Падение цен на нефть, начавшееся в феврале на фоне эпидемии коронавируса и ускорившееся после провала мартовских переговоров о продлении соглашений ОПЕК+, породило ожидания новой сделки, которая бы позволила хотя бы на время поддержать котировки. Результатом этих ожиданий стало возвращение участников сделки к переговорам, в итоге которых договорились сократить добычу на 10 млн баррелей в сутки (б/с) — в разы сильнее, нежели в ходе декабрьского раунда соглашений (1,7 млн б/с в сравнении с октябрем 2018 года). Однако даже такие сверхусилия сегодня вряд ли приведут к балансировке рынка.
Спрос сильнее картеля
Ключевая причина — невиданное, по меркам мирного времени, торможение глобального нефтяного спроса, на фоне которого меркнут самые амбициозные планы по сокращению добычи. В наступившем втором квартале, согласно апрельскому прогнозу Управления энергетической информации Минэнерго США (EIA), глобальное потребление снизится чуть более чем на 13 млн баррелей в сутки (б/с) в сравнении с четвертым кварталом прошлого года (88 млн против 101,3 млн б/с). Еще более консервативную оценку приводит Rystad Energy, по прогнозу которой в апреле падение спроса составит 27 млн б/с, а в мае и июне — 20 млн и 15 млн б/с, соответственно.
В связи с этим участникам сделки придется «выводить» с рынка как минимум 15 млн б/с, чего не происходило даже в период с 1979-го по 1985 год, когда на фоне революции в Иране и усилий Саудовской Аравии по поддержанию цен ОПЕК снизил добычу чуть более чем на 14 млн б/с (с 30,3 млн до 16 млн б/с, согласно данным BP).
Вопреки здравому смыслу
Участие в подобной сделке будет непосильным для России, которая предварительно согласилась снизить добычу до 8,5 млн б/с, при том что в феврале она составила 11,3 млн б/с (здесь и далее данные ЦДУ ТЭК, если не указано иное). Фактические обязательства на 2,8 млн б/с, при пересчете в метрические тонны, означают сокращение на 139,4 млн т в год. Это четверть от прошлогодней добычи в целом по России (561,1 млн т) и на две трети больше, чем на своих российских месторождениях добывает «Лукойл» (81,5 млн т, согласно отчетности по МСФО за 2019 год), по объемам добычи уступающий лишь «Роснефти» (195,1 млн т в 2019 году без учета «Башнефти»).
Подобный шаг будет иметь мало общего с экономической целесообразностью — не только из-за рисков потери доли на рынке, но и в силу того, что для сокращения добычи потребуется консервация скважин, которая в российских условиях сопряжена с высокими издержками из-за специфики скважинного фонда. К примеру, в 2019 году в России была введена в строй 7 861 новая скважина, из них лишь 6% пришлось на долю фонтанных скважин (510 единиц), эксплуатация которых не столь затратна, нежели скважины, для работы на которых применяются штанговые и центробежные насосы (91% от введенных в прошлом году скважин, 7 150 единиц).
Последующая расконсервация скважин также потребует от компаний дополнительных расходов, при том, что упавшие цены на нефть уже вынуждают их «ужиматься». К примеру, «Лукойл» в марте объявил о намерении сократить издержки на $1,5 млрд, т.е. на 19% в сравнении с прошлогодними капитальными затратами ($7,9 млрд, согласно отчетности по МСФО), даже немного опередив ряд зарубежных компаний, в том числе австрийскую OMV, норвежскую Equinor и американскую Chevron, которые недавно также сообщили о намерении урезать в нынешнем году инвестиционные программы примерно на 20%. Поэтому сделка наверняка встретит в отрасли негласный протест, тем более что на предыдущих этапах соглашений «Газпром нефть» высказывалась за пересмотр квот, а «Роснефть» и вовсе требовала от них отказаться.
Рынок всему голова
С таким протестом сделка де-факто уже столкнулась в лице Мексики, которая не пошла навстречу предложению сократить добычу на 400 000 б/с, ограничившись квотой в 100 000 б/с. При этом к соглашению не присоединилась Норвегия, которая участвовала в переговорах лишь в качестве наблюдателя и которая, по прогнозу ОПЕК, в нынешнем году увеличит добычу на 300 000 б/с (до 2,04 млн б/с) благодаря североморскому месторождению Йохан Свердруп, введенному в эксплуатацию полгода назад. Несмотря на призывы ОПЕК, координировать сокращение добычи не стали и Соединенные Штаты, в том числе из-за жесткости американского антимонопольного законодательства, запрещающего нефтяным компаниям вступать в ценовые сговоры.
Впрочем, в США уже началось падение добычи: за неделю, завершившуюся 3 апреля, она снизилась на 600 000 б/с (до 12,4 млн б/с) в сравнении с уровнем, зафиксированным неделей ранее (13 млн б/с). При этом на днях EIA понизило прогноз по добыче в США на 2020 год, заложив в него сокращение на 470 000 б/с вместо прироста на 760 000 б/с. То же самое будет происходить в других странах: так, по оценке Wood Mackenzie, при среднегодовой цене Brent в $35 за баррель (против $64 в 2019 году, согласно данным Всемирного банка) нерентабельными станут мощности по производству 4 млн б/с, а при цене в $25 объем выпадающей добычи увеличится до 10 млн б/с.
Вкупе со стабилизацией спроса, падение которого, по прогнозу Rystad Energy, к октябрю замедлится с нынешних 27 млн б/с до менее чем 5 млн б/с, это приведет к балансировке рынка, который после выхода из глобального локдауна наверняка выйдет на новое ценовое плато — более приемлемое для картеля и российских производителей. Тогда проблема нереалистичности сделки отпадет сама собой, равно как и потребность в ее перезаключении.