К своему, как считается, последнему сроку Владимир Путин подошел без развернутой программы. По крайней мере на момент сдачи мартовского номера, в начале февраля, никаких заявлений, кроме самых общих о приверженности всему хорошему против всего плохого, президент не сделал. В 2008 году Путин, оставив свой пост, создал важный прецедент. Каким бы авторитетом и властью ни обладал правитель, на нарушение конституции он не пойдет. Нет никаких оснований полагать, что в 2024 году Путин собирается поступить иначе.
Последний срок должен подвести черту под эпохой. Эти годы и так тянут на эпоху, а вместе с предстоящим сроком она обещает быть одной из самых продолжительных в истории России, вполне сопоставимой с правлениями Александра I, Александра II, Николая II. Ошибочно видеть в этой эпохе реставрацию. Восстановление советского гимна и пара других символических жестов, несомненно, являются имитационными. Путин не восстанавливает СССР, он продолжает строить Россию, которую видит наследницей как империи, так и Советского Союза и уже на этом основании государством новым, никогда прежде не бывшим. Этот его курс вполне укладывается в классическую схему диалектики Гегеля, которую заучивали все люди его поколения: тезис, антитезис, синтез. В результате основным в этой конструкции является не конкретное насыщение, не институты, а амбиция, объединяющая имперское с советским: Россия, какой бы она ни была, — великая страна. Неслучайно комфортнее всего Путин чувствует себя не в противопоставлении далекому прошлому — оно для него дорого. Он противопоставляет себя 1990-м, эпохе, когда Россия, кажется, добровольно сложила с себя ярмо опостылевшего на тот момент величия. Но очень скоро без этого ярма заскучала.
Тем не менее Путин вышел из 1990-х. Дело не только в том, что своей карьерой он обязан отцам-основателям Российской федерации — Анатолию Собчаку и Борису Ельцину. Путин, несмотря на все искушения, остается последовательным сторонником экономического либерализма, и это принесло ощутимые результаты не только самым богатым. Впервые за всю историю России плодами рыночной экономики сумели воспользоваться десятки миллионов людей. Правда, ирония судьбы Путина в том, что, кажется, именно конфликт между великодержавными амбициями России и экономическими задачами становится основным содержанием нашего времени. То, что вся первая сотня российского списка Forbes угодила в «кремлевский доклад» Минфина США, свидетельствует именно об этом. Похоже, что российский экономический рост приравнен к росту внешнеполитическому, а крупный российский бизнес превращается в заложника геополитических игр Кремля и его оппонентов.
Успешным последний срок Путина станет уже в том случае, если он сумеет избежать однозначного выбора между величием и экономикой, оставив все решения преемникам. Но не исключено, что президент к какому-то выбору себя готовит. Ведь предупредил же он своих доверенных лиц: «Как бы нам ни хотелось цепляться за что-то, что нам кажется дорогим и близким, все, что мешает идти вперед, — все должно быть зачищено, отброшено». Впрочем, много всего было сказано и раньше. И будет сказано еще.