Кемеровская трагедия повергла страну в эмоциональный парализующий шок. Продолжив и вызвав в актуальной памяти ряд предыдущих массовых катастроф, она получит долгосрочные социальные последствия. Эти тренды в общественных настроениях не охватят, конечно, все население страны, но получат отчетливое, ярко выраженное звучание.
Огромные пластиковые ангары под названием «торгово-развлекательные центры» еще долго будут под подозрением, а их посещение будет долго вызывать устойчивые ассоциации с событиями в Кемерово. Этот вид бизнеса скомпрометирован.
Дистанция между населением и государством становится все более драматичной. Государство все больше будет восприниматься как внешняя, почти обезличенная и недружественная сила, не способная защитить своих граждан, но обладающая репрессивным ресурсом и высокими декларативными амбициями. Россию еще больше станет охватывать волна жесткой критики истеблишмента, которая стала общим местом в современном мире.
Получит подтверждение чувство глубокой нравственной и управленческой коррозии, лежащей в основании системы, которую невозможно ликвидировать отдельными кадровыми замещениями. Усилится разрыв между публичной риторикой и реальными процессами внутри общества.
Публичная картинка победы Владимира Путина в президентской кампании будет вытеснена из общественного поля через хронологическую связь с трагедией. На дальнейший образ президента существенно повлияет форма его реакции на это событие.
Продолжится формирование накопленного эффекта от череды подобных по эмоциональным эффектам историй. Не факт, что именно в этот раз, но еще один или два подобных случая суммарно вызовут последствия, сопоставимые с колоссальной имиджевой катастрофой, которая получит необратимое влияние на ментальное здоровье нации и будущее всей общественной системы.
В комбинации с нарастающим внешним давлением трагедия будет определять отношение к стране как к крайне специфичному политическому пространству. При этом государство будет признаваться недееспособным в работе по снижения репутационного урона. Иными словами, часть социально активного населения будет скрыто (не обязательно при внешних декларациях) стесняться принадлежности к России, что создаст сложный психологический комплекс.
Снизится имиджевый эффект от военных технологических разработок по принципу: зачем нам разящее всех оружие, если нет возможности защищать людей внутри государства.
Очевидно, произойдет, вернее, уже произошла имиджевая катастрофа для региональных властей и чиновников, связанных с пожаром, в первую очередь для губернатора Амана Тулеева и руководства МЧС.
Повысится уровень социального пессимизма, не столько за счет самой трагедии, сколько за счет ощущения невозможности изменений и отсутствия у государства инструментов канализации настроений в прямое позитивное или даже протестное действие.
Те слои населения, которые имеют возможности выезда за рубеж на постоянное место жительства, постараются этим воспользоваться. Причем ключевым аргументом для них станет следующее соображение: «Мы делаем это даже не для себя, а для своих детей».