Председатель правления НРД Эдди Астанин: «Финансовая индустрия — это киберпространство»

Хранитель всех активов российского фондового рынка — Национальный расчетный депозитарий (НРД) — протестировал технологию блокчейн на электронном голосовании акционеров и готов к ее внедрению. Fintech — это драйвер развития и трансформации бизнеса, своего рода аллерген, убежден глава НРД. «Мы верим, что Fintech изменит бизнес-модель многих компаний: будь то ретейл, банк или инфраструктура, включая центральный депозитарий», — считает Астанин. Однако гипотеза о том, что блокчейн заменит традиционные системы, — это сильное упрощение, осторожен глава НРД.

Сейчас слово «блокчейн» повторяют как мантру даже госчиновники. Премьер Дмитрий Медведев в марте поручил Минкомсвязи и Минэкономразвития проработать вопрос применения блокчейна для снижения бюрократизации. Вы протестировали технологию. Что она может экономике дать в целом?

Есть несколько причин. Одна из них — мода, тренд, всеобщая увлеченность Fintech. Технология хранения и обмена информации, лежащая в основе криптовалют, манит своими нераскрытыми возможностями. Ожидается, что ее внедрение приведет к повышению скорости и надежности расчетов, обмена информацией и снижению издержек. В принципе, все эти атрибуты блокчейна подходят и для решения государственных задач.

Криптовалюты начинают признавать как актив регуляторы и криптобиржи, создаются системы расчетов с «первичными размещениями валют» как альтернатива классическому IPO. То есть появляется параллельный мир. Сейчас в традиционном финансовом пространстве обращаются активы, исчисляемые триллионами долларов, в то время как в криптовалютах эти суммы исчисляются десятками миллиардов долларов. Несопоставимо пока. Но вопрос — что будет дальше? Когда произойдет переток активности в мир криптовалют и произойдет ли он вообще? Как это отразится на инфраструктуре: это угроза или новые возможности? Чтобы ответить на эти вопросы, надо погрузиться в Fintech. Мы этим предметно занимаемся и видим больше возможностей для себя, чем угроз.

У нас есть запрос от наших акционеров, чтобы мы были локомотивом изменений. Если мы видим, что новая технология принесет выгоду нашим клиентам, мы готовы ее развивать и договариваться с регулятором об адаптации законодательства.

Например, это реформа корпоративных действий и перевод связанных с ними процессов в электронную форму и режим STP (straight through processing) по всей бизнес-цепочке: инвесторы — центральный депозитарий — регистраторы — эмитенты. На годовом собрании  акционеров Сбербанка 26 мая в этом году инвесторам был предложен новый продукт — e-voting на платформе НРД, которым воспользовалась треть акционеров.

Наш опыт показывает, что возможности блокчейна для НРД могут помочь решить некоторые задачи, но они не заменят ключевые технологии полностью. Мы пока ведем работу над построением систем блокчейн для электронного голосования на собраниях держателей облигаций. Гипотеза о том, что блокчейн заменит традиционные системы в принципе, — это сильное упрощение, и, по нашему опыту, она ошибочна. Но всех привлекает термин «надежность» — это одна из главных ассоциаций с этой технологией: информацию нельзя намеренно исказить или что-то украсть.

Что даст технология блокчейн в применении к собранию акционеров?

Технология позволяет минимизировать риски искажения результатов. Проведение собраний акционеров, к сожалению, нередко сопровождалось нарушениями или недобросовестными практиками. Бумагу можно потерять, можно признать недействительной из-за стоящей не в том месте подписи или печати и т.д. Это дает основания для признания участия акционера в собрании недействительным. Технология блокчейн гарантированно позволит создать реестр, который будет признаваться всей сетью без раскрытия данных: система будет проверять, что сумма голосов равна числу участвовавших, что ни один голос не утерян и нет двойного учета.

А конфиденциальность?

Такой вопрос есть. Классическая технология блокчейн означает принцип «все знают все об операциях в сети», и это является залогом надежности транзакций (коллективная верификация). В бизнесе не так. Большинство участников рынка — конкуренты, и они не готовы делиться информацией о своих операциях. Поэтому создаются «частные» сети блокчейн. Мы в числе первых, кто практикует в корпоративных системах технологию доказательства с нулевым разглашением (обеспечивая конфиденциальность информации), и единственные, кто это делает для системы с открытым кодом.

Программисты говорят, что любую систему можно взломать и исказить.

Насколько я знаю, в блокчейне искажения невозможны. Сама технология не подлежит взлому, но, наверное, уязвимые места существуют. К примеру, сам пользователь блокчейн-системы, имеющий ключ, является слабым звеном.

Когда на форуме Finopolis-2016, спонсируемом ЦБ, в прошлом году мы рассказывали про наш проект по голосованию на основе блокчейна, из зала задали примерно такой вопрос про надежность блокчейна: «Ну хорошо, система надежна. Но если придут ко мне и силовым методом заставят проголосовать не так, как я хочу, то результат будет отличен от декларируемого». Конечно, блокчейн не решит эту проблему. Человеческий фактор — это самое уязвимое место. Блокчейн не решает вопросов физической или ментальной защиты людей. Образно говоря, человек может заснуть за компьютером, нажать на клавиатуру и совершить операцию не так, как хотел на самом деле. Мы говорим про технологии, которыми люди пользуются осмысленно и с пониманием последствий.

Блокчейн может снизить ваши издержки?

Пока это венчурный проект, которому еще предстоит пройти фазу внедрения в реальные бизнес-процессы. Именно на этом этапе мы сможем оценить вклад этой технологии. При этом не всякий сервис должен приносить прямой доход: мы допускаем, что на «атомарном» уровне он может быть и низкомаржинальным или даже нулевым по рентабельности. Но мы создаем сервисы по принципу финансового супермаркета: если клиент получает услуги по хранению, расчетам, голосованию, выплате доходов, валютной конверсии, доступу на другие рынки, он аккумулирует свои активы в НРД. Вот главный источник дохода для нас.

Как вы оцениваете уровень технологий на нашем финансовом рынке?

По оценке Международного банка расчетов (BIS), сейчас Россия по уровню развития инфраструктуры находится на уровне Франции. Но когда в прошлом году на конференции SIBOS-2016 мы презентовали технологии проведения корпоративных действий на российском рынке, один глобальный банк, взглянув на наши технологии, сказал: мы работаем на 40 рынках, и нам придется всю систему перестраивать, чтобы дотянуть ее до вашего уровня.

Вы хотите сказать, что по блокчейну обгоняете мировых конкурентов?

Мы в числе первых, кто создал реальный прототип использования блокчейна для абсолютно прикладной задачи — голосования на собрании держателей облигаций и кто практикует в корпоративных системах технологию доказательства с нулевым разглашением, обеспечивая конфиденциальность информации, и мы единственные, кто это делает для системы с открытым кодом. Мы набрали отличную команду экспертов и начали работать в формате, который сейчас называют agile. Результат: в течение пяти месяцев мы создали работающий прототип.

Сейчас платформу для голосования на блокчейне планируем перевести из прототипа в практическую плоскость. И, возможно, это станет нашим уникальным полем, в котором мы будем развиваться.

Герман Греф называет блокчейн прорывной технологией и сравнивает с внедрением интернета. По прогнозам Всемирного экономического форума, блокчейн может радикально переформатировать финансовый сектор. В чем будет прорыв?

Прорывной эта технология, возможно, считается потому, что она может кардинально поменять сложившиеся роли участников рынка, их бизнес-модели и рыночные ниши.

Финансовая индустрия — это киберпространство. А блокчейн — это одна из ультрасовременных технологий киберпространства, которая (это пока гипотеза) может «спрямить» коммуникации между пользователями (инвесторами, к примеру) и провайдерами услуг и сервисов (скажем, эмитентами ценных бумаг), обеспечивая доставку товара (ценной бумаги) до конечного потребителя. Традиционные посредники в лице банков, центральных депозитариев, бирж и др. либо выиграют от внедрения этой технологии, если адаптируют свои бизнес-модели, либо проиграют и уйдут с рынка.

Мы встречались со стартапами в Кремниевой долине, чтобы понять, о чем думают люди, которые оперируют даже не завтрашним, а послезавтрашним днем. В их терминологии «money over IP» означает, что вы в киберпространстве — это адрес вашего компьютера, к которому привязан ваш социальный профиль, кошелек и активы: ценные бумаги, страховки, недвижимость, машина, права и т.д.

Что сейчас самый ценный актив? Информация. Все заинтересованы в получении детальной  информации о пользователях и использовании технологий big data для анализа этой информации. Потому что такая информация и ее правильная обработка дают полное представление о клиенте: какие у него преференции в инвестировании, какой аппетит к риску и т.д.

Для продвижения технологии важна позиция бизнеса.

Бизнес весьма активен в этом направлении. К примеру, по инициативе Центрального банка создан консорциум, куда вошли компании, у которых есть ресурсы и желание развивать технологии, и блокчейн в частности. В их числе Сбербанк, «Открытие», ВТБ, Альфа-банк и др. Электронное голосование — это всего одно из направлений. В банках самая привлекательная тема — это идентификация клиента. Банки проделывают одинаковые действия для идентификации клиента, тратя на это деньги и время. Но можно сделать так: если клиент прошел идентификацию один раз, информация о его профиле станет доступной для всех банков. Блокчейн может решить эту проблему, и это упростит процедуру и снизит затраты. Так что дефицита интереса или внимания нет. Есть поддержка регулятора.

НРД входит в глобальный блокчейн-консорциум Hyperledger, где участвуют IBM, Intel, J.P. Morgan. Насколько вы готовы поделиться результатами c рынком?

Туда входит группа «Московская биржа», и НРД как член группы участвует в работе консорциума. Главное в Hyperledger — это IT-составляющая: создание платформ на блокчейн-решениях. Они открытые. Есть еще одна инициатива — рабочая группа, которую мы инициировали между центральными депозитариями разных стран, куда входят ЮАР, Швейцария, США, Чили и др. Тема корпоративных действий актуальна для всех, и сейчас мы завершили разработку требований к будущей платформе голосования на блокчейне, которая будет универсальна для наших юрисдикций. Теперь приступаем к выбору решения.

Будете потом платформу предлагать коллегам?

Будем предлагать всем 125 депозитариям в мире. Когда мы обдумывали создание прототипа голосования, мы задумались: а что дальше? Поскольку встает вопрос финансирования разработок, а значит, кооперации: нужно найти единомышленников, которые заинтересованы в проекте и готовы разделить расходы. В результате мы нашли крупных участников и готовы создать консорциум.

А из США кто входит?

DTCC, Nasdaq.

Получается, вопреки санкциям сотрудничество продолжается.

Санкции отравляют бизнес-среду, но это не мешает нам общаться с зарубежными коллегами. И мы не чувствуем неприятия: они участвуют в проекте, обмениваются информацией. Здесь нет политики.

Но чувствуется общий контекст ухудшения отношений?

По отношению к НРД нет.

Вы общаетесь с коллегами из финансовых структур других стран. Чувствуете их отличие от россиян по уровню склонности к инновациям и быстроте мышления?

Встречаются разные люди: одни одержимы инновациями, другие уверены, что и через сто лет ничего не изменится: потрепыхается индустрия и разочаруется. Но критерий истины — это практика. Жизнь все расставит на свои места. Я верю в то, что Fintech изменит индустрию. У ведущих глобальных компаний, таких как Visa и PayPal, я видел специальные лаборатории по моделированию будущего.

Компании, которые будут активно внедрять технологические решения и менять бизнес-профиль, сократят издержки и станут эффективнее и в результате смогут либо клиентскую базу увеличить, либо расширить свою нишу за счет повышения привлекательности для инвесторов. Создастся критическая масса последователей. Те, кто успеет запрыгнуть в поезд, поедут дальше, остальные — нет.

Дорого вам обходится любовь к инновациям?

В целом наши расходы на IT составляют примерно 12% бюджета. Из них в капитальных затратах пока на инновационную часть мы тратим примерно 2%. Мы не рискуем большими деньгами, а проверяем точечные идеи.

Наша экономика двигается по сценарию самодостаточности и частичной изоляции. Как финансовый рынок переживает нехватку инвестиций?

Не могу с этим полностью согласиться. Есть портфельные инвестиции. С июня прошлого года по май этого года вложения в ОФЗ составили $11,1 млрд без учета динамики стоимости бумаг и курсовой разницы. Доля нерезидентов увеличилась с 22% до 28%. За этот же период удвоились инвестиции в акции российских компаний. Есть прямые инвестиции. Те же сделки РФПИ в партнерстве с другими фондами. Но есть факторы риска, которые могут развернуть или остановить эти инвестиции, и ими надо управлять.

Деньги приходят, потому что у иностранных инвесторов вернулся аппетит к российским бумагам?

Российские евробонды стали хитом для инвесторов в конце прошлого — начале этого года: все ждут появления новых российских эмитентов. На рынке акций, посмотрите, как удачно прошло IPO «Детского мира». Аппетит у инвесторов к российским активам есть, поскольку речь идет о качественных, доходных и надежных активах.

Но вы же сказали: есть риски, которые могут развернуть эти инвестиции.

Конечно, есть разные факторы риска, связанные с геополитикой, валютой, практикой защиты прав инвесторов и пр. Несмотря на всю эту палитру рисков, интерес у инвесторов есть.

Речь все-таки идет о высокорискованных деньгах?

Когда мы запустили «мост» с международными депозитариями в 2014 году, доля нерезидентов на рынке ОФЗ составляла 4%, к 2016 году она выросла до 24% и сейчас уже около 30%. Даже в напряженные 2014-2015 годы эта доля не снижалась ниже 20%. Если бы не было геополитических факторов, конечно, ситуация была бы лучше. Но сказать, что все совсем драматично, тоже нельзя.

А когда было драматично?

В 1998 и 2008 годах, когда торги останавливались и никто не знал, что будет завтра. Главное, мы сохраняем вектор на открытость и интеграцию с мировым рынком. Это принципиально. Это предполагает, что движение капитала является свободным, поэтому вряд ли стоит удивляться, что деньги пришли или ушли. Фундаментальным фактором стабильности на рынке являются внутренние инвесторы: физлица, пенсионные фонды, страховые компании. Вот это якорная вещь для рынка. Я воодушевлен тем, что делает регулятор, участники рынка и Московская биржа в этом направлении. Инвестиционные счета сейчас открыли около 210 000 человек. Я сам открыл счет.

Зачем?

На будущее. Ставка, которую предлагает государство, сейчас привлекательнее, чем в крупных банках. По ОФЗ она составляет 7-8 %. Это альтернатива депозиту. Другое дело, что у депозита простой алгоритм в отличие от ценной бумаги. У некоторых людей в отношении ценных бумаг существует психологический барьер, который трудно перешагнуть. Но с экономической точки зрения ценные бумаги — это выгодный инструмент.

То есть покупка долларов для некоторых людей — это понятная инвестиция, а покупка ценных бумаг — непонятная?

Конечно, это ментальная вещь. Люди из поколений «Х» и «Y» лучше воспринимают такие инвестиции, чем те, которые помнят Советский Союз.

Народными облигациями можно развернуть менталитет людей?

Сразу нет, но со временем и при системной работе можно. Хотя я видел весьма пессимистичные прогнозы в прессе, но все то, что сделано, — инвестиционные счета, отмена налога на купон по облигациям, выпуск ОФЗ для населения — это правильные для рынка вещи, которые направлены на долгосрочный результат.