Кесарю кесарево: почему не следует ждать от «оборонки» технологии для гражданской промышленности
Оборонно-промышленный комплекс — одна из немногих отраслей экономики, в которых наша страна глобально конкурентоспособна. На рынке вооружений мы всегда в первой тройке мировых лидеров. Из этого многие делают вывод, что безусловно конкурентоспособные технологии, разработанные и используемые в ОПК, могли бы быть переданы в гражданскую промышленность и сделать её такой же конкурентоспособной, как военная.
Но мировой и наш собственный опыт свидетельствует, что это не совсем верная логика. Такого не происходит нигде в мире, а примеры успешной передачи технологий, если и встречаются, являются скорее исключением из правила. И вот почему.
Во-первых, экономическая эффективность для ОПК имеет десятистепенную важность. В оборонке (и нашей, и любой другой страны) главное — миссия, главное — выполнить ее любой ценой. Принцип один: все, что ты делаешь, должно уничтожать гораздо большую стоимость. Даже если 90% расходов на создание какой-то бомбы были неэффективными и в итоге она стоит в 10 раз дороже, чем планировали, но все равно может уничтожить экономику страны стоимостью несколько триллионов долларов, это эффективная разработка. При таком подходе стоимость этой бомбы совершенно не важна. Но такой принцип совершенно не применим в «гражданском» бизнесе.
Задачи, под которые разрабатываются технологии в оборонке, очень специфические. Если они и применимы в гражданке, то, скорее всего, будут слишком дороги для нее. Скажем, у истребителя-перехватчика, летающего на скорости до 3000 км/ч, слишком сильно нагреваются воздухозаборники? и нужно придумать для них какой-то невероятный материал. Допустим, этот материал идеально подошёл бы для какой-нибудь бытовой печки. Но производителю надо продавать эти печки по $50, а один только этот суперматериал для каждой из них обойдётся в $500. Скорее всего, 99% технологий при попытке перенести их в гражданскую промышленность будут отсеяны подобными экономическими ограничениями.
Почему никто не хочет адаптировать к гражданке технологии исследования столкновения высокоэнергетических пучков заряженных частиц в Большом адронном коллайдере? Да потому, что они очень специфические, заточенные под конкретные узкие задачи. Так же и в оборонке.
Это все равно что попросить Большой театр поделиться балетными технологиями с драматическим Театром имени Вахтангова. Ну, может, и научит балетмейстер Большого драматических актеров Вахтангова танцевать, пируэты им придумает. Идет на сцене пьеса «Дядя Ваня», у главного героя серьезный диалог о жизни, о вечном, а он вдруг подпрыгнул, как в балете, — и ушел со сцены. Вот вам технология, получите. Как это повышает конкурентоспособность драматического спектакля? Не знаю. К тому же это будет дорого: артистов балета готовят с 5 лет, чтобы к 20 они в совершенстве владели своим искусством, а тут экстерном придется.
Во-вторых, вопреки расхожему представлению, на гражданке многократно больше денег, чем в бюджете любого оборонного ведомства. $100 млрд, которые государство может тратить на разработку средств поражения, из которых какие-то отдельные технологии теоретически можно использовать в производстве смартфонов, — это в 3 раза меньше чем объем кеша на счетах у Apple. И Apple, и Samsung, и другие гиганты рынка смартфонов тратят на разработку конкретных востребованных рынком продуктов точно больше, чем военные. Apple сама определяет нужные ей технологии, сама финансирует необходимые исследования, а не выбирает из того, что предлагают ей военные.
В-третьих, оборонка не самый эффективный исполнитель и распорядитель денег, в ней нет конкуренции. По объективным причинам там не бывает ситуаций, когда за заказчика борются 20 конструкторских бюро. Там, как правило, 1-2 КБ, а значит, они будут выполнять заказ без всякой конкуренции, и на выходе будет точно не самая дешевая разработка. И так не только у нас. Видеокарта, которую изобрели британские военные для своих тренажеров, стоила 30 000 фунтов стерлингов против 300 фунтов за аналогичную «гражданскую» карту NVIDIA, которую в итоге британская армия и выбрала. В оборонпроме не самые эффективные, но самые необходимые расходы: страна не может жить без оборонки.
Кстати, если во многих странах, например США, оборонзаказ могут выполнять и частные публичные компании, то в России — практически только государственные. Впрочем, сам оборонный заказ во всем мире формирует государство, а не бизнес.
В отличие от армии, рынок как заказчик очень капризный. Только ты сделал новый совершенный, как тебе кажется, смартфон, а рынок тебе говорит: «Что-то он не очень гладкий и тормозит чуть больше, чем хотелось бы». То есть рынок даже не пишет формального техзадания. «Просто ощущение, скроллинг какой-то не очень плавный». — «Что значит не плавный? Вот, плавный». — «Нет, у айфона плавнее. А здесь как-то бегунок на полосе прокрутки останавливается не вовремя».
В оборонке так не привыкли, там ТЗ прописаны четко, капризам нет места. Следовательно, напряжение при выполнении рыночных задач намного выше: там надо самому на много шагов вперед прогнозировать пожелания заказчиков и вовремя менять ТЗ. Nokia вовремя не перестроилась, не угадала запросы пользователей — и ушла с рынка смартфонов. Kodak вовремя не предсказал тотальный переход на цифру — ушел с рынка фотоаппаратов. Стоит только Apple расслабиться — он тоже моментально уйдет. Гражданский рынок очень конкурентен и жесток.
Заставить специалистов в оборонке параллельно военным задачам думать над гражданским применением своих изобретений тоже не выйдет. Возьмем, скажем, концерн «Алмаз-Антей». Его уважает весь мир, в своем деле они профессионалы. Но как ему идти в гражданку? Его конструкторы должны бросить заниматься разработкой ракеты и начать думать, как с помощью ракетных технологий сделать отечественные телевизоры конкурентоспособнее китайских? Если гендиректор концерна соберет своих сотрудников и попытается поставить им такую задачу, они даже не поймут, что от них хотят.
Вполне допускаю примерно такой диалог. «Что вы можете предложить рынку?» Они ответят: «Какому рынку? Мы ничего про рынки не знаем. У нас рынок один — средств поражения ракет и боевой авиации противника». — «Ну вот у вас ракета как-то же сообщается с пультом во время полета? Дайте нам протокол этой связи, мы его встроим в разные девайсы». — «Ну попробуйте, но он вообще-то специфический, его люди писали для конкретного приложения. А у вас что?» — «А у нас ночью на тумбочке телефон заряжается. Мы хотели бы, чтобы он в это время общался с холодильником и продукты для него заказывал». — «Давайте попробуем переписать под вас. А сколько заплатите?» — «$5000». — «Да мы меньше чем за миллион ТЗ не читаем, не встаем даже. У нас просто производственный процесс не рассчитан на ваши задачи».
Я, кстати, молчу о проблемах секретности всех этих технологий. Кто-то ведь еще должен взять на себя ответственность их рассекретить. Но представим, что это случилось и оборонка предложила гражданским забрать любые технологии из комплекса С-400, какие нравятся. Тогда гражданским придется нанять стратегического консультанта, который должен нанять еще пару десятков институтов под себя, чтобы сделать т.н. ТЦА этого комплекса — технологический и ценовой аудит: разобрать его полностью, чтобы понять, какие технологии использовались при его создании, сколько они стоят. Может, там на шарико-винтовом механизме резьба квадратная, и два метра такой резьбы в $1 млн. обходятся? Мы же пока не знаем. А из какого металла гайка сделана, какова ее себестоимость? А сколько будет стоить сам технологический аудит? Это гигантская по трудозатратам и стоимости задача, для ее выполнения весь процесс создания С-400 надо будет открутить в обратную сторону и разложить по этапам и деталям.
Восприятие оборонки как источника технологий для гражданки опасно ещё и вытекающим из него усилением роли государства в экономике, деформацией отношения к бизнесу. Эта логика приведет к тому, что у бизнеса будут отбирать в виде налогов еще больше (бизнес ведь якобы не может сам изобретать полезные гаджеты и занимается несерьезными делами вроде производства пиццы, обуви, ремонтом холодильников), а затем распределять на разработки, которые, по мнению государства, будут более востребованы рынком. Большая вероятность, что эти деньги пропадут.
Иногда в качестве примера успешной адаптации военных технологий на гражданке приводят интернет, который изначально возник как сеть для военных, GPS или беспилотники. Но все это исключения. Интернет мог параллельно возникнуть и в библиотечной системе, и в любой другой. А беспилотники, возникни они в гражданской промышленности, вполне возможно, стоили бы намного дешевле и были бы гораздо более заточены под гражданские нужды, например, уже давно могли бы поливать огороды дачников или летать в магазины за хлебом. Мы этого не знаем. Многие открытия в истории совершались параллельно учеными, не знающими друг о друге. На одно изобретение, перекочевавшее из оборонки в гражданку, приходятся десятки или сотни тысяч изобретений, изначально сделанных на гражданке, и десятки тысяч изобретений, сделанных в оборонке и там же и оставшихся. Можно ли в этих обстоятельствах говорить о переходе военных технологий в гражданскую промышленность как о системе? На мой взгляд, нет. Очевидно, что это исключения.
Если же мы все равно верим, что технологии оборонки могут обогатить гражданскую промышленность, то нам придется доказать, что оборонка постоянно рождает интернеты, что это система, а не исключение из системы. Тогда нужно взять массовую выборку материальных благ цивилизации и гаджетов: лампочку, радио, телефон, телевизор и т. д. Если окажется, что огромная их часть придумана военным ведомством на деньги налогоплательщиков, тогда мы докажем нашу гипотезу. Но скорее всего, этого не удастся сделать. Не на деньги налогоплательщиков Эдисон изобрел лампочку, Попов — радио, а Белл — телефон.
Пока история человечества демонстрирует ровно обратный процесс: большинство изобретений рождается как раз на воле у «несерьезных» гражданских лиц на частные деньги, после чего этими изобретениями интересуется военное ведомство и на их основе создает средства поражения. Изобрел Попов радио — военные его на подводную лодку приспособили, изобрел Леонардо да Винчи вертолет — на него противотанковые ракеты установили.
Конечно, в оборонке много умных и опытных инженеров, технологов, айтишников, постановщиков задач, менеджеров. Если их собрать в отдельную группу и, изучив рынок и увидев перспективные ниши, поставить ей задачу по созданию каких-то продуктов, то, безусловно, она может сделать много и для гражданки. Тот же «Алмаз-Антей», используя свои компетенции, предлагает рынку средства управления воздушным движением. Производители газотурбинных двигателей для боевой авиации предлагают интересные продукты и для гражданских самолетов. Но, к сожалению, эти примеры и у нас, и во всем мире не носят массовый характер и являются скорее исключениями. При сокращении заказов по оборонному ведомству (а заказы во всем мире носят циклический характер) производители ОПК вынуждены искать заказ на гражданском рынке. Для этого они покупают как успешные компании вместе с их местом на рынке, так и небольшие перспективные компании, способные превратиться в лидеров рынка. Так балансируется портфель заказов. Специально из военной продукции успешные на гражданском рынке товары создаются редко. Поэтому российской промышленности придется искать инновации и продукты в традиционных местах, как это делают во всем мире.