Идеология осажденной крепости: как возрождение сталинизма помешает Путину

Распространенное обвинение властей в возрождении сталинизма связано с двумя моментами. Во-первых, с осторожной, но последовательной реабилитацией самого Сталина. Во-вторых, с неприятием существующего режима. Для его оппонентов слово «сталинизм» — не констатация характеристик системы, но выражение негативного к ней отношения.

В ответ говорится очевидное: ничего похожего на сталинские репрессии в стране нет и, похоже, не планируется. Значит, клевета. Как говорили советские пропагандисты: «В бессильной злобе…».

Но хотя жестокость и кровопролитие были очень важными характеристиками сталинского периода, к ним система не сводилась. Были и другие, принципиальные для режима моменты. Их комплексное проявление в сегодняшней жизни делает тезис о возрождении сталинизма весьма убедительным.

Человек как средство. В глазах коммунистических лидеров, как и в глазах строителей пирамид, люди были не более чем ресурсом, расходным материалом. Это проявлялось не только в чудовищном числе жертв индустриализации и коллективизации, но и во многом другом. Например, в приоритете «Группы А» (производство средств производства) перед «Группой В» (производство того, что могли потребить люди). Как говорил Василий Аксенов, большевики за десятилетия своего правления не создали ничего для «мелкого человеческого удобства».

Сегодняшний уровень удобства жизни — не заслуга государства, а следствие того, что при всей условности нашей частной собственности экономика в основном функционирует как рыночная. Само же государство, принимая милитаристский бюджет, принося благополучие и даже жизни людей в жертву собственным амбициям и интересам правящего слоя (яркие примеры — контрсанкции, «закон Димы Яковлева», снос ларьков), ясно демонстрирует, что, как и во времена Сталина, люди интересуют  его в последнюю очередь. Приоритет — химерам величия, абсолютного суверенитета и, конечно, собственной безопасности.

Контроль за чувствами. Любое государство контролирует определенные аспекты поведения граждан — от требования останавливаться на красный свет до санкций за сотрудничество с иностранной разведкой. Но коммунистическая система стремилась контролировать не только поведение, причем в очень широких пределах вплоть до стиля одежды, длины волос и знаменитого «Наши люди в булочную на такси не ездят», но и чувства, которые тоже должны были соответствовать канону.

Сегодня новое, совсем не коммунистическое государство предписывает, чем и как гордиться, по поводу чего и как именно скорбеть. Обрушившийся на страну вал репрессивных законов во многом касается наказания именно за неприемлемые с точки зрения властей чувства. На помощь писаным законам приходит неформальный социальный контроль. Появилось уже много тем, по которым крайне трудно и психологически небезопасно высказывать мнение, отличающееся от «правильного». Страх возвращается.

Вокруг враги. Идеологию осажденной крепости придумали не сегодня. Но при Сталине у нее была база — империалисты ненавидят нас потому, что мы — это мировая революция и освобождение угнетенных. В послереволюционные годы руководители страны, кажется, и вправду верили, что именно по этой причине западные страны рано или поздно нападут на Советскую Россию.

Сегодняшняя «осажденная крепость» ментально опаснее той. Согласно государственной концепции, нас ненавидят просто за то, что мы такие, как мы есть, за добро и свет, который мы несем неблагодарному миру. Нас ненавидели всегда и всегда хотели уничтожить. Наши враги сегодня — не правящие классы, а народы как таковые — англичане, грузины, поляки. Имманентная ненависть к России означает, что война либо неизбежна, либо может быть предотвращена лишь запасами сухого пороха. Вопрос о качестве, например, медицинского обслуживания в этом контексте становится непатриотичным.

Антиинтеллектуализм. Сталин не скрывал своего негативного отношения к интеллекту и образованию. Назвав Бухарина «нашим грамотеем», он назвал его врагом.

Для сегодняшнего государства естественный союзник — архаика. В виде многочасовой очереди к святым мощам или в виде трудового коллектива морально устаревшего завода. К интеллектуалам же власти относятся в лучшем случае настороженно, а к местам их обитания или воспроизводства — к ведущим вузам и научным институтам — откровенно враждебно.

Самовластие против закона. При Сталине Конституция и законы не имели вообще никакого отношения  к реальности. Все решала воля вождя и его наместников. Это было доведенное до предела самовластие, о разрушении которого когда-то мечтал Пушкин.

Сегодня и законы, и Конституция также носят декоративный характер. Дело не только в коррумпированности судов и правоохранительной системы. В реальном правоприменении, да и в установках граждан, позиция руководства, особенно, первого лица, неизмеримо важнее любых юридических процедур. Как в «Левиафане», право существует только до тех пор, пока оно не вступает в противоречие с желаниями или интересами начальства.

Субъекты права добровольно отказываются от своих полномочий. Невозможно представить себе, чтобы Государственная дума отклонила законопроект, исходящий от президента (хотя отдельные депутаты могут, проголосовав вместе со всеми, в частных разговорах высказывать недовольство). А Совет Федерации, не просто единогласно предоставил президенту право на использование вооруженных сил за рубежом, не указав ни срока действия этого права, ни территории, на которые оно распространяется, но и сделал это без обсуждения! Конечно, уровень самовластия еще очень далек от сталинского, но тенденция впечатляет.

Иллюзии вместо реальности. Сталинская система стояла на лжи. Искажалось и прошлое, и настоящее. Показатели промышленности и сельского хозяйства, военные потери, демографические характеристики — все было засекречено, а те, кто пытался давать реальную картину, репрессировались. Народу предоставлялись те цифры, которые руководство считало правильным предоставлять.

Современные технологии и принципиально другая структура общества не позволяют врать так же беспардонно. Тем не менее современное российское государство, пользуясь монополией на телевидение, довольно успешно подменяет прошлое страны выгодной для себя мифологией, рассказывает об успехах «русского мира» и моральном авторитете страны, заставляет забывать о данных людям обещаниях, объясняет неудачи происками внутренних и внешних врагов, а успехи — личным вмешательством и мудростью одного человека. Степень искажения реальности уже приближается к той, которая была во времена Сталина.

Репрессивный аппарат. Репрессивный аппарат был основой сталинской государственности. Затем его роль уменьшилась, сводясь к тому, чем он, собственно, и должен заниматься.

В последние годы мы наблюдаем его возрождение. Создаются новые структуры, щедро финансируются старые. В системе власти все труднее найти людей, не прошедших через службу в органах. Всерьез обсуждается презумпция правильности всего, что сделано сотрудниками правоохранительной системы. По факту они уже давно освобождены от ответственности за жестокость и превышение полномочий.

Чего ждать? Сталинская система была не только аморальной и преступной, но предельно неэффективной и затратной. Пройдя через серию сумбурных и непоследовательных попыток самореформирования, созданное Сталиным государство развалилось.

Усиливающиеся сталинские черты сегодняшней системы не позволяют смотреть в будущее с оптимизмом. Не имея механизмов развития, дистанцированная от продвинутой части общества или даже враждебная ей, зависящая от воли и здоровья одного человека современная российская государственность вполне может повторить судьбу государства, на обломках которого она построена.