Май будет еще хуже? Как выживают в кризис продавцы роскоши в России
В новом выпуске «Forbes Карантин» Николай Усков поговорил о будущем премиального ретейла с его ключевыми игроками в России — президентом компании «Азбука вкуса» Денисом Сологубом, генеральным менеджером ЦУМа Александром Павловым, основателем и президентом группы компаний Simple Максимом Кашириным и генеральным директором «Clarins Россия» Эдгаром Шабановым.
Николай Усков: Доброго времени суток, это Николай Усков и «Forbes Карантин». Я на Неглинной, у ЦУМа — одного из лучших магазинов Европы. Туда-сюда шныряют курьеры с фирменными пакетами, сам магазин закрыт, но онлайн-торговля работает по полной.
Сегодня поговорим о роскоши в самоизоляции, как чувствует себя премиальный ретейл в эти больные времена. Наши эксперты сегодня: Денис Сологуб — президент компании «Азбука Вкуса», Александр Павлов — генеральный менеджер ЦУМа, Максим Каширин — основатель и президент группы компаний Simple и Эдгар Шабанов — генеральный директор Clarins Россия. Денис, первый вопрос к вам, поскольку вы нас все-таки кормите в эти непростые времена. Что происходит с «Азбукой Вкуса»?
Денис Сологуб: Мы, в отличие от многих, продолжаем работать, социальная миссия теперь очень важна. Мы кормим людей и делаем все возможное для того, чтобы продолжать работать. Хотя в такое тяжелое время это не просто.
Николай Усков: Вам пришлось сокращать сотрудников или, наоборот, набирать новых? Я сам хожу в «Азбуку Вкуса». Я так понимаю, людей много и все покупают довольно активно. Вы чувствуете какую-то динамику: хуже покупают или лучше?
Денис Сологуб: Вы ходите в отдельно взятый магазин, видимо, там, где живете. Сейчас структура спроса сильно поменялась. Все центральные магазины, прогулочные локации очень сильно упали в спросе, в разы, но магазины в спальных районах «отросли». Загородные локации «отросли» еще сильнее. В целом там спрос несколько даже увеличился по отношению к прошлому году. Потому что HoReСa закрыта, а люди все-таки хотят есть и вынуждены сами себе готовить, а не ходить по ресторанам. У людей радостей в жизни осталось довольно небольшое количество: это телевизор, секс, кому повезло, и вот поесть, ходить в магазин.
Николай Усков: Кому повезло не только с сексом, но и с деньгами — им тоже, наверное, неплохо. А у вас была какая-то подушка безопасности? Президент говорит: «Неужели у вас нет подушки безопасности, чтобы сейчас платить зарплату сотрудникам?».
Денис Сологуб: На самом деле, если посмотреть на те тенденции, которые были последние несколько лет, то ретейл очень сильно терял в доходности, в марже. Мы испытывали определенные сложности, поэтому подошли к этой ситуации, скажем так, не в лучшей форме. Пока она, наверное, играет нам в каком-то смысле на руку, но это во многом именно потому, что всем остальным плохо. Все прекрасно понимают, что эта ситуация не может продолжаться бесконечно.
Николай Усков: Вам не приходилось сокращать сотрудников все-таки?
Денис Сологуб: Мне пришлось перераспределять сотрудников между различными объектами. Потому что специфика спроса, структура поменялись. Понятно, что мы сейчас испытываем дефицит сотрудников на производстве, на складах, то есть там, где сотрудники начинают выбывать по причинам заболевания, но заместить их какими-то сторонними сотрудниками оказывается достаточно сложно. Мы сначала обрадовались, говорили: «Ребята из ресторана, вы же хотите заработать? У нас есть где».
Но практика показывает, что людям, которые работают в ресторанах, не очень интересно работать у нас на производстве. Потому что условия труда несопоставимы, в ресторане другая специфика. С утра на заготовках поработал — дальше у тебя день более или менее свободный, вечером ты занимаешься готовкой. Но не в таком режиме, не в таких объемах, работа не настолько физически тяжелая и сложная, как на пищевом производстве. Поэтому они пришли, но потом 90% из них «откололось». Отвечая на ваш вопрос, Николай — нет, мы сейчас никого не увольняли, мы добирали людей в штат комплектовщиков, сборщиков, усиливали логистику на складе. Потому что в период ажиотажного спроса в конце марта, в который мы попали, нам была нужна рабочая сила. Ну и есть текучка, которая позволяет не сокращать персонал. Новые приходят, из них лучшие остаются, худшие отваливаются — происходит естественный отбор.
Николай Усков: А какое соотношение офлайн и онлайн продаж?
Денис Сологуб: До пандемии у нас было порядка 3% (онлайн). По большей части, это была классическая доставка. За последние 3-4 недели мы активно начали наращивать и развивать все сервисы вокруг этого. У нас есть сервис экспресс-меню, быстрые доставки от 45 минут практически в любую точку Москвы. Мы к этому сервису стали подключать дополнительные магазины, потому что это доставка пешими курьерами из наших магазинов. Сборщики, как правило, наши, а курьеры сторонние, по принципу Uber. Им прилетает задание, они бегут забирать этот заказ и доставлять клиентам. Мы продолжили интеграцию с различными сервисами, которые присутствуют на рынке — это «Яндекс.Лавка», «Яндекс.Еда», Delivery Club, с которым дальше доставка пошла через Gett, iGooods, СберМаркет. Все сервисы, которые так или иначе умеют из магазинов доставлять. Мы активно в эту историю идем. Объем этих сервисов увеличился в разы. На пике, в Пасху, наверное, мы делали больше 2000 заказов, это практически десятикратный прирост относительно докризисного состояния.
Николай Усков: А процентов сколько? Вы говорили, до кризиса было 3%.
Денис Сологуб: Сейчас, наверное, 5%.
Николай Усков: Саш, что происходит с фэшн-индустрией в целом, с фэшн-ретейлом? Как вы выживаете? Я сейчас сижу в пустынном ЦУМе, в полумраке, немножко страшно здесь.
Александр Павлов: Но вещи есть рядом?
Николай Усков: Вещи есть, да. И какая-то жизнь на входе была, я видел очень много курьеров. Видимо, онлайн-продажи выросли.
Александр Павлов: Если говорить про ситуацию для индустрии в целом, то она не критичная. Фабрики, которые производят одежду, были закрыты 3 недели назад примерно, на этой неделе они все открываются. То есть нет проблем с тем, что коллекции сезона осень-зима 2020 года не будут отшиты. Если говорить про ретейл, то весь ретейл у нас сейчас онлайн. Большая его часть. У нас есть дистанционная торговля, когда VIP-шопперы, продавцы напрямую связываются со своими клиентами и отправляют им товар на примерку. Основной бизнес, конечно, — это онлайн. Здесь мы практически удвоили штат сотрудников, которые работают в доставке, в колл-центре, для того чтобы удовлетворить спрос, который сейчас есть в онлайне. И, конечно, акции, которые мы проводим, наши цены, которые ниже, чем в Европе — все это помогает показывать очень неплохие показатели по выручке.
Николай Усков: Если сравнивать нынешний кризис с предыдущими кризисами, в чем специфика текущей ситуации?
Александр Павлов: Если говорить про нашу компанию, мы к этому гораздо лучше готовы. Потому что в 2008-2014 годах, если говорить про наших клиентов, люди, которые покупали одежду в люксовом сегменте, в основном, покупали ее не у нас, а за границей — из-за высоких цен, из-за ассортимента. Но с 2014 года мы снизили цены до европейских и расширили ассортимент в 3 раза. И сейчас большинство клиентов, которые раньше покупали одежду за границей, поняли, что в этом нет никакого смысла. Все можно купить здесь, ассортимент огромный, цены такие же. Это первое. А второе — главное, наверное, то, что тогда не было онлайна, а сейчас он есть. Сейчас у нас доставка в день заказа или на следующий день. Я думаю, для нас то, что я сейчас рассказал, — это основное отличие. Если говорить про кризис, чем он отличается — наверное, тем, что тогда не закрывались магазины, и сейчас, если бы у нас не было возможности торговать онлайн, мы бы переживали его гораздо серьезнее.
Николай Усков: А вы чувствуете спад потребления роскоши сегодня?
Александр Павлов: Конечно, онлайн сам по себе продает меньше, чем раньше продавали онлайн и офлайн вместе.
Николай Усков: А сколько это примерно в процентах? Сейчас, понятно, нет офлайна вообще, но сколько процентов раньше составлял онлайн-сегмент?
Александр Павлов: В прошлом году у нас онлайн составлял 25% от оборота, в этом году — уже 30%. И сейчас, в той ситуации, которая есть, мы считаем, что мы прекрасно продаем. У нас продажи упали, но не катастрофически. У нас каждый день около 300 клиентов, которые раньше покупали только офлайн, сейчас переходят в онлайн и понимают, насколько это удобно и хорошо. Я думаю, вся эта ситуация даст сильный толчок для онлайн-продаж. Многие люди, которые не представляли, что это за сервис, как удобно пользоваться онлайн, сейчас будут это делать.
Николай Усков: Вам приходилось сокращать сотрудников, урезать зарплаты, проводить оптимизационные меры?
Александр Павлов: На данный момент мы не сокращали зарплаты, не увольняли и не сокращали сотрудников, стараемся этого не делать. Наоборот, активно набираем людей в онлайн, чтобы удовлетворить тот спрос, который у нас есть.
Николай Усков: Максим, хочу такой же вопрос задать. Как чувствует себя компания Simple в создавшихся условиях?
Максим Каширин: Мы чувствуем себя получше, чем другие наши коллеги, в силу того, что мы всегда были компанией, работающей во всех каналах, не только в ретейле, не только в HoReCa. Но HoReCa у нас занимает 30% бизнеса, в этом смысле мы, как и все ребята, которые занимаются торговлей вином и алкоголем более премиального сегмента, уход HoReCa с рынка чувствуем очень сильно. Это первое. Мы перевели людей на неполный рабочий день, на неполную рабочую неделю, потому что нет смысла в данном случае — у людей нет работы в таком объеме. У нас работают продажи в ретейл, мы поставляем всем ретейлерам, поставляем, естественно, в свои винотеки. У нас в 6 раз выросли прямые продажи, в 3 раза выросла e-commerce в том виде, в каком она работает. У нас же нет легализованной интернет-торговли до сих пор. Но это небольшие цифры все равно. В целом, у нас канал прямых продаж B2C занимает порядка 30% от всего оборота — это большой объем. Он, с одной стороны, вырос через частников, с другой стороны, просел на корпоратах. Корпораты сейчас себе ничего не покупают, корпоративные закупки очень маленькие. Поэтому, в целом, мы сейчас работаем на уровне минус 10-15% к прошлому году. Это неплохо, но, с другой стороны, это почти минус 30% от того, как мы должны были бы работать. Все равно заметный минус.
Мы никого не увольняли массово, мы использовали этот момент для того, чтобы посмотреть на наших не самых эффективных сотрудников и тех, до кого руки не доходили, или чья функция была не до конца понятна. Мы проводим выборочные чистки, аккуратно, без фанатизма. Люди — это ценный ресурс. Особенно в бизнесах, где знания людей и их навыки очень важны. У нас даже комплектовщики на складе — это люди, которые должны понимать, что такое марки ЕГАИС, как работать с документами, с терминалами сбора данных, как читать этикетку. Потому что многие вина имеют абсолютно одинаковые этикетки, только название на оригинальном языке отличает одно вино от другого. Наши поставщики тоже, несмотря на карантин, все работали. Дело в том, что, в отличие от ребят из ЦУМа, у нас сельхоз-бизнес, эти компании даже не закрывались. У них не было от государства команды уходить на карантин, они работали. Другое дело, что мы в марте сделали большие закупки, сформировали подушку безопасности. Я уже насмотрелся кризисов и знаю, что делать наперед, поэтому я был готов. Но, понимаете, сейчас не экономический кризис, он является следствием эпидемиологического кризиса, там целая комбинация факторов. Поэтому здесь совершенно иное поведение потребителя. Когда все закрыто, когда люди не получают зарплату, не могут выйти из дома, когда в прессе говорится, что тут все умирают — это совершенно другая реальность. Я думаю, май будет еще хуже, потому что деньги будут кончаться у людей. Я пока не вижу помощи государства, нужной людям и компаниям. Это тоже плохо, потому что уверенность у людей пропадает, психологически они подавлены. Но это плохо, потому что я не понимаю, как будут жить те люди, у которых нет денег, которые не работают, им не платят работодатели, потому что у них у самих нет денег. Для себя я опасаюсь падения продаж, потому что вино — это факультативный продукт для людей.
Николай Усков: Эдгар, как чувствует себя косметическая отрасль? Как она вообще вошла в кризис?
Эдгар Шабанов: Я оптимист по жизни, поэтому отвечу так: могло бы быть хуже, если бы не та стратегия, которую мы начали развивать 5-6 лет назад. В 2014 году у нас появился собственный интернет-магазин. Это сейчас очень помогает. Если судить по итогам прошлого года, наш интернет-магазин составлял примерно 10% оборота. Соответственно, 90% — это оптовый бизнес. Но в рамках этого оптового бизнеса тоже есть элементы электронной коммерции. Мы в прошлом году пошли немножко против тренда люксовой индустрии и начали работать с pure players OZON, Wildberries, это нам сегодня очень помогает. В этом направлении у нас прирост большой — благодаря очень низкой базе.
По интернет-магазину прирост идет 30-50% в апреле по сравнению с прошлым годом — даже по сравнению с мартом, тогда как март считается высоким сезоном для парфюмерно-косметической индустрии. Работа через pure player нам помогает сегодня. Плюс открыты интернет-магазины наших партнеров — парфюмерно-косметических сетей. Все это вместе дает примерно 15% всех продаж. Если взять сегмент электронной коммерции — наш интернет-магазин плюс продажи через порталы наших партнеров, то это примерно 25% всего нашего бизнеса, который не встал и, наоборот, развивается опережающими темпами. Я думаю, после кризиса этот сегмент гораздо сильнее выстрелит, и останутся те привычки, которые потребители выработали. Также мы усилились в социальных сетях. Мы делаем разного рода консультации через Instagram-аккаунты наших экспертов. Также мы делаем прямые эфиры. Сервис в данный момент играет очень большую роль. Еще одним преимуществом нашего интернет-магазина является то, что у нас собственный колл-центр. Мы наблюдаем увеличение количества звонков с просьбами о консультациях, подсказать что-то с точки зрения какого-то продукта, что купить в определенных условиях. Также наблюдаем, например, интересный феномен, что значительно возросли продажи крема для рук и некоторые другие категории. Вообще, уход как категория возросла. Если мы берем парфюмерно-косметический бизнес, который состоит из ухода за кожей лица и тела, декоративной косметики и парфюмерии, то, наверное, сегмент парфюмерии пострадал больше всего, пострадал также макияж. Но именно сегмент ухода, что с точки зрения Clarins как косметической компании, играет на руку.
Николай Усков: Я думаю, у вас неплохие перспективы, потому что мы за время изоляции наедимся продукции из «Азбуки Вкуса» и напьемся вина от Simple, будем такими страшными, обрюзгшими и опухшими, что нам точно понадобится продукция косметической компании.
Эдгар Шабанов: Главное, чтобы денег хватало. Я тут прочитал на РБК один опрос, который показал, что треть населения России планирует экономить как раз на парфюмерии и косметике. Так что те, у кого деньги еще останутся, будут заниматься уходом за собой, но, боюсь, может произойти падение именно за счет отсутствия доходов населения.
Максим Каширин: Так и есть. Кстати, я читал сегодня новый отчет Boston Consulting Group — очень нерадостный. Все не здорово.
Эдгар Шабанов: Да, даже в люксе все эти промо-предложения, которые присутствовали и до кризиса нынешнего, усилившись после кризиса 2014 года, — начались все эти скидки 30% и 40%, иногда 50%. Боюсь, как бы они еще не усилились. Потому что каким-то образом надо давать возможность людям покупать, в том числе товар люксовый или доступный люкс. Я тоже как-то читал исследование, что примерно 70% всех покупок в FMCG делается за счет промо-предложений. Я боюсь, что это будет так.
Максим Каширин: В некоторых категориях — 90%.
Эдгар Шабанов: Ну вот. Это будет сказываться на прибыли нас всех. Потому что кто-то в итоге должен платить за эти скидки.
Николай Усков: Денис, как вы будете развивать бизнес в «мире после»?
Денис Сологуб: Ну с косметикой и одеждой… Носить-то некуда, и краситься не надо — они же дома сидят.
Максим Каширин: Я не согласен. Это просто вопрос денег. Когда нет денег, тебе вообще ничего не нужно, кроме еды. Например, мне приятно, что моя жена дома ходит немного накрашенной, потому что ей просто не хочется ходить какой-то там. И это приятно. То, что дома тоже можно одеться и тоже можно выглядеть хорошо.
Денис Сологуб: Максим, я лишь про то, что, выходя из дома, она все-таки слой наносит чуть более толстый, и расход увеличивается.
Максим Каширин: Нет, не наносит.
Эдгар Шабанов: Я тут немножко добавлю. Мы сейчас в нашем интернет-магазине тестируем интерактивную программу: ты находишь какой-то продукт, который хочешь купить, загружаешь свою фотографию, нажимаешь на оттенок этой помады, допустим, или тонального крема, и твоя фотография в реальном времени показывает, как этот оттенок помады на твоих губах или тональный крем выглядит на твоем лице.
Денис Сологуб: Вот с вином сложнее — мы теперь дегустации отменили и все обучения сотрудников, например, по вину, потому что дегустации проводить невозможно.
Максим Каширин: Кстати, даже виртуальные примерочные появились. У меня знакомый итальянец с очень известной фамилией сделал стартап — виртуальная примерочная. Саш, не знаю, вы купили такой проект или нет?
Александр Павлов: Есть уже компании, которые предлагают услуги виртуальной примерочной. К сожалению, при ближайшем рассмотрении они не работают. Но мы нашли компанию, которая научилась снимать размеры с клиентов очень близко к реальным. И мы планируем к концу года запуск с ними.
Максим Каширин: Давай я узнаю, потому что это племянник Сильвио Берлускони, с которым я дружу, сделал этот стартап. Он итальянец, в Милане уже его запустил. Я могу у него узнать. Была там шумная презентация, они долго работали над этим. Это такая серьезная история.
Александр Павлов: Узнай, пожалуйста, во-первых, работает ли это, или пока работает только на шумных презентациях.
Максим Каширин: Почему я не покупаю в онлайне, например. Я не могу представить вещь на себе, пока я ее не надену. Да, я знаю свои размеры, но у каждой вещи свой покрой.
Александр Павлов: А что тебе мешает заказать одежду — тебе привезут 30 вещей, ты их померяешь, и что подойдет, ты купишь?
Максим Каширин: Понимаешь, это проблема стереотипа и парадигмы. Есть поведенческий паттерн, что в онлайне (покупать) тебе тяжело.
Денис Сологуб: Сейчас как раз эти стереотипы ломаются, понимаешь.
Максим Каширин: Да, надо ломать. Вот пускай ЦУМ мучается, пускай везет все это.
Александр Павлов: Максим, закажи, померишь, а потом решишь, покупать или не покупать.
Максим Каширин: Правильно, согласен. А я стесняюсь, понимаешь. Я как советский человек стесняюсь напрягать людей. Так воспитан.
Александр Павлов: Ты не напрягаешь, мы же для этого и работаем.
Максим Каширин: Да я знаю, слушай, я сам такой в моем бизнесе, но внутри я советский, понимаешь. Неудобно, неприлично.
Александр Павлов: Но это сервис. Не то, что персонально для тебя, Максим, мы соберем и отправим — этим может воспользоваться каждый, это часть сервиса, которым мы гордимся. Которого нет у западных интернет-магазинов. На Farfetch ты так не можешь сделать — сначала плати деньги, потом мерь, потом возвращай.
Максим Каширин: Но они там далеко, а ты-то здесь, рядом. Знаешь, у тебя новая расшифровка теперь — «Центральный Удаленный Магазин».
Николай Усков: Как изменятся наши привычки, как изменятся ваши бизнесы после? В принципе, «мир после» уже наступил. Понятно, что мы будем жить довольно долгое время в чуть более мягкой изоляции, но все-таки этот режим будет сохраняться долго, возникнет масса новых возникнет проблем. Мы, наверное, будем меньше путешествовать, меньше общаться, меньше встречаться. Как изменятся крупные бизнесы, связанные с роскошью в новом мире? Денис, как изменится «Азбука Вкуса»?
Денис Сологуб: Мне не очень нравится, когда «Азбуку Вкуса» сравнивают с роскошь, когда в Москве уже 170 магазинов или 160. Сложно говорить, что это только про роскошь. И сейчас людей, которые тянутся к прекрасному и для которых еда — это не просто количество калорий, белков, жиров и углеводов, становится все больше и больше. Я вижу, что сейчас для многих поход в «Азбуку» — это просто отдушина. Потому что это повод выйти из дома. У нас сейчас образовалось какое-то количество клиентов, которые раньше к нам даже боялись зайти. Сейчас они для себя открыли «Азбуку» и поняли, что в ней не все так страшно, в ней есть и обычные продукты, которые стоят столько же, сколько и везде, а кроме того есть такие, которые действительно полезные, вкусные, про здоровый образ жизни, про абсолютно другой уровень потребления. Мы доставкой продуктов занимаемся с 2008 года, это все медленно и тяжело развивалось — настолько сложно входить в доверие к потребителю, что тот продукт, который мы тебе привезем, будет такой же вкусный, как тот, который ты возьмешь на полке. И то, что мы выберем (продукт) за тебя не менее тщательно и придирчиво, чем ты сам. Эта парадигма расширилась скачком. Сейчас те люди, которые ни разу в жизни не заказывали продукты через интернет, вдруг это попробовали. Поэтому, выходя из этого, мы, с одной стороны, надеюсь, получим большое количество клиентов, которые, просто раз прикоснувшись к прекрасному, не смогут себе в этом дальше отказывать, а во-вторых, сам тренд на онлайн-потребление тоже увеличится.
Николай Усков: Саш, как изменится компания в процессе выхода из кризиса, как тебе кажется?
Александр Павлов: Я думаю, что объем продаж в интернет-магазине не уменьшится после того, как откроются офлайн-магазины, после того как откроется ЦУМ, бутики. И я думаю, вся эта ситуация даст очень сильный толчок развитию онлайн-сервисов.
Николай Усков: Мы хорошо знаем, что в сегменте роскоши очень важен личный опыт человека. Люди часто приходят в магазин, погружаются в определенную атмосферу и делают иногда не очень рациональные покупки. Как в онлайне обеспечить этот эксклюзивный опыт шопинга?
Александр Павлов: По моему опыту, в первую очередь, людей интересуют цены и ассортимент. Именно это мы и пытаемся сейчас им предоставить. Если говорить про ассортимент, скажем, ювелирных изделий и часов — впервые такой сервис, мне кажется, в мире (появился) только у нас, что можно официально купить часы Patek Philippe, Hublot в онлайне. Ювелирные украшения теперь тоже можно купить в онлайне. С этим заказом могут приехать VIP-шопперы, которые вам подскажут, персональные стилисты, которые вам посоветуют, подходит вам эта вещь или нет, и что еще можно к ней купить. Я думаю, это как раз и поможет воссоздать ту самую атмосферу.
Николай Усков: Кто сейчас активнее в онлайн-продажах — мужчины или женщины?
Александр Павлов: Сейчас более активны женщины, но доля мужчин растет быстрее. Раньше примерно 70% покупок совершали женщины. За апрель количество мужчин и их доля выросли примерно с 30% до 40%. Мне кажется, мужчины просто более консервативны и им нужен толчок, чтобы ощутить всю прелесть наших сервисов. Сейчас этот толчок они получили.
Николай Усков: Максим, как ты видишь будущее своего бизнеса, вообще винодельческого бизнеса? Я знаю, у тебя были проекты помимо дистрибуции — вы купили несколько виноградников и хотите развивать собственное виноделие и в Италии, и в Грузии. Как это все будет выглядеть в «мире после»?
Максим Каширин: Я не думаю, что здесь что-нибудь изменится. «Мир после» будет населен людьми, поэтому люди будут нуждаться в тех же товарах, здесь глобальной инновации я не жду. Что касается опыта работы в таком режиме — я думаю, мы переосмыслим наличие некоторых функций в компании, переосмыслим работу, в том числе и не в офисе. Что касается онлайн-торговли, я завидую своим коллегам, которые могут экспериментировать, мы лишены такой возможности, для нас онлайн-торговля — это мечта. Мы, к сожалению, здесь не продвинемся никуда.
Мы отрабатываем сейчас другие приемы — например, обучающие видеокурсы, у нас будет большое изменение в части видеообучения и видеопродвижения. Мы сейчас делаем дегустации в Zoom с сомелье, с нашими экспертами. Отрабатываем какие-то формы коммуникаций, до которых раньше у нас даже мысли не доходили. Этого и не надо было, потому что люди не сидели по домам. Я думаю, во многом изменится потребитель. Люди провели больше времени дома и многие переосмыслили, что так можно жить — необязательно пахать как лошадь на работе с 8 утра до 11 вечера. Можно найти другой режим, при котором ты будешь гораздо больше жить нормальной жизнью. Может быть, какие-то форматы такой коммуникации останутся в будущем. И то, что сейчас технологически делается, — это правильные вещи, потому что они упрощают и ускоряют выбор, повышают качество удовлетворенных клиентов. В нашем случае государство считает, что есть другие законы — гораздо более важные, чем интернет-торговля алкоголем. Поэтому…
Николай Усков: Друзья, у меня возникла шальная мысль в финале передачи: подражая господину Познеру, провести такую анкету Пруста. Но у нас специальный карантинный Пруст, поэтому я не буду вас спрашивать, как бы вы хотели умереть, как в анкете Пруста, например. Желаю всем долго здравствовать в этих условиях. Но мне хотелось бы спросить каждого из вас: когда все откроется, в какую страну первой вы поедете? Денис, давайте начнем с вас.
Денис Сологуб: Я, наверное, здесь Максима поддержал бы и полетел в Италию. Там море, горы, вино — страна прекрасная, в моем понимании, во всех отношениях. И, кроме того, до нее не так далеко лететь.
Максим Каширин: Ну у меня же дом на Сардинии, поэтому я тоже туда.
Николай Усков: Эдгар?
Эдгар Шабанов: Я думаю, по работе, конечно, во Францию. А так, отдохнуть, я бы хотел на Мальдивы полететь.
Николай Усков: Саш, куда?
Александр Павлов: У меня достаточно оригинальный будет ответ, но я очень жду, чтобы для начала открылись полеты внутри страны. Я считаю, что это будет раньше, чем откроются полеты в другие страны. Я полечу в Сочи.
Николай Усков: Прекрасно. Ресторан, в который вы пойдете сразу после того, как откроются рестораны. Эдгар?
Эдгар Шабанов: В ресторан Bolshoi, обожаю его.
Николай Усков: Максим?
Максим Каширин: Я к себе пойду в Grand Cru, скучаю.
Николай Усков: Денис?
Денис Сологуб: Та же история, у нас есть прекрасный «Бистро» на Арбате. Я последнее время и с коллегами, и с партнерами всегда в нем встречаюсь.
Николай Усков: Саша?
Александр Павлов: Я тоже могу сказать — у нас прекрасный ресторан в ЦУМе.
Николай Усков: А если без пиара?
Александр Павлов: Внешние рестораны — наверное, это будет Fumisawa Sushi Новикова.
Николай Усков: Ну и последний вопрос. Как вы полагаете, когда снимут карантин?
Денис Сологуб: Я математик по образованию, поэтому, к сожалению, те математические расчеты, которые я пытаюсь провести и рассчитать, не имеют какой-то явно, скажем, оптимистической и позитивной окраски. Я не хочу в это верить, но какая-то история безрадостная получается. Все мои расчеты уходят куда-то за горизонт трех месяцев абсолютно точно, а чаще всего — даже существенно дальше.
Николай Усков: Саша?
Александр Павлов: Ну, во-первых, мне кажется, это не очень математическая история.
Денис Сологуб: Я бы поспорил.
Александр Павлов: Во-вторых, есть пример Европы, которая уже открывается. Там открываются магазины, возвращаются к нормальной жизни, и у них это случится уже в мае. Поэтому я более оптимистично настроен, но думаю, что это надолго не затянется. Но здесь, мне кажется, не так важно, когда это случится. Важно, что пока этого не случилось, нужно делать свою работу в том объеме, в котором она есть. Предоставлять те сервисы, которые есть.
Николай Усков: Максим?
Максим Каширин: Я считаю, что классический цикл эпидемии такого рода — это 3,5 месяца примерно. Поэтому, учитывая, что у нас все позже началось, реально — 1 июня. Нам будут добавлять по чуть-чуть. Сейчас добавят до 11 мая, потом еще. И то, 1 июня будет лишь частичное снятие. Это будет период, когда с 1 июня по 1 июля будут открываться индустрии аккуратно. Например, концертная деятельность, ночные клубы, возможно, не откроются до 1 сентября. Соответственно, международные полеты уже объявили — 1 августа, не раньше. Я, кстати, не исключаю вторую волну. Потому что Москва и крупные города иначе борются с эпидемией, нежели российские регионы. Поэтому чтобы Москву не накрыло второй волной, нужно будет Московскую область закрыть полностью по периметру. Чтобы люди, которые в регионах заболеют и будут болеть, не могли заразить повторно жителей Москвы и Московской области. Поэтому я ожидаю вторую волну, и она, я думаю, придет к нам под новый год, что плохо для всех.
Николай Усков: Эдгар, чего ждать?
Эдгар Шабанов: Мы сейчас занимаемся рисованием планов, сценариев по поводу того, что и когда случится. По сути, делаем ревизию нашего бюджета первоначального. У нас подход такой: «Давайте планировать худшее, и надеяться на то, что случится лучшее». Но, к сожалению, то, что мы планировали еще 2 недели назад как худший сценарий, сейчас, 2 недели спустя, уже кажется лучшим сценарием. При удаленной работе работы меньше не стало. С точки зрения того, что мы планируем, если мы говорим про парфюмерно-косметические магазины, то, я думаю, это где-то, дай Бог, начало июня. Причем если это откроется в начале июня, то заказы на товар последуют, дай Бог, чтобы с объемом минус 50% по сравнению с тем, что было в тот же период прошлого года. Поэтому я думаю, что еще долго ждать.
Но я должен сказать, что мне тут нравится американский подход и подход президента Трампа. Он озвучил свой трехступенчатый план открытия страны, и первый пункт в этом плане — это открытие фитнес-центров, спортивных площадок и так далее. Мне кажется, это очень важный момент, ведь в здоровом теле здоровый дух. Наверное, так не зря говорят. Мне кажется, давать возможность людям во время самоизоляции заниматься спортом — это очень правильный подход.
Николай Усков: Спасибо друзья, было очень интересно. Будьте здоровы.