На рынке аналитики и прогнозов в сфере энергетики есть несколько игроков первого ранга, к оценкам которых принято не просто прислушиваться всем заинтересованным государствам и компаниям, но и воспринимать их в качестве чуть ли не безальтернативных путеводных звезд. К этим игрокам относится и Международное энергетическое агентство (МЭА). Его доклады цитируются ключевыми информационными агентствами, далее переходят на уровень основных международных деловых СМИ и потом обсуждаются уже буквально всеми подряд. Возникает эффект своего рода «гиперкоммуникации», когда восприятие реальности через призму многократно пересказанных прогнозов и оценок подменяет саму реальность. Быть в стороне от всеми обсуждаемых трендов — это теперь что-то вроде отказа быть модным.
На самом деле, конечно, МЭА — как и любые другие прогнозисты — вовсе не является источником безоговорочного, чуть ли не сакрального знания. Агентство неоднократно ошибалось в прогнозах. Например, в 2006 году МЭА заявляло о превращении Америки в страну — крупного импортера СПГ. С учетом этого прогноза были запланированы и построены мощности по производству СПГ в Катаре. Российский «Газпром» именно под этот же прогноз (о предстоящем превращении США в крупного покупателя сжиженного газа) готовил реализацию Штокманского проекта, который потом пришлось заморозить. Таким образом, если и считать, что «Газпром» «проспал» американскую сланцевую революцию в газовой сфере, то вместе с ним тогда эту революцию «проспало» (не смогло спрогнозировать) именно МЭА.
В 2012 году МЭА прогнозировало, что за шесть лет потребление газа в мире должно было вырасти на 574 млрд куб. м с ежегодным увеличением в среднем почти на 3%. Около 42% этого прироста ожидалось в АТР. Однако спрос в Азии вырос всего на 147 млрд куб. м.
В 2016 году произошла довольно громкая история, когда ряд экспертов заподозрили МЭА в манипулировании данными отчетов либо в неправомерных допущениях. Об этом писал в том числе WSJ. Выяснилось, что с учетом падения нефтяных цен с 2014 года в статистику МЭА закралась «ошибка» в размере половины предполагаемого избыточного предложения нефти. МЭА писало, что объем мировой добычи нефти в 2015 году в среднем превышал спрос на 1,9 млн баррелей в сутки. 770 000 баррелей в сутки уходили в нефтехранилища, еще 300 000 были в танкерах и трубопроводах, куда же девался оставшийся объем излишнего предложения, было не известно. Аналитик по нефтяному сектору инвестбанка Standard Chartered Пол Хорснелл тогда заявил, что наиболее вероятным объяснением большей части «пропавших» баррелей является предположение, что их «просто не существует». Или что эти баррели существуют только на бумаге аналитических документов МЭА.
Подразумевается, что США будут все меньше нуждаться в импортной нефти, а сами будут ее экспортировать.
Поэтому к цифрам, которые озвучивает МЭА, а также и к рисуемым им общим трендам, стоит относиться внимательно и уважительно, но без патетики. Хотя само агентство патетику любит — взять хотя бы последний доклад, который обещает в ближайшие годы не меньше как «колоссальные» (в оригинале — extraordinary) изменения в нефтяной индустрии и на нефтяном рынке.
К «колоссальным» изменениям агентство и растиражировавшие его прогноз СМИ относят вероятный выход к 2024 году США на первое-второе место в мире по экспорту нефти и обгон американцами России по данному показателю. Америка, по версии МЭА, будет экспортировать примерно столько же, сколько и Саудовская Аравия. В США пройдет вторая волна сланцевой революции, к 2024 году на эту страну будет приходиться 70% прироста мировых производственных мощностей, американская добыча жидких углеводородов вырастет на 4 млн баррелей/сутки. При этом рост спроса на нефть замедлится — иными словами, найти потребителя для своего товара традиционным нефтяным экспортерам, включая Россию, будет все сложнее. России тяжелее монетизировать свои нефтяные запасы, а Америке, как подразумевается МЭА, легче.
Действительно, в США добыча продолжает быстро расти, а российская добыча без коррекции налоговой системы может вскоре пойти на спад. Сам этот тренд мало кто оспаривает, за исключением ряда теоретиков, прогнозирующих скорый крах американской сланцевой индустрии из-за закредитованности добывающих компаний. Но насколько этот тренд на увеличение американской добычи действительно несет с собой «колоссальные изменения», после которых мы не узнаем мировой рынок нефти и привычные российские позиции на нем?
Сами по себе расчеты МЭА на уровне цифр, как это бывало и раньше, могут не оправдаться. Так, агентство ожидает, что к 2024 году США станет уверенным нетто-экспортером нефти и нефтепродуктов: экспорт превысит импорт на 0,8 млн баррелей/сутки, валовой экспорт достигнет 9 млн баррелей/сутки. Это не исключено, но показательно, что МЭА ранее уже демонстрировало готовность бежать впереди паровоза, рекламируя тенденции, которые еще не подтверждены и не утвердились.
Ведь еще в декабре 2018 года, очевидно, именно желая побыстрее объявить о предстоящих «колоссальных изменениях», МЭА уже успело громко объявить о том, что на неделе, завершившейся 30 ноября 2018 года, США стали нетто-экспортерами нефти и нефтепродуктов. «Конечно, цифра в 211 000 баррелей в сутки скромная, но даже если она окажется единичным случаем, то долгосрочный тренд все же ясен», — написали эксперты МЭА. Агентство явно пыталось показать здесь перспективный тренд на превращение США в перманентного нетто-экспортера нефти и нефтепродуктов. Подразумевается, что США будут все меньше нуждаться в импортной нефти, а сами будут ее экспортировать, соответственно, в мире будет дальнейшее затоваривание и ситуация для традиционных экспортеров нефти дополнительно ухудшится.
Российская нефть и по цене, и по логистике, и по стратегическим соображениям Китай пока полностью устраивает.
На самом деле до статуса нетто-экспортера США еще очень далеко. История с сенсационной информацией МЭА и ее презентацией в СМИ под громкими и пафосными заголовками базировалась на манипуляции с методологией подсчета для получения красивого результата. Да, по итогам той пресловутой недели на внешние рынки было направлено 3,2 млн баррелей/сутки нефти и еще 5,8 млн баррелей/сутки нефтепродуктов. При этом импортировано было 8,8 млн баррелей/сутки нефти. Но ведь часть экспортированных нефтепродуктов произведена перерабатывающими заводами в США в том числе и из импортированной нефти. То есть в реальности США пока что были и остаются крупным нетто-импортером нефти и нефтепродуктов. США не могут реализовывать масштабный экспорт нефтепродуктов без масштабного же импорта нефти. Акцентировка же внимания на локальных экспортных рекордах, реализованная усилиями и МЭА, и тех ключевых международных медиа, которые пересказывали доклад МЭА, выглядит скорее попыткой как можно быстрее убедить аудиторию в том, что новая эпоха, когда США зальют весь мир нефтью и нефтепродуктами, уже буквально на пороге. Традиционным же поставщикам придется кусать локти и, видимо, идти на уступки в пользу США по целому ряду экономических и политических вопросов, где отказ от части экспортных рынков нефти будет лишь началом списка. Тем самым через доклад МЭА была попытка донести (в том числе не только до западных элит, но и до элит стран традиционных поставщиков) тезис уже даже не экономического, а политического масштаба.
Но даже если абстрагироваться от «фальстарта» заявлений МЭА о рекордной неделе 2018 года и принять за основную гипотезу статус США как нетто-экспортера нефти и нефтепродуктов в 2024 году, то все равно не факт, что американцы отберут именно российские рынки сбыта. Скорее экспорт будет увеличен в Латинскую Америку. А вот с вытеснением России из Азии и Европы будет сложнее. В Азии крупным потребителем выступает Китай, с которым у США начинается глобальное противоборство. Осенью 2018 года Китай уже демонстративно резко сокращал закупки американской нефти (а потом и газа), и повторение подобных историй в рамках будущих торговых войн очень даже вероятно. Российская же нефть и по цене, и по логистике, и по стратегическим соображениям Китай пока полностью устраивает.
Из Европы российскую нефть американцам также выбить будет сложно. Хотя бы потому, что зависимости от российской нефти и нефтепродуктов Европа практически не боится. В отличие от темы газа нефтяной вопрос не воспринимается по-настоящему остро, и политико-административных барьеров против российской нефти европейские страны и ЕС возводить не планируют, если не случится каких-то экстраординарных событий. Ожидать ценовой победы американской нефти над российской в Старом Свете пока нет оснований.
США — страна, задающая мировые тренды и оказывающая ключевое влияние на мировую энергетику. Американские достижения вполне реальны. Но ожидать из-за этих достижений очень скорой (буквально за несколько лет) мировой сверхмасштабной «перестройки» в энергетике, а затем неизбежно и в политике — это значит подменять «колоссальные изменения» колоссальным хайпом.