Бывший президент США Барак Обама считал трансатлантизм основой укрепления и расширения американо-европейских отношений. Для партии демократов диалог с Брюсселем имел особую политическую ценность, поэтому Вашингтон пытался создать условия для взаимовосприятия совместных интересов.
В отношениях с европейцами Обама опирался на философию поиска общих точек соприкосновения и убирал в сторону накопившиеся разногласия и претензии. Принимая во внимание философию ведения мягкой внешней политики со стороны Демократической партии, Обама старался лишний раз не раздражать своих европейских коллег заявлениями о необходимости соблюдать обязательство по ежегодным финансовым взносам на нужды НАТО.
Он также игнорировал многочисленные просьбы представителей промышленных групп влияния по изменению налоговой политики в отношении европейских конкурентов. В Брюсселе надеялись, что эта линия в направлении трансатлантического формата взаимодействия будет продолжена после победы Хиллари Клинтон. Триумф джексонианца-протекциониста Дональда Трампа стал плохой новостью для европейских стран.
Как Трамп строит политику
Республиканцы считают, что мягкость и уступчивость демократов нанесла вред политическим и экономическим интересам Соединенных Штатов. Партия поддержала установку новой администрации на свертывание трансатлантизма и возвращение американского национального интереса в отношениях с Европейским союзом.
При Трампе Белый дом четко разграничил диалог с европейцами, не смешивая друг с другом политику, безопасность и экономику. Внешнеполитические принципы республиканцев построены на основе последовательности и жесткости (то, что в Америке называют hard power). Это всегда отражается в риторике высокопоставленных политиков, включая самого Трампа.
Формула достаточно проста: Америка не просит, Америка требует. После восьми лет комфортабельных отношений с администрацией Обамы европейцам вновь приходится иметь дело с прагматичными и хладнокровными республиканцами.
Важно отметить, что подобный подход используется не только в отношении ЕС. Реализацию международной политики республиканская элита видит сквозь призму американской исключительности и необходимости сохранения гегемонии США в глобальном мире. Этот подход изначально снимает любую возможность для восприятия равноправия в ведении внешнеполитических дел.
Проблема Европы усугубляется еще и тем, что она потребляет безопасность, которая во многом обеспечивается качественно-количественными ресурсами американских налогоплательщиков. В свете политики протекционизма Трамп не просто подчеркивает эту зависимость, но и требует выполнять взятые на себя обязательства по выделению 2% ВВП в бюджет Североатлантического альянса.
Белый дом не скрывает своего недовольства тем, что лишь пять из двадцати восьми членов НАТО — США, Греция, Польша, Эстония и Великобритания — соблюдают правила игры. Германия и Франция платят чуть больше 1% в год, остальные страны-участницы выделяют менее 1%. В Вашингтоне считают, что у Брюсселя не может быть альтернативы НАТО, а американцы более не должны думать о безопасности европейцев больше их самих.
Почему Европа попала в зависимость
Зависимость Европы в области безопасности автоматически ведет к политическому дисбалансу в двусторонних отношениях. Неудивительно, что Америка желает видеть единую поддержку ЕС в вопросах санкционной политики против России, торговой войны с Китаем и выхода условной западной коалиции из «ядерной сделки» с Ираном.
Европейцы изначально поддержали санкции против Москвы, но эта позиция исходила из логики Обамы о необходимости совместных усилий коллективного Запада по сдерживанию России. Данное политическое решение для ряда стран, особенно Германии и Франции, далось за счет собственных экономических интересов.
Европейский союз остается ведущим торговым партнером России, а в досанкционный период товарооборот вырос более чем в два с половиной раза, составив рекордные $338,5 млрд. Старый Свет считает, что ради идеалов мира, стабильности и союзнических отношений они пожертвовали экономическими интересами своих граждан, ожидая иного отношения со стороны Вашингтона.
Из соратников в соперники
Помимо этого, Трамп решил пересмотреть экономические отношения с Евросоюзом. В отличие от своего предшественника республиканец ориентируется на интересы собственных промышленников. Согласно новому президентскому указу, с 1 июня Соединенные Штаты начали взимать 25%-ную пошлину на продукцию из стали и 10%-ную на изделия из алюминия.
Параллельно начат процесс широких дискуссий о поддержке американского машиностроения, что означает принятие мер по удорожанию европейских и японских автомобилей на территории США. Этот шаг спровоцировал первый виток торговой войны. Еврокомиссар по вопросам торговли Сесилия Мальмстрём подала жалобу во Всемирную торговую организацию (ВТО) и объявила о введении ответных штрафных пошлин на ряд американских товаров.
Новая конфигурация привела к широкой антиамериканской критике в Европе, а немецкий канцлер Ангела Меркель заявила, что европейцы более не могут полагаться на Вашингтон. Президент Франции Эммануэль Макрон пытается вернуть геополитическую субъектность государства, проявляя активность в различных мирополитических направлениях, а австрийский канцлер Себастьян Курц стал открыто выступать против антироссийских санкций.
Спорный газопровод
Наиболее ярким индикатором кризиса стал проект «Северный поток — 2», поддержанный австрийской нефтяной компанией OMV. Еврокомиссия также не воспользовалась опцией по наложению штрафа на Россию, принимая в расчет то, что именно «Газпром» должен внести 50% от всей суммы на строительство второй ветки «Северного потока».
Белый дом заявил, что европейские компании и структуры, принимающие участие в реализации этого проекта, окажутся под санкциями. Говоря об ограничениях, лидеры обеих партий в Конгрессе делали намеки о лоббировании «Северного потока — 2» со стороны Германии.
Официальный Берлин опасается ответных действий Вашингтона, которые могут серьезным образом навредить крупным немецким компаниям-налогоплательщикам. Однако если экономические дивиденды превысят политические издержки, немецкая сторона может проигнорировать угрозы Белого дома. Риски для Брюсселя растут, учитывая внутренний раскол в самой Европе. Тем временем Польша и страны Прибалтики более ориентируются на Соединенные Штаты, опасаясь политического усиления России.
Для американцев реализация «Северного потока — 2» означает как минимум две вещи. Первое — это слом санкционной политики, которая эффективна лишь при поддержке стран ЕС, в первую очередь Германии. Экономические ограничения стали важным инструментом, который позволяет США сдерживать Москву, снижая возможности ее внешнеполитических маневров.
Второе — это угроза долгосрочным энергетическим интересам США, которые стремятся увеличить объемы экспорта своего сжиженного природного газа (СПГ). Однако цена американского СПГ на 20% превышает стоимость российских энергоресурсов, поставляемых «Газпромом».
Европейцы учитывают подобную разницу, которая бьет по карману конечного потребителя. Несмотря на коммерческий характер российского проекта, европейцам придется признать и принять его политическую составляющую для американской стороны.
При чем здесь иранская сделка
Аналогичный раскол наблюдается в иранском направлении. В свое время Лондону и Берлину удалось убедить Обаму в необходимости диалога с Тегераном. Европейцы видели Иран в качестве одной из альтернатив по снижению зависимости от российской энергетики.
Сегодня на рынке этой страны представлено большое количество немецких и французских компаний, включая Siemens, Volkswagen, Total и другие. В прошлом году немецкие инвестиции достигли отметки в €3 млрд, что открывало серьезные возможности в среднесрочной перспективе.
Французская нефтяная корпорация Total инвестировала $5 млрд в разработку крупнейшего в мире нефтяного месторождения «Южный Парс». Автопроизводители Renault и Peugeot подписали соответствующие соглашения о строительстве завода, который будет выпускать до 400 000 машин в год. Европейский авиаконцерн Airbus, главный конкурент американского Boeing, согласился поставить «Иранским авиалиниям» самолеты на $200 млрд.
Решение Трампа об одностороннем выходе из соглашения привело к тому, что европейские банки и компании, работающие с Ираном, оказались под ударом. Однако санкции со стороны США могут быть введены лишь в тех случаях, когда сделки осуществляются в долларах. Теоретически европейцы могут перейти в расчеты на евро, о чем усиленно просят иранские власти.
Безусловно, этот шаг, как и в случае с «Северным потоком — 2», приведет к политической конфронтации с Вашингтоном. В Европе наверняка помнят, как Соединенные Штаты применили принцип экстерриториального суда в отношении бывшего директора компании Volkswagen Мартина Винтеркорна: американцы просто выписали ордер на его арест.
В конечном итоге у Европы два фундаментальных выбора: смириться с главенствующей ролью Америки и следовать установленным правилам игры или столкнуться с серьезными геополитическими последствиями. Возможностей и ресурсов стать самостоятельным субъектом у европейцев сейчас нет.