Главы государств словно устроили соревнование — кто первым объявит о победе над ИГИЛ, запрещенной в России террористической группировкой? Тут отметились и Дональд Трамп, и премьер-министр Ирака Хайдер Аль-Абади. Но Владимир Путин, кажется, сделал это наиболее эффектным образом — прямо на сирийской земле на авиабазе Хмеймим, убив двух зайцев: не просто продекларировал победу России и начало вывода войск, но и открыл свою избирательную кампанию, живо напомнив о своем полете на истребителе в кампанию 2000-го или о новогодней поездке в Чечню, где еще шли бои в 1999-м — через несколько часов после отречения Бориса Ельцина, назвавшего его своим преемником.
Однако попробуем отделить пиаровскую составляющую данного шага от realpolitik. Уничтожен ли ИГ? В целом можно говорить о конце этого квази-государства. В Ираке оно ликвидировано практически полностью, в Сирии под контролем ИГ остаются лишь разрозненные клочки территории. Это, разумеется, не исключает того, что партизанско-террористическая деятельность ИГ может в обозримом будущем продержаться неопределенно долго. Ведь данные экстремисты действуют и в Ливии, и в Египте, и в Нигерии.
Но дело даже не в этом (если говорить об уничтожении ИГ как о главной цели российской операции в Сирии). Новейшая история убеждает, что исламский фундаментализм напоминает многоглавую гидру: срубается одна голова – вырастает следующая. Была разбита в целом «Аль-Каида», но на ее обломках вырос ИГ. И неизвестно, что еще появится из его обломков. Точно так же разгром сепаратистов в Чечне в 1999-2000 годах привел к переходу мусульманских фанатиков в Дагестан и другие республики Северного Кавказа. Не ликвидирована питательная почва для проявлений экстремизма — а ее не уничтожить и за десятилетия, ибо радикализм подпитывается слишком сложным клубков факторов, многие из которых укоренены в истории и жизни как Ближнего Востока, так и мусульманского мира в целом.
Однако только ли борьбой с ИГ было обосновано российское вмешательство в Сирию? Напомним, в 2015 году на кону находилась судьба президента Башара Асада и его режима, которому угрожал не только ИГИЛ, просто победы последнего стали той каплей, которая и склонила чашу весов в пользу прямого участия России в сирийской гражданской войне.
А ведь основные противники Дамаска вышли на сцену задолго до ИГ, и сегодня они никуда не делись, напротив, сильнее прежнего. Даже российские авиаудары по т. н. «сирийской оппозиции» в 2015-2016 годах, так возмущавшие Запад, не привели к коренному перелому на фронтах войны с ней. Единственной удачей Асада стало занятие всего Алеппо — крупнейшего города страны. Но в условиях войны и бегства миллионов людей контроль над мегаполисом создает больше проблем, нежели преимуществ. Зато курды заняли Ракку — стратегически важный центр коммуникаций на Евфрате.
Сферы влияния
Если посмотреть на современную карту раздела теми или иными силами Сирии, то мы увидим, что курды контролируют практически всю Северо-Восточную Сирию, оппозиция и «Ан-Нусра» занимают стратегически важные районы вдоль границ с Турцией и Иорданией. При этом надо понимать, что после ударов американцев по силам Асада Дамаск боится предпринимать против них какие-либо меры.
Таким образом, «Сирия после ИГИЛ» — это не мирная страна, а государство, разрезанное на четыре минимум части, при не на четко выделенные территории, а представляющие собой чересполосицу. И поделена она не союзниками, а ярыми противниками, жаждущими уничтожения друг друга.
Поэтому перед нами на очереди следующий этап сирийской трагедии. Более-менее ясность существует только относительно курдов — понятно, что они никогда уже не пойдут на отмену своей автономии, благо имеют и вооруженные силы, и опыт самостоятельного существования, и компактную территорию, и поддержку Запада. Относительно них вопрос заключается только в том, согласятся ли они на автономный статус в составе Сирии, пусть даже при самом минимальном контроле Дамаска, или же их нынешняя де-факто независимость — лишь первый шаг к независимости де-юре? Единственное, что ограничивает последнее, — возможная реакция Турции, Ирака и Ирана.
Что касается остальных участников конфликта, то позиции и цели их настолько антагонистичны, что о примирении невозможно даже мечтать. Кроме того, усложняется международная обстановка на Ближнем Востоке вообще. Решение Трампа признать Иерусалим столицей Израиля спровоцировало мощный негативный отклик арабских государств. В секторе Газа уже объявили о начале третьей интифады.
Многие полагают, что вся сирийская кампания вообще была для Кремля поводом для торга с Западом вокруг Украины. Допустим, что это так на самом деле. Что выиграла тогда Москва? Что на что можно разменять? Сегодня особенных козырей на руках у нее нет, кроме возможности «сдать» Асада, но это было бы совсем неразумно после стольких лет его поддержки. Представляется, что вся сирийская кампания была со стороны России сплошной импровизацией без долгосрочной стратегии. Точнее, стратегия ясна — не дать пасть режиму Асада. Но вот для чего нужно его удержание и какой ценой — не очень понятно.
Из бесспорных геополитических объектов в Сирии имеется только порт в Тартусе. Но ценность его вряд ли может превысить совокупные затраты на войну в Сирии. Кроме того, его будущее зависит не столько от Асада, сколько от того, кто неизбежно придет ему на смену.
Сумма сирийского госдолга России составляла $13,4 млрд. Из них еще в 2005 году было списано $9,8 млрд. Остаток (возможно, резко выросший с тех пор с учетом военных поставок, официальной статистики на этот счет не публиковалось) можно смело отнести к категории безнадежных. Поэтому считать, что война идет ради возврата долгов также нельзя. Нефтяных месторождений в Сирии мало, и имеющиеся находятся либо под контролем курдов, либо в районах неподалеку от них. В любом случае вопрос о нефти всерьез не встает.
Боевой опыт
Во время своего визита на авиабазу Хмеймим Владимир Путин пристально расспрашивал российских летчиков про полученный боевой опыт и работу военной техники; о том, были ли визиты представителей заводов. Это также бесспорно позитивный момент операции — тренировка вооруженных сил в боевых условиях, испытание новейшей техники. Сегодня и сухопутные силы, и ВВС, и ВМФ России обладают уникальным опытом.
Другой момент — это загрузка отечественных предприятий ВПК. Некоторые из них работают с небывалыми прежде темпами, выполняя заказы армии. Надо отметить, что военный заказ в разумных пределах положительно воздействует на экономику. Такие «тигры», как Тайвань или Южная Корея, несли всегда большие затраты на оборону, но это способствовало их экономическому росту, равно как резкое увеличение статей бюджета на закупку и разработку новейших вооружений в рамках «рейганомики».
Суммируя, можно сказать, что сегодня мы видим на Ближнем Востоке, и в Сирии в частности, продолжение истории, начавшейся после распада Османской империи и усугубленной решениями, принятыми во время холодной войны. Распад СССР и ликвидация советского блока не устранили причин противостояния в регионе. К интересам местных игроков примешиваются интересы сторонних держав, действующих, исходя из своих геополитических и/или идеологических интересов.
В 2011 году Сирия, жившая спокойно и мирно почти тридцать лет, была буквально взорвана влияниями извне и затянута в водоворот «арабской весны», погубившей не одну страну. Сразу купировать проблему Асаду не удалось, власть же он отдавать не хотел, не будучи самоубийцей, поэтому в отличие от Египта или Ливии в Сирии реализовался наихудший сценарий. Думается, мы увидим в будущем немало негативного, что будет повторением в обратной перемотке уже произошедшего.