На этой неделе стало известно об инициативе ряда депутатов Госдумы запретить в России открытую перевалку угля. Это остановило бы экспорт угля из 23 портов России, ведь сегодня перегрузка повсеместно производится открытым способом. И если из инициативы депутатов что-то вырастет, то, скорее всего, с условием длительной отсрочки, а также в сопровождении различных механизмов, стимулирующих компании к строительству закрытых терминалов. Вместе с этим, ситуацию, которая на сегодня сложилась в некоторых портах, охарактеризовать можно лишь в нецензурных выражениях.
Прошлой весной мне удалось побывать в Находке, Ванино и других местах, известных масштабной перевалкой угля и протестами населения. Высокая активность граждан обусловлена простым фактом — угольщики создают невыносимые условия жизни для тех, кому не посчастливилось жить рядом с перегрузкой, а местные власти часто бездействуют. Так называемые пушки, установленные с целью подавления пыли, вопреки заявлениям стивидоров не решают никаких проблем.
В апреле в Находке мне пришлось побывать на встрече между местными властями и жителями, где одна из участниц, живущая возле терминала Астафьева, продемонстрировала руководителям района тряпку, которой она вытирает подоконник. По ее словам, окно она не открывает никогда из-за угольной пыли, но тряпка все равно совершенно черная. Угольная пыль — вещество для здоровья, мягко говоря, весьма вредное.
Масштаб проблемы и активность населения порой настолько пугает местные власти, что бездействие становится страшнее работы. Губернатор Приморья ранее заявлял о решении запретить открытую перевалку. Правда выяснилось, решение касается лишь новых терминалов — старые могут пылить сколько угодно. В Советской Гавани, где граждане активно требуют запрещения перевалки, недавно приняли решение о трехмесячном моратории. И хотя сторонники угольной промышленности наверняка будут говорить о том, что страна в случае запрета открытой перевалки недополучит 20 млрд экспортных рублей, вопрос об учете интересов местного населения никуда не исчезает. В этом контексте яркий случай — Советская Гавань, где какое-либо развитие местной экономики возможно лишь с опорой на морские ресурсы и биоразнообразие береговой зоны.
Масштабная перегрузка угля для них равнозначна уничтожению ресурсов, необходимых для развития местного бизнеса. В 40 километрах от них порт Ванино, где все свободные мощности уже заняты углем, вытеснившим многие другие грузы, — там высокий уровень загрязнения береговой зоны и воздуха, а также активные протесты. Сложно упрекнуть людей в Советской Гавани в нежелании повторять судьбу соседей.
К сожалению, надеяться сегодня на радикальные меры со стороны депутатов по решению сложнейшей проблемы означало бы ни во что не ставить лоббистские возможности угольных экспортеров. А эти возможности пока еще велики. Так что гражданам придется и дальше активно выступать, если они хотят снизить объем ущерба. Вместе с этим наиболее интересный вопрос сейчас не в том, что смогут запретить депутаты, а в том, как долго будет сохраняться благоприятная для угольной промышленности обстановка. Российским экспортерам грозит далеко не только общественное возмущение. Возможно, гораздо большей опасностью для них являются политические изменения в связи с изменением климата.
Популярность угля в мире падает. Подписание Парижского соглашения почти 200 странам мира в 2015 году направлено на резкое снижение выбросов парниковых газов в атмосферу, чтобы удержать рост средней температуры на планете в пределах двух градусов. Без радикального сокращения использования от угля достичь этого невозможно.
Основные направления экспорта угля из России — ряд крупных стран Европы и Азии, где основным потребителем остается Китай. Вместе с этим многие страны-импортеры уже предпринимают шаги для уменьшения зависимости от угля и в перспективе полного отказа от такого топлива. Китай заявил об общем снижении потребления угля менее чем через 10 лет и начал массово выводить из эксплуатации старые угольные станции.
За последние два года Китай и США сократили потребление этого топлива на величину, близкую к 2%. В Великобритании, где из всего сжигаемого угля наибольшая часть закупается в России, в феврале завершился процесс общественных консультаций в отношении новой энергетической политики, в рамках которой уголь перестанут использовать не позднее 2025 года. Еще ряд стран, включая Финляндию и Канаду, заявили о стремлении прекратить сжигание угля к 2030 году. В Германии более года назад была анонсирована новая энергополитика, включающая отказ не только от атомной энергии, но и от угля.
Попытка Дональда Трампа выйти из Парижского соглашения, по мнению большинства экспертов, была спровоцирован американскими угольщиками. Но и там далеко не все компании удовлетворены — некоторые из них были бы рады дополнительным финансовым средствам в рамках климатических программ, которые можно использовать для модернизации угольных ТЭС и снижения выбросов от них. В международной политике действия Трампа оказались скорее контрпродуктивными для угольщиков.
Вместо ожидаемого раскола среди стран, примкнувших к Парижскому соглашению, действия американского президента сплотили весь остальной мир. И даже Россия, традиционно ведущая очень осторожную политику в отношении климатических договоренностей, выступила в поддержку Парижского соглашения. Раньше от Владимира Путина можно было ожидать разве что колкостей насчет ненужности шуб в Сибири, теперь же он присоединяется к остальному миру в порыве неодобрения действий США и одобряет борьбу с изменением климата.
Политическое движение не могло не затронуть инвесторов. Так называемый процесс дивестиций, когда средства изымают из компаний, занимающихся вредными проектами, начался еще до Парижского соглашения и постепенно набирает обороты. Банки пока еще не отказываются от финансирования угольной промышленности полностью, но уже снижают объем средств, как Bank of America. Или выходят из наиболее одиозных проектов, как BNP Paribas, Crédit Agricole и Société Générale, декларировавшие в 2015 году прекращение любого финансирования для добычи угля в австралийском Galilee basin. Есть и примеры полной дивестиции из угольных компаний. Об этом, в частности, объявили такие крупные международные инвесторы, как Норвежский пенсионный фонд и немецкая страховая Allianz.
Процесс дивестиций пока еще тормозит из-за того, что инвесторы зачастую сами не понимают, по каким критериям определять, является та или иная компания угольной. Ряд банков приняли в качестве критерия для дивестиций из угольного сектора 30%-ный барьер, когда доля угля в структуре доходов должна составлять не менее трети. Но лишь у трети компаний, владеющих, например, угольными станциями, эта доля такова или выше. А еще две трети, имея довольно большие объемы деятельности, относящиеся к углю, барьер не превышают и потому не испытывают на себе пристального внимания крупных инвесторов. Впрочем, эта ситуация вскоре изменится.
На этой неделе несколько экологических организаций запустили для инвесторов первую открытую базу данных о крупнейших компаниях, планирующих расширение угольных мощностей во всем мире. Сейчас база включает в себя наиболее крупных игроков в сфере строительства угольных ТЭС, но осенью туда добавят крупнейших добытчиков угля. Всего исследование экологов касается 1000 крупнейших компаний во всем мире.
В опубликованной базе данных приведены сведения о 120 крупнейших компаниях, ответственных за 2/3 новых угольных ТЭС, общим объемом около 550 000 МВт. Среди них есть одна российская — Интер РАО. Согласно данным экологов, эта компания уже имеет угольные станции мощностью около 8000 МВт и планирует построить еще 4250 МВт новых угольных мощностей. Также среди крупнейших компаний значится китайская SGCC, планирующая построить в России более 4000 МВт мощностей на угле в ближайшем будущем.
Наступление на угольную энергетику вступило в активную фазу, оно распространяется по всему миру, и российские компании, связанные с углем, должны почувствовать это на себе довольно скоро. В первую очередь, экспортеры топлива. Вполне возможно, именно этим объясняется масштабный рост экспорта угля в последние годы на Дальнем Востоке – российские компании пытаются ухватить как можно больше перед тем, как окно возможностей «схлопнется». В таком случае, неудивительно, что выполнению экологическим норм уделяется далеко не главное внимание. И это справедливо вызывает гнев населения, напрямую затронутого перевалкой угля. В конечном итоге, возможно, вопрос мальчика из Находки об угольной пыли президенту Путину был далеко не случайным.
Читайте также: «Реструктуризацию угольной промышленности России следует изучать в профильных вузах»