В самом конце 2021 года цены на газ на европейском рынке преодолели планку $2000 за 1000 куб. м. Одновременно запасы газа в европейских подземных хранилищах (ПХГ) опустились ниже 65 млрд куб. м (что составляет менее 60% от их проектной мощности) — это рекордно низкий уровень за всю историю наблюдений с 2011 года.
При средних для декабря темпах отбора из хранилищ (более 500 млн куб. м газа в сутки) Европа сохраняет шансы пройти отопительный сезон, обыкновенно заканчивающийся в середине апреля. Однако при росте отборов, а он на фоне морозов может достигать и 1 млрд куб. м в сутки и выше, европейские хранилища могут опустеть в самый разгар зимы.
Мозаика стратегий
На фоне газового кризиса особое внимание привлекают стратегии поставщиков на европейский рынок. Меньше всего в этом году у отраслевых экспертов вопросов к Норвегии. Когда цены на газ на европейских хабах в конце лета — начале осени резко пошли вверх, Норвегия досрочно завершила ремонтно-профилактические работы на месторождениях и инфраструктуре с тем, чтобы нарастить поставки на европейский рынок. Уже в октябре поставки Норвегии в Европу вышли на рекордный за два года уровень. Кстати, это желание скорее помочь Европе легко объясняется и коммерческой логикой. Практически весь газ норвежской компании Equinor продается с ценовой привязкой к европейским хабам. Именно Норвегия благодаря своей контрактной модели получила наибольшую выгоду от ценового ралли 2021 года.
Больше вопросов вызывают стратегии поставщиков сжиженного природного газа (СПГ). В этом году избыток сжиженного газа на мировом рынке резко обернулся дефицитом. Загрузка заводов по сжижению газа в мире в среднем далека от максимальной. Причины у каждого свои — от технических неполадок на месторождениях до проведения профилактических работ, ранее отложенных из-за пандемии. А, например, норвежский завод СПГ в Хаммерфесте так и не возобновил поставки после аварии, которая произошла еще в 2020 году. На фоне объективных производственных ограничений даже исторически рекордных цен (как в Европе, так и в Азии) в этом году оказалось недостаточно для роста поставок СПГ.
Маневры «Газпрома»
Но особое внимание сейчас привлечено к экспортной стратегии «Газпрома». По итогам 2021 года концерн ожидает экспорта в дальнее зарубежье в объеме 183 млрд куб. м (включая экспорт в Китай и Турцию) — это существенно меньше, чем в 2017–2019 годах, и немногим выше, чем в кризисном 2020-м. Еще летом «Газпром» снизил поставки по газопроводу «Ямал-Европа» на фоне аварии на Уренгойском заводе по подготовке газового конденсата. А уже начиная с осени недозагрузка этого маршрута приобрела системный характер (к середине декабря его загрузка составляла около 5% в сутки от мощности газопровода, а в третьей декаде месяца газопровод «Ямал-Европа» и вовсе перешел в реверсный режим).
При этом украинский газотранспортный коридор «Газпром» использует исключительно в рамках транзитного контракта — и ни кубометром больше. Подземные газохранилища компании в Европе (преимущественно в Германии и Австрии) тоже в этом году не удалось заполнить после рекордных отборов зимы 2020-2021 года, когда «Газпром» практически осушил свои мощности по хранению в Европе.
Выдвигаются самые разные объяснения действий российского концерна. Практически официальной гипотезой стало повышение внутреннего спроса на газ в России на волне восстановления экономики при невозможности обеспечить значительный рост добычи. Надо отметить, что в 2021 году «Газпром» ожидает рекордную за последние 10 лет добычу — более 510 млрд куб. м, однако это все равно значительно ниже показателей, например, середины 2000-х годов. Кроме того, действительно, в этом году компании пришлось закачать в российские ПХГ около 60 млрд куб. м газа, чтобы компенсировать исторически рекордный объем отбора в прошлый отопительный сезон. Известно, что для «Газпрома» внутренний рынок юридически имеет приоритет над внешним: экспорт не может осуществляться в ущерб поставкам российским потребителям. Однако в начале ноября закачка в российские ПХГ была завершена, а экспорт тем не менее продолжал снижаться.
«Газпром» объяснил сокращение поставок «деградацией спроса на газ», в первую очередь в электроэнергетике, из-за стремления европейских потребителей использовать более дешевый уголь. Безусловно, определенное снижение спроса на европейском рынке в ответ на безудержно растущие цены есть, однако не в тех масштабах, как в 2020 году (из-за локдаунов). Кроме того, все-таки рынок Европы — это премиальный рынок обеспеченных покупателей, в отличие, например, от стран Южной Азии, которые действительно снижали импорт дорогого газа, вводили квоты потребления и для промышленности, и для населения.
Другой гипотезой, в особенности популярной сейчас в Восточной Европе, стала идея о политическом давлении «Газпрома» на страны ЕС с тем, чтобы ускорить ввод в эксплуатацию и, возможно, получить какие-то преференции для газопровода «Северный поток — 2». Однако, хоть с точки зрения Realpolitik (вид политического курса, при котором идеологические и моральные соображения отступают на второй план перед практическими задачами. — Forbes) такой шаг и может казаться разумным, на практике он был бы невыгоден российской стороне.
Во-первых, очевидно, что Европа, проводящая на протяжении десятилетий политику либерализации газового рынка и диверсификации источников поставок, не будет менять правила игры из-за кризиса, который якобы специально подогревается «Газпромом». Кроме того, после ухода Ангелы Меркель с поста канцлера ФРГ процесс ввода газопровода в эксплуатацию значительно осложнился. Во-вторых, для самого «Газпрома» такая политика лишь сужает поле для маневра: если за запуском «Северного потока — 2» последует рост поставок газа в Европу, регуляторы ЕС легко смогут обвинить российский концерн в манипулировании рынком. И если у недавнего иска украинского «Нафтогаза» каких-то реальных перспектив в Европе не просматривается, то внутренние расследования Еврокомиссии, как реакция на запросы парламентариев, вполне возможны.
Долгосрочные последствия
Но хотя политическое давление на Европу не имеет смысла, стратегия «придерживания» в России газа, который можно было бы пустить, например, на спотовый рынок, и сохранение таким образом высоких цен на европейских хабах, может принести «Газпрому» определенные стратегические дивиденды.
Дело в том, что газовый кризис стимулирует потребителей к выбору более предсказуемых отношений с поставщиками. Кризис продемонстрировал, что инструментов свободного биржевого рынка недостаточно, чтобы избежать панических скачков цен и гарантировать надежное газоснабжение.
Довольно показательным является пример Китая, который в 2021 году на фоне неконтролируемого роста цен на спотовых площадках подписал новые, главным образом долгосрочные, контракты на импорт СПГ общим объемом до 28 млн т в год.
При этом у «Газпрома» в 2021–2025 годах истекают долгосрочные контракты с потребителями из Европы и стран бывшего СССР на десятки миллиардов куб. м. Из них свыше 25 млрд куб. м — это контракты с европейскими потребителями и Турцией, у которых есть альтернативные источники поставок.
Важно, что в последнее десятилетие «Газпром» подписал не так много новых долгосрочных контрактов — последняя волна таких соглашений пришлась на реализацию проекта «Северный поток — 1», когда с потребителями Западной Европы были заключены контракты общим объемом свыше 20 млрд куб. м. После этого переговорная активность «Газпрома» концентрировалась в основном вокруг продления существующих соглашений. Исключениями являются контракты с Хорватией (2017 год), греческой компанией Mytilineos (краткосрочные — с 2017-го, долгосрочный — с 2020 года) и австрийской OMV (2020 год).
Уже на волне текущего газового кризиса «Газпром» заключил два 15-летних контракта с Венгрией — пусть и взамен истекших в этом году и со снижением объемов, но все же это сохранение венгерского газового рынка до середины 2030-х годов. Сербия заявила о готовности заключить с «Газпромом» новый десятилетний контракт при условии сохранения конкурентоспособной цены и гибкости. Удивительно легко (хоть и с парой словесных интервенций для решения вопроса погашения долга) был согласован пятилетний контракт с Молдавией.
Еще до энергетического кризиса 2021 года надежда «Газпрома» на сохранение европейского рынка опиралась на фундаментальные факторы, такие как превышение спроса над собственной европейской добычей, которая за последние 10 лет снизилась больше чем на 100 млрд куб. м. Вдобавок к 2025 году истекут долгосрочные импортные контракты еще на 100 млрд куб. м, при этом спрос на газ в ЕС в ближайшее десятилетие сохранится.
Так что при сохранении аномально высоких цен в течение еще нескольких месяцев и при условии, что политическая версия, обвиняющая Россию в кризисе на рынке газа, не станет доминирующей, шансы «Газпрома» на продление истекающих долгосрочных контрактов на выгодных для концерна условиях кратно увеличиваются. Под выгодными условиями в данном случае стоит понимать не только долгосрочный характер соглашений, но и предсказуемую систему ценообразования.
Правда, Европа заявила о запланированном на 2049 год отказе от долгосрочных контрактов в газовой сфере. Однако сам объявленный срок — три десятилетия — косвенно подчеркивает всю важность этой модели торговли для энергобезопасности Евросоюза сегодня.
Безусловно, на фоне снижения спроса на традиционные энергоносители в Европе после 2030 года долгосрочные контракты могут потерять актуальность. Поэтому подписание таких контрактов сегодня — жизненно важный вопрос для экспортеров газа, которые планируют новые долгосрочные инвестиции.
«Газпрому» же в рамках своей аргументации о пользе долгосрочных и предсказуемых отношений с клиентами важно не перегнуть палку. Да, Европа во многом сама виновата в текущем кризисе, но это в глазах европейцев вовсе не значит, что Россия права. Успех России в новом марафоне контрактов на европейском рынке будет напрямую зависеть от способности идти навстречу партнерам без игры мускулами и ненужного напоминания о том, что «мы же давно предупреждали». И тогда российский трубопроводный газ имеет все шансы надолго сохранить значимые позиции в Европе, несмотря на появление новых амбициозных поставщиков СПГ и европейского зеленого поворота.
Мнение автора может не совпадать с точкой зрения редакции