Действительно ли для контроля распространения COVID-19 в России требовался месячный карантин, или нет — рассудит лишь история, но экономически потери от этого решения будут значительны. Хотя оценить точно последствия этого шага для экономики пока достаточно сложно, исходя из имеющихся данных по другим странам мы можем говорить то том, что диапазон потерь может составлять 0,5%-1% ВВП в неделю.
Российские ограничительные меры пока не такие жесткие, как в ряде стран Европы, где сейчас наблюдается жесткая остановка экономической активности. На это указывают индексы деловой активности в секторе услуг, который наиболее страдает от введенных ограничений. В России индекс активности в марте снизился до 37,1 (показатель ниже 50 означает спад), в ЕС индекс составляет 26,4, а в Италии он рухнул до 17,4. В США показатель деловой активности составил 39,1, в Великобритании — 35,7, в Германии 31,7.
В целом мы по режиму ограничений сейчас ближе к США, чем к европейским странам. На это указывает и сокращение использования общественного транспорта: оно сократилось на 60-70% в США, Великобритании и Германии, и на 80-90% в Италии, Испании и Франции. Но в общем-то это говорит лишь о том, что экономика у нас разрушается чуть менее интенсивно, чем в Италии и Испании.
Недавние данные от производителя онлайн-касс «Эвотор» указывают на то, что 37% торговых точек временно прекратили свою деятельность к концу марта, оборот по многим секторам упал на 30-90%. Все это в комплексе позволяет оценивать потери экономики в 0,5-0,7% годового ВВП в неделю. За 5 недель каникул прямые потери могут составить более 3 трлн рублей, или около 3,0% годового ВВП, — но это лишь на период самого карантина.
Даже после завершения карантина экономика не вернется к прежнему состоянию по мановению волшебной палочки. Для того, чтобы полностью компенсировать эти потери, потребуются ресурсы в 1,5-2 раза большие, потому что выход из этого провала потребует значительно больше времени, чем продолжался сам период ограничительных мероприятий, даже если в мае все-таки удастся вернуться к более-менее нормальному режиму работы. Если посмотреть на развитые страны, совокупные пакеты поддержки экономики (с учетом программ предоставления кредитов и гарантий) достигают 10-20% от ВВП, при ожидаемых потерях экономик 5-10% ВВП. Это отражает понимание государствами ответственности за принимаемые ограничительные и карантинные меры.
Пандемия со скидкой: Россия выделила на помощь населению и бизнесу в 70 раз меньше Германии
Наиболее разрушительным этот кризис будет для малого и среднего бизнеса, где занято более 15 млн человек и который производит около 1/5 ВВП России. Объем долговой нагрузки МСП составляет около 5 трлн рублей. До половины этих кредитов, возможно, потребуется реструктуризировать либо ввести кредитные каникулы до полугода. До четверти кредитов населению также может оказаться в зоне реструктуризации либо кредитных каникул. Безусловно сейчас достаточно сложно выполнить точный расчет, но, видимо, кредитные каникулы могут потребоваться для 7-10 трлн рублей кредитов.
На самом деле стоимость подобных каникул — не самые большие издержки в такой кризис. Процентные платежи по 25% всего кредитного портфеля физлиц на полгода составляют 250-300 млрд рублей, аналогичные каникулы по кредитам МСП на сумму 2,5 трлн могут стоить еще 100-150 млрд рублей. В сумме издержки от такой реструктуризации не превысят 0,3-0,5% ВВП, причем существенная часть из них может быть компенсирована временным снижением регуляторной нагрузки на банки со стороны ЦБ (приостановка взносов в АСВ, временное введение процентов по ФОР, снижение нормы резервирования, послабления для нормативов и снижение коэффициентов риска). После каникул часть кредитов придется реструктуризировать, по части из них можно ожидать дефолтов, но это уже зависит от того, как ситуация продолжит развиваться далее.
Если снята проблема обслуживания кредитов для пострадавших в результате остановки экономики секторов, ключевым вопросом становится поддержка потерявших доход людей — это намного дороже кредитных каникул. В ряде стран (Великобритания) правительства пошли на то, чтобы компенсировать значительную часть зарплаты (80%, но не более 2500 фунтов в месяц). Дальше всех пошли в США, где решили выплатить всем гражданам по $1200 на взрослого и $500 на ребенка, а пособие по безработице составит почти $1000 в неделю (это больше медианной зарплаты в США).
Отчасти подобные действия продиктованы предвыборной повесткой в США и спровоцируют очень резкий рост фиктивной безработицы, так как зарплата половины американских работников менее введенного пособия. Идти по такому пути, безусловно, было бы неправильным, но то, что государство должно поддержать именно людей в такой ситуации — это безусловный социальный приоритет. От 10 до 15 млн занятых могут быть затронуты вводимыми ограничительными мерами, что требует сильного фискального ответа на сложившуюся ситуацию. Повышение размера пособия по безработице до уровня МРОТ здесь явно недостаточная мера. Даже при благоприятном развитии ситуации, если карантинные мероприятия начнут сворачиваться к началу мая, потребуются расходы бюджета не менее 4-5% ВВП, чтобы компенсировать потери и вернуть экономику России к жизни.
Такие ресурсы у государства есть. Около 5 трлн рублей на 1 марта 2020 года находилось на счетах Минфина и субъектов в банках, более 9 трлн рублей после покупки Сбербанка останется в составе ликвидной части ФНБ (более $120 млрд). Но насколько государство готово использовать эти резервы для нормализации экономической ситуации, пока неочевидно.
Объявленные на данный момент 1,4 трлн рублей поддержки очевидно недостаточны для компенсации потерь от карантинных мероприятий и 5-недельной «остановки» экономики. Пока участники экономки не видят четкого сигнала о готовности массированной поддержки: хотя принимаемые меры правильны, но они не выглядят достаточными. Проблема в том, что эти деньги и эта поддержка нужны здесь и сейчас, иначе мы получим не только глубокий провал, — а он уже очевиден, — но и крайне длительное тяжелое восстановление после него.