Благотворительность вместо цветов и другие изменения в жизни российской школы
За пару дней до 1 сентября в группе родителей нашего класса в WhatsApp неожиданно появилось предложение — не приносить каждой семье своего букета цветов, а вместо этого принять участие в благотворительной акции. Суть ее проста: те деньги, которые в семейном бюджете были выделены на покупку цветов, перечислить в благотворительный фонд, а классной руководительнице вручить от всех детей один букет. Плюс каждому ребенку дать по гербере. Моментально провели опрос, все высказались «за». Через сутки тут же в чате всплыла информация о том, что в школе есть тяжело больной мальчик и что можно помочь и ему. Опять проголосовали и решили сдать средства уже в два адреса.
Вот она — школа гражданского самоуправления. Совокупность новейших информационных технологий открывает невиданные прежде возможности. Ранее добиться того, чтобы все родители собрались для обсуждения, было практически невозможно. Пересекались в полном составе только на классных часах раз в два-три месяца. Теперь же родительское собрание идет безостановочно. Иной раз телефон чуть ли не дымит от яростного обсуждения в чате проблем. Тут же выясняется и деловой, и лидерский потенциал каждого, кто просто критикан, а кто исправно тянущая воз обязанностей лошадка.
Во что конкретно выливается подобная активность — несложно подсчитать. Средняя цена букета к 1 сентября по Москве — 1200 рублей. Если, по данным департамента образования столицы, 1 сентября в Москве в школы и сады пошли 1,42 миллиона детей и подростков (одних только первоклассников 102 000), то можно представить себе объем рынка цветов в этот день. За вычетом старшеклассников, которые уже не так сентиментальны, можно смело говорить про 1,5 млрд рублей. В масштабах страны речь может пойти уже про 10 млрд. В Петербурге, например, 468 500 учащихся, в Казани — 120 000. При этом начинают сказываться последствия беби-бума времен «национальных проектов». В Москве число учащихся выросло с 2010 года на 260 000. В Питере только первоклассников стало на 5500 больше, чем в прошлом году. В зависимости от степени успешности данной инициативы либо продавцы цветов могут потерять миллиардные прибыли, либо НКО получить ту же сумму.
Один только этот пример показывает, как изменилась та среда, в которой существует современная российская школа. Тут, кстати, можно упомянуть и о введении электронных дневников в дополнение к старым бумажным. Клик мышкой — и вся кривая успеваемости лодыря или умнички предстает перед родительскими очами. Разумеется, не стоит преувеличивать степень нонконформизма родителей и учеников и степень зависимости бюрократических структур от общественного мнения.
Однако изменения значительны. И это тоже бросается в глаза. Во-первых, резко возрос запрос на безопасность. В мою бытность представить родителей, поджидающих своих чад у школы, было почти невозможно. Сегодня же в Москве детей встречают и сопровождают класса до шестого. И это притом что по сравнению с советскими временами картина изменилась кардинально. Везде камеры наблюдения. В школе дежурят охранники, и так просто туда не попасть даже родителю. Раньше же вокруг школ кружилась шпана — шакалила мелочь, теперь ее не видать и в микроскоп. К детям на бытовом уровне отношение поменялось, сбылась мечта Чехова, чтоб они пребывали в ангельском чине, — на них теперь не орут и даже косо посмотреть не смеют, тогда как в наши времена и чужой совсем человек мог запросто дать подзатыльник в случае нарушения ребенком правил поведения. Водители управляют машинами куда аккуратнее, чем тогда, повсюду лежачие полицейские. И тем не менее такой страх за детей!
Рациональных причин сопровождать двенадцатилетнюю девочку в случае проживания ее буквально в пятидесяти метрах от школы не существует. Объяснить этот феномен можно только массовым распространением всевозможных фобий, подогреваемых СМИ, и устными рассказами из серии «городских легенд», а также расистскими стереотипами в отношении мигрантов. И тут, кстати, WhatsApp и прочие мессенджеры и социальные сети играют роль распространителей самых нелепых слухов и нагнетают панику. Думается, многие родители получали сообщения о том, что в какой-то школе нашли взрывчатку, «но в газетах об этом не пишут».
Запрос на безопасность во всех ее видах влечет за собой существенные перемены, в том числе экономические. Недавний скандал с транспортными компаниями, которым показались непомерными новые требования к перевозчикам школьников, ярко показывает это. Для охранных компаний школы стали лакомым куском, важнейшим сегментом бизнеса. Это же касается поставщиков систем противопожарной безопасности, сигнализации, наблюдения и т. д.
Другая тенденция — требование прагматичной направленности обучения. С этого года в столице специализация началась уже сразу после начальной школы, то есть с пятого класса. Разумеется, в наших условиях она не могла быть ничем иным, как имитацией, ибо смешно говорить о профессионализации в таком раннем возрасте. Более того, необходимость переформатировать классы в соответствии с выбором ребенка/родителей вызвала множество скандалов, ибо рушились сложившиеся в детских коллективах привязанности и отношения. Но тем не менее сам факт показателен. Родители очень внимательно отнеслись к выбору, было множество вопросов и о связи с вузом, и о приглашении дополнительных педагогов и введении различных факультативов.
Третья тенденция, как ни странно, это запрос на демократизацию, или, точнее, эгалитаризм. Например, с этого года в Москве отменились всякого рода гимназии и т. п. Теперь все — просто «школы». И в этом тоже есть рациональное зерно, поскольку прежде за счет бюджета одни заведения получали значительно больше, чем другие, добившись правдами и неправдами статуса гимназии. Теперь же идет ожесточенная борьба за место школы в рейтинге, каковое необходимо постоянно чем-то подкреплять.
Все эти вызовы времени порождают много вопросов и запросов, на которые не всегда есть ответы как у родителей, так и у педагогического сообщества, и у руководства образованием. Однако тот факт, что «учиться стало интереснее, учиться стало веселей» — налицо.