«Абсолютно мифическая фигура»: кто будет защищать потерпевших в деле Михаила Ефремова
Восьмого июня актер Михаил Ефремов протаранил фургон, за рулем которого находился Сергей Захаров. От полученных травм он скончался в больнице. Александр Добровинский, которого прозвали «звездным адвокатом», вскоре заявил, что не станет защищать актера, севшего за руль пьяным. А 10 июня выяснилось, что Добровинский будет представлять семью погибшего в ДТП. Причем сделает это бесплатно. Как правило, он не берет деньги и со звездных клиентов, рассказывал адвокат в недавнем интервью Forbes: такие дела — это «прежде всего PR».
«Сейчас вообще золотое время», — говорил Добровинский, больше известный как специалист по брачным делам. Его телефон «пухнет от звонков»: много супружеских пар не прошло испытание карантином. Сам Добровинский на время пандемии самоизолировался на даче в подмосковном Внуково, ранее принадлежавшей актрисе Любови Орловой и режиссеру Григорию Александрову, пишет книги, проводит вебинары и называет карантин «одним из самых замечательных периодов в жизни».
Несмотря на внешнюю публичность, даже близкие знакомые называют его «абсолютно мифической фигурой». И все без исключения собеседники подчеркивают «феноменальную циничность» Добровинского. «Ты ничего не достиг, если у тебя нет хейтеров», — отмахивается адвокат, он «никогда не был брокером» и далек от метода «вот вам чемодан денег за посредничество». Какие методы в действительности практикует «звездный» адвокат, разбирался Forbes.
Одесский акцент
Добровинскому приписывают несколько гражданств и фамилий, а биография 65-летнего адвоката напоминает авантюрный роман. Сам он рассказывает, что у него всего два подданства — российское и израильское, но было три вида на жительство — во Франции, США и Люксембурге. Отец Добровинского, крупный советский чиновник, рано ушел из жизни, и некоторое время будущий адвокат носил фамилию отчима Андрея Айвазьянца. По достижении совершеннолетия Добровинский вернул себе фамилию отца, а информацию о том, что он был и Кусиковым (фамилия его деда) называет «придумкой».
Наперекор воле матери, которая видела сына гинекологом, Добровинский поступил во ВГИК. Выходец из состоятельной семьи коллекционеров зарабатывал консультациями по антиквариату и ни в чем себе не отказывал: жил в квартире на улице Горького (кто не помнит, так называлась Тверская), ездил на «Жигулях» и закупался в валютных магазинах «Березка». Когда на четвертом курсе замаячила перспектива армии, Добровинский вслед за матерью ретировался во Францию.
Там он продолжил спекулировать антиквариатом, а затем уехал в Нью-Йорк. Первое время Добровинский таксовал, а потом устроился на работу к адвокату одесского происхождения Соломону Шварцу. Тот подсказал ему получить MBA, выбор пал на парижский INSEAD, и Добровинский покинул Штаты. Окончив обучение в 1984 году, новоявленный юрист поработал в Люксембурге и Париже, пока в 1987 году не очутился в Женеве. В швейцарскую Inter Maritime Group его пригласил ее владелец, миллиардер одесского происхождения Брюс Раппапорт, с которым Добровинский был «шапочно знаком».
По словам Добровинского, Раппапорт «сделал состояние на кризисах» за счет умения «выстроить хороший и четкий договор, который потом можно легко отстоять в суде». По сведениям New York Times, Раппапорт был близок к тогдашнему премьеру Израиля Шимону Пересу, владел НПЗ в Бельгии и на Антигуа, нефтетанкерным флотом и занимался поставками нефти в Индонезию, Габон и Таиланд.
Раппапорт интересовался и Советским Союзом, и там ему нужен был свой человек. И в 1988 году Добровинский вылетел в Москву. Основными проектами стали грузовой порт в Санкт-Петербурге и контракт на экспорт почти 100% судов, построенных в стране, под обязательство инвестировать $1 млрд в переоснащение верфей. В то время Добровинский познакомился с главой комитета по внешним связям петербургской мэрии Владимиром Путиным. «Никаких отношений, кроме уважения. Не знаю, как он ко мне, но я-то его уважаю очень», — говорит адвокат. Помимо Питера, Раппапорт интересовался Одесским портом и нефтедобычей в Нижневартовске. Миллиардер встречался с Михаилом Горбачевым и мэром Санкт-Петербурга Анатолием Собчаком. И даже занимал пост посла Антигуа и Барбуда в России.
Связи с Россией аукнулись Раппапорту в 2000-м. Он оказался в центре скандала вокруг Bank of New York, через который якобы отмыли $7 млрд, которые приписывали «русской мафии». Одним из интересантов, по сведениям американской прессы, был Семен Могилевич, которого называли лидером солнцевской группировки. Внимание следствия привлек и Inter Maritime Bank Раппапорта, писали Wall Street Journal и New York Times. Раппапорт и Могилевич отрицали причастность к схеме.
«Был большой скандал, который по тем или иным причинам замялся», — вспоминает Добровинский. Сам он не имел отношения к банку Раппапорта. Российские проекты миллиардера в основном остались на бумаге, признает Добровинский. Впрочем, их реализация не входила в его обязанности: «Моя задача была только одна: найти проект, связать его со структурой Раппапорта и — до свидания». В 1992 году он занялся собственным делом.
Братья по оружию
Осень 1997 года выдалась в Ханты-Мансийске на редкость дождливой. Чтобы добраться до местного арбитража, участникам заседания по корпоративному конфликту в Тюменской нефтяной компании (ТНК) пришлось преодолевать реки грязи. Гнетущую атмосферу развеял неожиданный гость: пиджак и брюки с иголочки (разного цвета), жилетка, бабочка. «Ему не хватало шляпы канотье. Он был точно одесский адвокат из 1920-х годов!» — вспоминает один из присутствовавших. По его словам, появление Добровинского произвело настоящий фурор.
Образ «западного адвоката» Добровинский перенял у французских коллег и с тех пор не изменяет ему. На том суде адвокат представлял интересы Михаила Некрича, акционера добывающей «дочки» ТНК «Нижневартовскнефтегаза» (ННГ). Он вступил в схватку с акционерами ТНК — «Альфа Групп» Михаила Фридмана и партнеров и «Реновой» Виктора Вексельберга и Леонарда Блаватника. Союзниками Некрича были легендарные братья Михаил и Лев Черные. В середине 1990-х они развязали «алюминиевую войну» за металлургические заводы по всей стране и, по информации, обнародованной во время судебных слушаний в Лондоне, были связаны с измайловской ОПГ.
В 1993 году Михаил Черный лично заявился к Добровинскому в офис, который находился в съемной квартире на Тверском бульваре (принадлежала игравшему тогда в НХЛ хоккеисту Вячеславу Фетисову). Черный поинтересовался у Добровинского, знает ли он, что такое толлинг (переработка давальческого сырья с последующей реализацией), и, получив утвердительный ответ, пригласил его в Красноярск, где был крупнейший в стране алюминиевый завод. «Там я познакомился «со всеми», — вспоминает Добровинский. Среди его новых знакомых были как бандиты, так и будущие олигархи. В числе последних Олег Дерипаска, Владимир Лисин, Искандер Махмудов, с которыми сотрудничали Черные.
Добровинский, по его словам, участвовал в юридическом сопровождении раздела бизнеса между Черными и их партнерами братьями Рубенами, помогал им в «войнах» за металлургические заводы, курировал скупку болгарских активов в интересах Михаила Черного. «Я мотался как савраска без узды: от Парижа до Софии, Москва, Лондон, Нью-Йорк», — вспоминает адвокат. По его словам, он же предложил Михаилу Черному купить ННГ сразу после приватизации ее «материнской» ТНК «Альфой» и «Реновой». «Моя идея была очень простой: купить нижний этаж. Таким образом, покупка верха, Тюменской нефтяной компании, обрывалась», — поясняет он. ННГ была стержнем ТНК, рассказывает бывший сотрудник нефтяной компании, там были сконцентрированы основные нефтедобывающие активы.
Вокруг ННГ развязалась ожесточенная борьба. И в итоге Черный, собравший вместе с партнерами 48% ННГ и около 12% ТНК, уступил пакеты оппонентам. Сделка, по словам Добровинского, принесла $480 млн.
Похожая ситуация приключилась с государственной «Роснефтью», которая лишилась своего ключевого актива «Пурнефтегаза». Госкомпания, стоявшая в плане по приватизации, оценивалась примерно в $2 млрд и подешевела сразу втрое. Скандал принял всероссийский масштаб, вернуть «дочку» «Роснефти» публично потребовал президент Борис Ельцин. Судебную тяжбу поручили Добровинскому, который при поддержке Генпрокуратуры оперативно вернул актив. По данным СМИ, его гонорар составил баснословные по тем временам $1,5 млн, что моментально сделало Добровинского самым дорогим и известным адвокатом страны. И породило домыслы, что эти деньги якобы предназначались бенефициарам несостоявшейся схемы. «Если бы я был на другой стороне, то «Пурнефтегаз», конечно, остался бы у нас», — отмахивается Добровинский. Сам он говорит, что автором идеи был Борис Березовский, о чем тот якобы сам рассказал адвокату.
Борец с олигархами
В июле 2002 года в офис журнала «Домовой» явились неизвестные. Они представились судебными приставами, обыскали помещения, собрали ключи и уехали. Среди нежданных гостей журналисты приметили сотрудников безопасности издательского дома «Коммерсантъ», одного из учредителей журнала. Рейд мог организовать тогдашний владелец «Коммерсанта» Борис Березовский, а мишенью был старинный особняк на Большой Ордынке, в котором располагалась редакция «Домового», писали «Ведомости». Впрочем, конфликт быстро разрешился при посредничестве Добровинского, постоянного автора колонок для «Домового».
Именно «Домовой» свел адвоката с Березовским тремя годами ранее. Тогда олигарх якобы впервые заинтересовался тем самым особняком на Ордынке. Добровинский дружил с главредом журнала Ксенией Махненко и заступился за редакцию (в 2002-м жена Добровинского оказалась среди совладельцев издания). Переговоры в итальянском ресторане «Марио» растянулись на три часа. Как ни странно, Березовский уступил. Более того, он настолько разоткровенничался, что якобы тогда и рассказал Добровинскому об участии в схеме по уводу «Пурнефтегаза». И настоял, чтобы адвокат продегустировал все рыбные блюда из меню.
Добровинский говорит, что после той встречи сдружился с Березовским. Два других хороших знакомых опального олигарха не помнят, чтобы Добровинский был вхож в его ближний круг. Как бы то ни было, Добровинский утверждает, что был последним, кто разговаривал с Березовским перед смертью. Но настаивает, что никогда не был его адвокатом. Зато он получал предложение защищать другого опального олигарха — Михаила Ходорковского, который посулил «феерический» гонорар.
Такие переговоры действительно велись незадолго до атаки на ЮКОС, подтверждает бывший партнер Ходорковского Леонид Невзлин. По его словам, Добровинский согласился и даже якобы получил аванс: «Ничего толком не делал, но не выступал против нас в паблике». Правда, когда на ЮКОС начались «реальные гонения», Добровинский посчитал, что договор исчерпан, «и занял другую сторону», говорит Невзлин.
Добровинский отрицает, что работал на ЮКОС: «Я отказался из моральных соображений». В конце 1990-х он представлял интересы оппонента ЮКОСа Евгения Рыбина, на которого был совершен ряд покушений. Рыбин с Добровинским считали, что заказчиками были руководители ЮКОСа. И давали показания в рамках так называемого убойного дела ЮКОСа, в результате которого Невзлин заочно получил пожизненный срок. На суде Добровинский рассказывал, что из-за опасений за свою жизнь он с семьей на полгода уехал из России. В конце 1990-х об опасности его предупредил человек из ближайшего окружения криминального авторитета Вячеслава Иванькова, также известного как Япончик.
Криминальные легенды
Канун нового, 1997 года Добровинский коротал в кафе федеральной тюрьмы Нью-Йорка, где встречался со своим клиентом-россиянином — чемпионом мира по боксу Виктором Потехиным. Близился вечер. Вдруг к собеседникам обратился «профессорского вида» мужчина в золотых очках, сидевший за соседним столом: «Я слышу, вы говорите по-русски». Он сообщил незнакомцам, что через две минуты в Москве наступит Новый год, и предложил символически чокнуться пластиковыми стаканчиками с кофе.
Так, по словам Добровинского, он познакомился с Иваньковым. Во время встречи они несколько часов проговорили об исторических корнях русского языка, греческой мифологии и ее влиянии на российскую культуру, рассказывал Добровинский в интервью «Российской газете»: «Образованность этого человека, которого кое-кто считает примитивным преступником, меня просто поразила». В разговоре с Forbes Добровинский подчеркивает, что никогда не был адвокатом Иванькова, а лишь помогал американским коллегам, которые вели его дело (в 1997 году он был приговорен к девяти годам и семи месяцам заключения за вымогательство, хотя обвинение просило 20 лет).
Еще с одной легендой криминального мира, Семеном Могилевичем, Добровинский знаком с начала 1990-х. Могилевич прославился благодаря делу об отмывании денег в Bank of New York и входил в десятку самых разыскиваемых ФБР людей. Сам он называл себя «бизнесменом средней руки» и уверял, что отмыл деньги лишь однажды: постирав рубашку с пятью долларами в кармане. В 2008 году Могилевич вместе с официальным владельцем парфюмерной сети «Арбат Престиж» Владимиром Некрасовым был арестован в Москве по обвинению в уклонении от уплаты налогов на 50 млн рублей.
По версии следствия, Могилевич, проходивший по делу как Сергей Шнайдер, выступал организатором налоговой схемы. На время рассмотрения дела совет директоров «Арбат Престижа» возглавил Добровинский, который также защищал Некрасова в суде. Через два года дело развалилось, а «Арбат Престиж» обанкротился. «После ареста Некрасова компания рассыпалась — ею невозможно было управлять», — рассказывает адвокат. Впрочем, с его слов, он смог сберечь для клиента недвижимость «миллионов на двести».
Наряду с Некрасовым учредителем ОАО «Арбат Престиж» выступала компания «Ринвэй», в которой 34% принадлежало Галине Телеш. СМИ называли ее бывшей женой Могилевича. Телеш также контролировала ООО «Еврострой», который должен был заниматься реконструкцией легендарного «дома с атлантами» на Солянке, но зданию присвоили охранный статус. По данным СПАРК, в 2007 году 100% «Евростроя» досталось Добровинскому. Через год он вышел из акционеров «Евростроя», а следы новых владельцев затерялись в офшорах. Добровинский говорит, что никогда не занимался бизнесом с Могилевичем: «Мы с ним общаемся, смеемся, рассказываем анекдоты и вспоминаем нашу юность». Кому отошел «Еврострой», адвокат не помнит. Но в результате сделки Добровинскому достался офис в Последнем переулке, который сейчас занимает его адвокатская коллегия.
Адвокат успел позаниматься и рекламным бизнесом. В 2005 году он выкупил рекламное агентство «Элен медиа» у гендиректора Любови Богуславской и бизнесмена Александра Таранцева, между которыми разгорелся конфликт. «Корпоративные конфликты — это самое золотое время для инвесторов», — отмечает Добровинский. Он продолжил развивать «Элен», которая управляла 2000 рекламных поверхностей в Москве, вместе с Богуславской. И спустя год продал компанию Gallery Group за $10 млн. С Таранцевым Добровинский дружен до сих пор, хотя и признает, что порой смущается его охраны, «которая в неимоверном количестве с ним ходит». Компания Таранцева «Русское золото» связана с ореховской ОПГ, говорил на суде один из лидеров группировки Олег Пылев. Таранцев это отрицал.
Впрочем, и от Добровинского у многих бизнесменов трясутся поджилки. «Один его наем уже звучит угрожающе», — признается один из собеседников Forbes. И дело отнюдь не в имидже «адвоката мафии», а в основной специализации Добровинского — разводах.
Женское счастье
Первым опытом Добровинского стал развод Льва и Людмилы Черных в 1999 году. За помощью к адвокату обратилась бывшая жена Черного. Добровинский, который не имел дела с разводами, проконсультировался с коллегами. И ни один не поддержал идею, вспоминает адвокат: «Они привыкли, что в Советском Союзе делят чешскую люстру или в лучшем случае пианино».
Людмила Черная претендовала на $150 млн. И Добровинский решил рискнуть. Более того, он согласился работать без постоянного жалованья, только за процент от суммы. По его словам, итоговый результат для Людмилы Черной составил около $250 млн с учетом раздела недвижимости. Свой гонорар Добровинский не раскрывает. Как правило, он варьируется в пределах 5–10% от отсуженной суммы, а в исключительных случаях может достигать и 50%. Почасовая ставка Добровинского составляет около $1100, рассказал его конкурент и подтвердил сам адвокат.
Расставание Черных будет лишь первой ласточкой, прикинул Добровинский: «В связи с тем, что наши олигархи и просто богатые люди обзавелись семьями в доперестроечный период, то рано или поздно должен был наступить момент кризиса среднего возраста». На носу большой передел собственности, рассудил он. И не прогадал. Он неоднократно участвовал в разводах участников списка Forbes: Дмитрия Рыболовлева, Рустама Тарико, Руслана Байсарова, Дмитрия Мазепина. «Процентов шестьдесят людей из списка Forbes, которые разошлись, развелись и делили имущество, — мои клиенты», — утверждает сам Добровинский.
По его словам, разводы сегодня составляют около 70% доходов его офиса. В 2014 году бюро Добровинского заработало $100 млн. Более актуальные цифры он не раскрывает, но отмечает, что с тех пор дела идут не хуже. Разводные процессы давались Добровинскому легче, и в них он мог больше преуспеть, чем в корпоративных спорах, считает знакомый с ним инвестбанкир: «Запудрить мозги серьезному бизнесмену сложнее, чем экзальтированной барышне».
Впрочем, после нескольких громких процессов мужья поняли, что лучше иметь Добровинского на своей стороне, признает собеседник Forbes. Ставки в бракоразводных процессах выше, чем в любом корпоративном споре, констатирует он: «Это не кусок бизнеса, а вообще все. Плюс головная боль и нервы». «Благодаря мне в женском списке Forbes начинают появляться новые имена», — улыбается Добровинский. Недавно и он сам ощутил себя в шкуре своих подопечных.
В конце 2019 года на «Первом канале» вышел сюжет о том, что Добровинский подал иск к 11-летней Полине Богуславской о вселении в совместную квартиру, а затем потребовал выкупить принадлежащую ему долю. Мать девочки Любовь Богуславская в свою очередь потребовала от Добровинского алименты. Добровинский добился того, чтобы алименты исчислялись только с его пенсионных отчислений, говорит в сюжете адвокат Богуславской. Добровинский не комментирует свои отношения с Богуславской и ее дочерью и считает, что медийный интерес к его разбирательству подогревает главред «Московского комсомольца» Павел Гусев, который делит имущество с бывшей супругой, клиенткой Добровинского. И Богуславская, и Гусев это отрицают.
Помимо разводов, Добровинский известен как защитник звезд. Это прежде всего PR, признает адвокат: «Процентов на восемьдесят это бесплатные дела». Среди подопечных адвоката были Филипп Киркоров, Майя Плисецкая, Анастасия Волочкова, Яна Поплавская и Лада Дэнс. Впрочем, вряд ли кто-то из звезд доставил Добровинскому столько же хлопот, сколько бизнесмен Сергей Полонский.
Время возможностей
«Только что сообщили, что в Камбодже на своем острове арестован Сергей Юрьевич Полонский. У нас были сложные отношения последние годы, но он все равно был моим клиентом, и если обратится, то буду помогать» — такой пост появился на странице Добровинского в Facebook 15 мая 2015 года. Сообщение разошлось по российским СМИ и легло на стол судьи Высокого суда Лондона, которого адвокаты Полонского пытались убедить в крайней вовлеченности Добровинского в дела их клиента.
Полонский подал иск к Добровинскому в 2014 году. Основатель девелоперской компании «Поток» (бывшая Mirax Group) утверждал, что адвокат обманул его и присвоил $13,5 млн. Их знакомство состоялось в 2011 году, после того как Добровинский вызвался представлять интересы Полонского на суде с банкиром Александром Лебедевым, который наградил девелопера парой тумаков во время съемок программы «НТВшники».
Летом 2012 года Полонский поручил Добровинскому заняться продажей «Потока». А сам уехал в Камбоджу на фоне уголовного дела о хищении средств дольщиков ЖК «Кутузовская миля», одного из самых известных своих проектов.
Изначально Полонский рассчитывал продать «Поток» банкиру Алексею Алякину за $300 млн, говорится в иске. Но сделка расстроилась, когда Полонский заподозрил Алякина в выводе активов из «Потока» в связанный с ним банк «Пушкино» (Алякин обвинения отрицал). Добровинский десантировался в «Пушкино» для розыска активов. И предложил Полонскому нового покупателя. В итоге им стала офшорная компания Volarius.
Полонский считал, что за офшором спрятался Роман Абрамович, так якобы ему сказал Добровинский. Проверить это было не так просто: к тому времени Полонский в первый раз угодил в камбоджийскую тюрьму. Бизнесмен оформил доверенность на Добровинского и поручил ему заключить сделку. Что тот, по словам Полонского, и сделал. Вскоре Полонский выяснил, что на самом деле Volarius принадлежит миноритарию «Потока» Роману Троценко, с которым у девелопера были натянутые отношения. Но главные сюрпризы были впереди.
После третьего ареста (о нем и сообщил Добровинский в Facebook) камбоджийские власти депортировали Полонского на родину. Где его поместили в «Матросскую Тишину» как подозреваемого по делу «Кутузовской мили». Пока оно рассматривалось, Полонский пытался взыскать с Добровинского $13,5 млн, которые адвокат якобы присвоил от сделки с Volarius. Но в 2017 году у Полонского кончились деньги на процесс в Англии. Высокий суд Лондона отклонил иск бизнесмена и обязал его вернуть Добровинскому $5 млн судебных издержек.
Добровинский говорит, что до сих пор не видел этих денег. С его слов, он никогда не говорил Полонскому ни об Абрамовиче, ни о Троценко, а в качестве покупателя на «Поток» предложил своего знакомого Дмитрия Гилева (умер в 2016 году). В дальнейших переговорах Добровинский якобы не участвовал. Троценко подтвердил, что был акционером Volarius, а условия договора по покупке «акций одной из компаний Mirax» действительно согласовывались с Гилевым, которого Троценко называет «представителем и партнером продавца». Добровинского он отрекомендовал как «высокого профессионала» с хорошими связями, но его роль в сделке никак не прокомментировал. Миллиардер также подчеркнул, что по сделке «не существует никаких неурегулированных обязательств».
Полонский, который в июле 2017 года вышел на свободу, так не считает. Он говорит, что Троценко остался должен ему $40 млн, а Добровинский был с ним в сговоре. Он обещает продолжить судебные тяжбы с обидчиками, как только найдет на это деньги: «Я хочу сатисфакции. Они у меня украли жизнь!»
Угрозы бывшего клиента Добровинского не слишком заботят. Сейчас он с головой погружен в несколько громких бракоразводных процессов. В частности, его бюро защищает интересы бывшей жены экс-совладельца «Распадской» Александра Вагина. Об остальных клиентках Добровинский умалчивает, но считает, что у них есть все шансы пополнить «женский» Forbes.
Помимо разводов и развития своего интеллектуального клуба «Табу», Добровинский с интересом смотрит на рынок коммерческой недвижимости. По мнению адвоката, на фоне кризиса уже летом 2020-го здесь начнется передел, и он намерен в нем поучаствовать: «У меня есть такая толстенькая записная книжка инвесторов. И я думаю, что-то интересное из этого получится».