Маховик санкций продолжает раскручиваться, несмотря на надежду на нормализацию отношений, промелькнувшую после июльской встречи президентов Владимира Путина и Дональда Трампа в Хельсинки. Администрация Трампа вынуждена реагировать на недовольство американского истеблишмента и оппозиции, обвинившей президента в «бесхребетности», и конкурирует в вопросе введения санкций с американским Конгрессом. Новые санкции могут иметь крайне неприятные последствия для российской экономики, в том числе для топливно-энергетического сектора. С другой стороны, они подстегнут Россию к ускорению процесса импортозамещения.
Радикальные меры
Информация о новых санкциях появилась 3 августа. Группа из шести сенаторов внесла в Конгресс законопроект, потенциально запрещающий ключевым российским банкам проводить расчеты в долларах, а также запрещающий американским резидентам покупать новые выпуски российских долговых суверенных бумаг. Судьба этого пакета санкций пока неизвестна, он может быть существенно модифицирован в процессе рассмотрения. Но предлагаемые меры довольно радикальны и могут практически полностью отключить Россию от международного рынка капитала.
Параллельно о новых санкциях, увязанных с «делом Скрипалей», объявил Госдеп. Они будут вводиться в два этапа. Первая волна, которая начнет действовать с конца августа, затронет импорт в Россию продукции двойного назначения, в том числе газотурбинных двигателей и некоторых видов электрооборудования, а также технологий, связанных с переработкой нефти и газа (исходя из разъяснений, данных американской администрацией европейским журналистам на брифинге). Не ясно, попадут ли под ограничения технологии, связанные с производством СПГ. В случае, если не будут выполнены определенные требования (в частности, если не будут предоставлены гарантии неприменения химического оружия и не будет дан допуск для представителей ООН для проведения инспекции некоторых объектов), меры могут быть серьезным образом усилены, и под ограничения попадет не только оборудование, но и импорт-экспорт практически всех товаров, кроме продовольствия.
Занимать станет еще сложнее
Хотя не ясно, будут ли приняты в полном объеме меры, которые могут полностью отрезать российские компании от международного рынка капитала, или они будут смягчены, но их обещания уже сказываются на экономике: курс рубля упал, иностранцы стали выходить из бумаг ОФЗ, а выход на рынок евробондов или привлечение синдицированного кредита для любой российской компании сейчас выглядит равноценно полету в космос.
Из российских нефтегазовых компаний больше всего от международного рынка капитала зависит «Газпром», но он и так в последнее время не размещал свои бумаги, что, возможно, было обусловлено «газовым противостоянием» с «Нафтогазом» и опасениями ареста средств размещенного выпуска. Теперь на помощь со стороны государства, возможно, придется рассчитывать не только «Роснефти», уже находящейся под санкциями, но и таким компаниям, как «Газпром» и «Лукойл». Как показал опыт «Роснефти», организация масштабного финансирования в условиях санкций — это не всегда тривиальная задача, но решаемая. Кроме того, Россия, вероятно, продолжит попытку закрепиться на азиатских финансовых рынках, хотя полностью переключиться на них не получится — их емкость намного ниже.
Нефтепереработка — новая жертва
Запрет на импорт оборудования, связанный с переработкой нефти и газа, мог бы оказать негативное влияние на планы российских компаний по продолжению модернизации НПЗ. В основном сложное оборудование для нефтепереработки производится в США и ЕС. Евросоюз не подписывался под новыми санкциями, но некоторые компании — поставщики из Европы могут в качестве меры предосторожности ограничить свои поставки в Россию, учитывая их международный масштаб деятельности.
В итоге возможным решением проблемы станет комбинация китайского, российского и бывшего в употреблении западного оборудования, но это может привести к задержкам проектов по срокам и удорожанию проектов. Хорошая новость заключается в том, что многие компании, например «Лукойл», практически завершили программу модернизации.
Также сложности могут возникнуть у компаний, думающих об инвестициях в нефте- и газохимию. В том числе у «Роснефти» и «Газпрома». Нефтехимия — это важное направление для нефтяников по всему миру, инвестиции в эту сферу помогают снизить волатильность операционных денежных потоков и сделать бизнес более устойчивым к внешним шокам. Россия отстает в вопросе создания добавленной стоимости в углеводородных цепочках, и санкции могут это отставание усугубить.
С другой стороны, сектору нефтепереработки в его нынешнем виде ничего не угрожает. Оборудование, уже находящееся в России, продолжит функционировать. На большинстве объектах используется американское программное обеспечение, но вряд ли оно также попадет под санкции. У США нет цели парализовать нефтепереработку в России, это чревато существенным ростом цен на топливо не только в России, но и за рубежом. Поэтому в этом вопросе, вероятно, будет применен принцип разумности.
Что ждать в СПГ?
Со сжиженным природным газом (СПГ) все сложнее. У России большие амбиции по выходу на рынки сжиженного газа, и главным проводником и даже генератором этих амбиций стала компания «Новатэк». Запустив проект «Ямал СПГ» в конце прошлого года, компания доказала, что строить СПГ-заводы без постоянного пересмотра цен и сроков, чем грешат многие западные компании, можно. Проблема одна — построить СПГ-завод без использования западных технологий пока невозможно.
«Новатэк» пытается обкатать российские разработки на небольшой четвертой линии своего первого завода, которая может быть запущена до конца 2019 года, с тем, чтобы затем использовать их при строительстве еще одного СПГ-завода в Арктике. Но насколько удастся уйти от западных технологий, вопрос открытый. Если новые санкции затронут оборудование для СПГ, России либо придется сделать в этой сфере качественный рывок, либо планы по увеличению доли на рынке СПГ до 20-25% к 2035 году по сравнению с менее чем 5% сейчас могут оказаться под большим вопросом.
Полное эмбарго — невероятный сценарий
От новых санкций также может пострадать и сегмент нефтедобычи, которая частично зависит от иностранного оборудования, однако в целом в нефтедобыче эта зависимость меньше, чем в нефтепереработке или строительстве СПГ-заводов. Российские компании научились производить отдельные аналоги, и для них сейчас главная задача — выйти на промышленные масштабы. Кроме того, качественное оборудование, например буровые установки, производит и Китай.
Теоретически санкции также могут коснуться экспорта российской нефти и нефтепродуктов в США. Однако полное эмбарго — как в случае с Ираном, когда США требуют отказаться от закупок иранской нефти не только от американских компаний, но и от всех своих международных партнеров, — вряд ли возможно. Россия — слишком крупный игрок на рынке нефти, и санкции по типу иранских могут привести к коллапсу мирового рынка. Никаких свободных производственных мощностей не хватит, чтобы компенсировать выпадающие объемы российской добычи, а цена на нефть тогда взлетит существенно выше $100 за баррель, что чревато рецессией для экономики.
Что касается потенциального запрета на импорт российской нефти в США, то здесь масштабы бедствия были бы совсем незначительными. Россия экспортирует в США менее 400 000 баррелей нефти и нефтепродуктов в день, это менее 4% от общей добычи. Эти объемы могут быть легко перенаправлены в другие страны, например в Китай, который в последнее время наращивает импорт нефтепродуктов из России. США, в свою очередь, станут покупать больше нефти на Ближнем Востоке.
Дешевый рубль — друг экспортера
Единственный эффект от новых санкций, который пока заметили все, — это падение курса рубля. За неделю курс рубля упал с 63 до 67 рублей за доллар. Пока падение курса не критическое, и в контексте экспортеров, в том числе нефтяников, дешевеющий рубль является даже благом и ведет к росту рентабельности. Интересно, что в России цена на бензин коррелирует с курсом рубля — особенности системы налогообложения и регулирования, — поэтому нельзя исключить, что обесценение рубля в итоге транслируется в некоторый рост цен на топливо.
Что дальше?
Санкции действительно могут стимулировать Россию быстрее решать вопрос с импортозамещением в самых разных областях, в том числе и в нефтянке. Но это условно хорошо только до какого-то момента. Попытка перейти на полное импортозамещение чревато ростом неэффективности и падением производительности труда — у российских разработчиков может пропасть стимул «делать хорошо», если западные технологии будут недоступны. Даже во времена социализма Советский Союз закупал многие заводы «под ключ» за рубежом, понимая, что это может быть более эффективным решением, чем делать все собственными силами.
Запад также должен понимать, что продолжение санкционного давления может привести к дальнейшей автаркизации России. Очевидно, что из санкционной спирали надо выходить. Но для этого обе стороны должны сделать шаг навстречу друг другу.