мира в глобальном списке Forbes. Ни до, ни после этого никто из корейских олигархов никогда не поднимался так высоко. В 1988 году состояние Син Кёк-хо оценивалось в $8 млрд — что с учетом инфляции примерно соответствует $18 млрд 2021 года. Значительная часть денег Lotte была вложена в недвижимость, которая в конце восьмидесятых была в Японии безумно дорогой. Потом пузырь на японском рынке недвижимости лопнул, и Син Кёк-хо существенно обеднел — но миллиардером все равно остался. До середины 1990-х активы Lotte в Японии и Корее по размеру были примерно равны, но в последующие десятилетия корейская часть росла намного быстрее японской. В итоге Lotte, изначально возникшая как чисто японская компания, к настоящему времени является в первую очередь компанией корейской.
Все проходит, но следы остаются…
Выбранная Пак Чон-хи политика искусственного выращивания олигархов принесла результаты, которые превзошли даже самые оптимистические ожидания. Корея на протяжении нескольких десятилетий удерживала мировые рекорды по темпам роста экономики и к 1990-м превратилась в развитую промышленную державу. Огромную роль в этом сыграли гигантские концерны чэболь, создателями которых были в том числе и наши герои.
С момента возникновения чэболь были семейными предприятиями — даже в тех случаях, когда тот или иной чэболь формально являлся акционерным обществом, контрольный пакет всегда находился в руках того клана, к которому принадлежал основатель. В большинстве случаев в руках самого отца-основателя находились далеко не все права на владение предприятиями: значительные части контрольного пакета доставались его братьям (куда реже — сестрам), детям и племянникам. Несмотря на конфликты, которые время от времени происходили в кланах, подразумевалось, что ближайшее окружение первоолигарха будет действовать совместно и согласованно. В большинстве случаев эти ожидания оправдывались.
Однако со временем стали очевидны и слабости чэболь: обнаружилось, что гигантские концерны слишком забюрократизированы для того, чтобы адекватно реагировать на новые проблемы. В конце 1990-х корейское правительство попыталось провести реформу чэболь. Подразумевалось, что их следует лишить главных специфических черт — семейного характера владения, слияния управления и владения (главные менеджеры являются и владельцами предприятий), а также многопрофильности. Предполагалось раздробить крупнейшие чэболь на специализированные компании, назначив на ключевые управленческие должности профессиональных менеджеров не из семьи владельцев бизнеса. Удалась эта реформа только отчасти—большинство чэболь сохранились, хотя и несколько, скажем так, похудели.
На рубеже девяностых и нулевых группа Hyundai была разделена на десяток независимых фирм. Впрочем, главной причиной стали не правительственные попытки реформировать чэболь, а желание сыновей, дочерей и прочих родственников основателя, так сказать, выделиться из семейного хозяйства — это понятное желание стало особенно заметным после смерти Чон Чу-ёна в 2001 году. Наиболее важной частью его наследия стал автомобильный гигант Hyundai Motors, руководителем и владельцем которого стал Чон Мон-гу, старший из восьми (законных и выживших) сыновей Чон Чу-ёна. Сейчас Чон Мон-гу передал управление концерном своим детям. Вторым осколком империи — компанией Hyundai Heavy Industries (судостроение и машиностроение) — руководит Чон Мон-чжун, другой сын Чон Чу-ёна.
Samsung в целом избежал раздела, хотя и ему пришлось отказаться от нескольких дочерних компаний—в частности, от автомобильного производства. Некоторые из детей основателя тоже решили отправиться в самостоятельное плавание — например, независимой стала компанией Shinsegye (универмаги и торговля), которой руководит дочь Ли Пёнчхоля. Ли Пён-чхоль умер еще в 1987 году, после чего пост руководителя перешел к его сыну Ли Кон-хи. В 2020 году главой концерна стал Ли Чэ-ён, сын Ли Кон-хи и внук основателя концерна. Эксперты считают, что Samsung, скорее всего, сохранится в своем нынешнем виде надолго — слишком уж запутана система владения акциями, которая соединяет все многочисленные дочерние компании в единую и, кажется, неразрывную сеть.
Син Кёк-хо прожил дольше всех остальных героев этого рассказа — он умер в 2020 году на 98-м году жизни, формально выйдя на пенсию в возрасте 94 лет. Последние годы олигарха были омрачены конфликтом двух его сыновей, который временами напоминал ссору принцев в каком-нибудь средневековом королевстве. Победителем из конфликта вышел младший сын Син Тон-бин (он же Сигимицу Акио), под контролем которого в итоге оказались почти все активы Lotte. Его брату, старшему сыну Син Кёк-хо, потерпевшему поражение в борьбе, досталось активов всего лишь на миллиард долларов.
Кажется, что эпоха чэболь действительно проходит: концерны становятся более специализированными, а роль семейных кланов в руководстве большинства из них постепенно снижается. Однако, скорее всего, такие названия как Samsung, Hyundai или Lotte будут известны каждому корейцу еще не одно десятилетие. Они сыграли в корейской истории главную роль, превратившись в локомотив, который вывел страну из нищеты».