Мусору не хватает миллиардов. Что не так с монополией «Росатома» на утилизацию опасных отходов

Министерство природных ресурсов и экологии России подготовило законопроект, который закрепит за «Росатомом» полномочия федерального оператора по утилизации опасных отходов. Минэкономики не поддерживает предложенную схему, которая сделает корпорацию монополистом в этой области. К предполагаемой госмонополии существует ряд объективных претензий. В первую очередь эта мера не даст развиваться бизнесу и чрезмерно нагрузит государственный бюджет.

Что происходит с отходами сейчас

Минприроды предложило очень простую организационно-финансовую схему: передать «Росатому» право создать единого федерального оператора по обращению с опасными отходами, а затем профинансировать из федерального бюджета строительство комплексов по обезвреживанию и размещению таких отходов. Потребность прямого бюджетного финансирования этой структуры «Росатома» составит от 20 до 37 млрд рублей.

В экологическом праве выделяются следующие виды отходов: газообразные, жидкие, твердые (это в основном коммунальные отходы, также известные как ТБО), опасные и радиоактивные. В России все отходы делятся на 5 классов. 1-й и 2-й классы правомерно сравнивать с химическим оружием (это ртуть, цианистый калий и другие чрезвычайно опасные вещества), 4-й и 5-й классы — опилки и строительный мусор.

Сегодня в России наблюдается дефицит легальных мощностей по обезвреживанию и размещению токсичных отходов, свидетельствуют данные Минприроды: «Дефицит мощностей по обезвреживанию, утилизации и размещению отходов I и II классов опасности составляет 98%, и всего три объекта размещения отходов 1 и 2 класса, имеющих лицензию на осуществления такого рода деятельности, включены в ГРОРО».

Каким образом и способами обезвреживаются и размещаются сотни тысяч чрезвычайно опасных загрязняющих веществ, которые образует промышленность ежегодно, и что происходит с миллионами тонн токсичных отходов, накопленных за десятки лет, непонятно.

Для оценки объемов создающегося рынка надо понимать, что в России только промышленные предприятия ежегодно образуют свыше 300 000 тонн токсичных отходов 1-ого и 2-ого классов опасности. Стоимость обезвреживания одной тонны составляет порядка 100 000 рублей.

Оценка финансового потока при создании и функционировании системы обезвреживания наиболее токсичных отходов говорит об очевидной инвестиционной привлекательности для бизнеса. Также важно отметить, что цифры образования токсичных отходов могут быть значительно ниже реальных, поскольку агрегируются на основании данных самих компаний. Даже если довериться этим данным, остается неясным, где необходимые мощности для обработки такого объема.

Можно предположить, что в реальности образователь токсичных отходов юридически передает их лицензируемой организации для обезвреживания и утилизации, а фактически они перемещаются на полигоны коммунальных отходов или в иные неприспособленные места. Это приводит к лавинообразному накоплению экологического вреда и непрогнозируемым последствиям.

В условиях бюджетных ограничений довольно смело рассчитывать на то, что правительство России примет решение о прямом бюджетном финансировании создания мощностей для решения проблем компаний, которые образовывают токсичные отходы.

Что может и чего не может «Росатом»

Апелляция Минприроды к опыту и инфраструктурным возможностям «Росатома» довольно сомнительна. Технические и технологические решения при работе с отходами 1-2-ого классов опасности (то есть теми, которыми «Росатом» сейчас не занимается, но будет должен заниматься в дальнейшем) и радиоактивными отходами (РАО) не имеют ничего общего. В России нет «рынка РАО», поскольку «Росатом» обеспечивает полный цикл обращения РАО. Другое дело опасные отходы, образователями которых являются тысячи организаций.

Альтернативный подход разработали в Высшей школе экономики (ВШЭ); этот метод поддержали в Минэкономразвития России. Расчеты ВШЭ показали инвестиционную привлекательность сферы переработки опасных отходов для частного бизнеса. Сам бизнес тоже проявил заинтересованность именно в такой форме реформирования сложившихся «серых» схем.

Суть предложений сводится к следующему: создание и функционирование инфраструктуры следует осуществлять преимущественно за счет коммерческих инвестиций, возврат которых сможет регулировать тариф, утверждаемый правительством. В этом тарифе нужно предусмотреть инвестиционные и операционные компоненты, обеспечивающие гарантию возврата инвестиций и согласованную норму доходности для инвестора. Также необходимо исключить необоснованную дополнительную финансовую нагрузку на компании, образующие токсичные отходы.

Такую схему можно было бы реализовать на условиях государственно-частного партнерства путем заключения концессионного соглашения правительства России с федеральным оператором, который может быть назначен или выбран на конкурсной основе.

Предварительная оценка «комбинированного» тарифа — 175 000 рублей за обезвреживание и размещение одной тонны наиболее токсичных загрязняющих веществ и их соединений. Эта сумма уже включает операционную и инвестиционную составляющие. Названная стоимость довольно высока: она превысила тариф, сложившийся на «сером» рынке России, но при этом оказалась ниже, чем в развитых странах, где эту деятельность осуществляет в основном малый и средний бизнес.

Ни в одной стране с развитой экономикой нет монопольных решений на обращение с опасными отходами, так как это высокомаржинальный бизнес. Например, в США ответственность за безопасное размещение отходов, которые их собственник по соглашению передал организации, лежит на нем без срока давности. В случае возникновения проблем, связанных с ненадлежащим размещением опасных отходов, собственник останется ответчиком перед государством. Таким образом, сам собственник заинтересован в работе с квалифицированными утилизирующими организациями.

Также важно отметить, что регулирование этой сферы является частью международных обязательств России согласно ратифицированной Стокгольмской конвенции о стойких органических загрязнителях.

Гораздо проще «переместить» огромную проблему на вновь назначаемого федерального оператора с мощным лоббистским потенциалом, позволяющим рассчитывать на получение федерального финансирования и введение регулируемого тарифа, который будут оплачивать образователи токсичных отходов. Таким образом, за недостатки предыдущих лет задавать вопросы бывшим регуляторам будет уже поздно, а вновь образованному — еще рано.