Борьба за наследство Андрея Трубникова, владельца группы Natura Siberica, умершего в январе 2021 года и не успевшего определить судьбу своего бизнеса и имущества, заставляет задуматься о том, как российские бизнесмены готовятся к передаче своих дел наследникам. Две самые громкие истории последних двух лет — оставшиеся без основного владельца Natura Siberica и «Сибантрацит» — показывают, что даже между близкими людьми после смерти собственника бизнеса могут начаться настоящие войны.
Подумать заранее
Статистика утверждает, что только 5% семейных предприятий сохраняются в третьем поколении. Избежать такого состоятельные люди пытаются различными способами. Некоторые участвуют в запущенной в 2010 году Уорреном Баффетом и Биллом Гейтсом кампании «Клятва дарения», к которой присоединились Марк Цукерберг, Дэвид Рокфеллер, Джордж Лукас. Одним из первых среди российских бизнесменов ее поддержал Владимир Потанин. Выводя значительную часть активов на благотворительность или в целевые фонды и сокращая тем самым размер потенциально наследуемого имущества, состоятельные люди пытаются научить детей адаптироваться в современном мире. Михаил Фридман утверждает, что худшее, что он мог бы сделать для своих детей, это передать им крупную денежную сумму. Александр Мамут говорил, что передача активов ребенку испортит ему жизнь, так как это дикая нагрузка и ответственность.
Другой вариант — подготовка преемников заранее. Например, Михаил Гуцериев передал сыну Саиду Гуцериеву часть нефтяного бизнеса и 30,4% акций «Сафмар Финансовые инвестиции». Сулейман Керимов в 2015 году передал сыну крупнейшую в России золотодобывающую компанию «Полюс», а в 2017 переоформил на него 99,5% акций «Грандеко» — компании, владеющей аэропортом Махачкалы.
Более сложным путем пошел американский девелопер Морис Лабоз, который решил, что дети получат наследство только после определенных усилий со своей стороны. Он завещал 21-летней Марлене и 17-летней Виктории $37 млн, размещенных в трастовом фонде. Наследницы получат к нему доступ только после 35-летия и при соблюдении ряда условий — поступления в хороший университет, устройства на хорошую работу, счастливого замужества и отсутствия внебрачных детей. Но по российским законам такая сложная схема практически невозможна.
Впрочем, не все наследники готовы принять бизнес от родителей. Всекитайская федерация промышленности и торговли (ACFIC) утверждает, что только 40% детей бизнесменов в Китае готовы унаследовать семейные предприятия — среди причин отказа указывают различия в подходах к управлению бизнесом и интерес к иным сегментам экономики.
Конфликты и посредники
Но настоящая проблема возникает, если наследодатели не успевают сформулировать стратегию перехода имущества.
Владелец Natura Siberica Андрей Трубников неоднократно утверждал, что детям ничего не оставит. Это не помешало группам наследников начать настоящие баталии как между собой, так и против доверительных управляющих. Похожая ситуация происходила после смерти Дмитрия Босова с компанией «Сибантрацит», а также после смерти нижегородского предпринимателя Александра Куликова, основателя «Союза Маринс Групп». В деле о наследстве последнего было шестеро детей от пяти женщин. Менеджмент компании тогда активно сопротивлялся наследникам, пытавшимся оказывать на бизнес влияние. Наследники в свою очередь считали, что менеджмент специально размывает причитающиеся им доли компаний.
Вообще наследство и судебные разбирательства — явления неразлучные. Только в 2020 году в судах России рассматривалось 84 941 гражданских дел по разным категориям наследственных споров. Исключения тоже бывают. К примеру, после смерти Владимира Когана, владельца банка «Уралсиб», его вдова Людмила Коган была избрана семьей единственным наследником и получила 81,81% акций банка.
Основная проблема, которая возникает после смерти владельца компании, заключается в том, что долями некому управлять. Появляется риск потери бизнеса. Чтобы этого избежать, нотариус может инициировать введение доверительного управления. Если наследникам удается договориться о единой кандидатуре доверительного управляющего — нотариус назначает именно его. Если согласия нет, назначается независимый управляющий, чья функция — сохранить долю до завершения наследственного дела. К примеру, в наследственном деле Дмитрия Орлова, владельца банка «Возрождение», именно назначенный доверительный управляющий смог сохранить долю, обеспечив ее передачу наследникам, которые ее впоследствии продали.
Новые возможности
Но, несмотря на все проблемы, имеющиеся в российском законодательстве нормы могут обеспечить достаточный уровень защиты передаваемого по наследству бизнеса — надо только правильно ими пользоваться. К примеру, всем известное завещание. Его плюс в том, что оно позволяет минимизировать риски дробления активов, а также повышает вероятность передачи дела в руки лица, заинтересованного в сохранении и развитии бизнеса. Грамотно составленное завещание должно не только отвечать на вопросы, кому, что и сколько, но и детально описывать процесс перехода наследственной доли. Желательно выбрать и фигуру душеприказчика — лица, которое, являясь техническим исполнителем завещания, обеспечивает сохранность имущества, назначит доверительного управляющего и передаст имущество наследникам. К минусам завещания относится то, что его можно оспорить. Однако шансы очень невелики, об этом говорит судебная статистика. В остальном, при детальном прописывании процедур, это надежный и действенный способ обеспечения интересов наследодателя.
Кроме того, с 2018 года в России действуют наследственные фонды, призванные составить конкуренцию иностранным фондам и трастам. Можно указать в завещании необходимость создания подобного фонда, а далее есть как минимум два варианта: не передавая имущество наследникам, фонд может выплачивать им прибыль от своей деятельности или спустя какое-то время, к примеру, по достижению наследниками определенного возраста, фонд передает им все завещанные активы. Основным минусом наследственного фонда является отсутствие практики его активного применения, что не позволяет пока ответить на многие практические вопросы. Например, невозможно протестировать работу фонда при жизни наследодателя, отсутствует четкий алгоритм контроля нотариуса, ответственного за создание фонда. Полагаю, что уже в ближайшем будущем возможные дополнения к закону, а также формирующаяся судебная практика устранят эти неясности и все больше состоятельных граждан будет решать вопрос о передаче имущества по наследству именно этим путем.
Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора