Теплый «Стан». Зачем Сергей Недорослев променял авиацию и космос на производство станков

Игорь Попов Редакция Forbes

Предприниматель продал принадлежавшие ему акции двух десятков промышленных предприятий и вырученные деньги вложил в, казалось бы, умирающее российское станкостроение. Странно? Вовсе нет

Первого августа 2016 года к воротам Ивановского завода тяжелого станкостроения (ИЗТС) подошли трое крепких парней, один из них кувалдой сбил замки на цепях, мужчины открыли ворота, и с территории бывшего гиганта советской промышленности выехали четыре груженые фуры. Охрана завода вмешиваться не стала — за всем происходящим спокойно наблюдал полицейский. Мужчины с кувалдой представляли компанию «Стан», которая открыла на ИЗТС собственное производство в ноябре 2014 года: поначалу руководство завода уважительно называло москвичей «столичными инвесторами», а в 2016 году они превратились в «московских рейдеров».

*Основная продукция «Стана» — дорогостоящие многокоординатные обрабатывающие центры с ЧПУ*

Предприниматель Сергей Недорослев зарегистрировал компанию с говорящим названием «Стан» в 2012 году. Он продал принадлежавшие ему акции двух десятков промышленных предприятий, а вырученные деньги вложил в, казалось бы, умирающее российское станкостроение. Странно? Вовсе нет — еще в начале 2012 года была принята Федеральная целевая программа «Развитие оборонно-промышленного комплекса российской Федерации до 2020 года» с очень привлекательной цифрой 3 трлн рублей — эти деньги должны быть направлены на модернизацию оборонных предприятий, а проще говоря, на закупку станков.

За четыре года до этого, 2 апреля 2008 года на ИЗТС случился страшный пожар: выгорело и обрушилось 4000 кв. м кровли, дотла сгорели целые цеха. Затем финансовый кризис уничтожил и так не очень обильные заказы, и о полноценном восстановлении производства не могло быть и речи. Только в 2014 году забрезжила надежда. Генеральный директор ИЗТС Владимир Бажанов рассказывал в одном из интервью, что к нему пришли люди из «Стана» и обещали решить проблемы благодаря знакомствам на самом высоком уровне. Они называли имена вице-премьера, председателя Военно-промышленной комиссии Дмитрия Рогозина, главы Минпромторга Дениса Мантурова и других чиновников рангом пониже.

Сергей Недорослев действительно знал и знает многих кураторов оборонки в российском правительстве, ведь он еще в 1990-е начал скупать акции компаний военно-промышленного комплекса. Среди акций двух десятков промышленных компаний Недорослеву принадлежал и пакет Улан-Удэнского авиационного завода (УУАЗ, входит в холдинг «Вертолеты России»), с 1993 года экспортом вертолетов завода занимался Денис Мантуров, а в 1998–2000 годах будущий министр работал на УУАЗе заместителем гендиректора.

В начале 2000-х государство решило взять под контроль стратегические отрасли и начало собирать в холдинги авиационные, ракетно-космические и судостроительные компании. Недорослев продал государству свои акции УУАЗа (25%), ростовского предприятия «Росвертол» (20%), нижегородского авиастроительного завода «Сокол» (40%), производителя ракет «Энергомаш» (14%), самарского производителя ракетных двигателей «Моторостроитель» (50%), РКК «Энергия» (11%). «Мне предлагали принять участие в акционерном капитале и управлении в советах директоров, но у меня оказался бы очень маленький пакет акций, с ним особо не поуправляешь», — рассказывает Недорослев. За все свои пакеты он получил, по оценке Forbes, около 10 млрд рублей.

*В России в 2016 году было произведено станков всего на 7,7 млрд рублей*

В это время как раз запускалась Федеральная программа по модернизации оборонных предприятий, в декабре 2013 года вышло еще и правительственное постановление, запретившее закупки иностранного оборудования при наличии российских аналогов. Российские предприятия, в основном оборонные и госкорпорации, закупали тогда станки и оборудование на 100 млрд рублей в год, доля российских производителей была всего 3–5%. «Наша корпорация успела провести полное переоснащение к 2012 году, закупили самое современное оборудование, — рассказывает топ-менеджер компании-производителя тактических ракет. — Простые станки покупали на Тайване, сложные — в Швейцарии и Германии. Российское станкостроение было убито полностью, понять не могу, что из отечественного сейчас закупается для оборонки».

Отечественные предприятия все же могли делать современные станки, но заказчикам приходилось их дорабатывать, были сложности с ремонтом и обслуживанием. «Производители были почти банкротами, купишь станок, а потом сам будешь ремонтировать, — рассказывает Недорослев. — Заводы сдавали в аренду свои цеха, этим как-то перебивались и производили станки по нескольку единиц в год, но главное — люди, технологии и компетенции — сохранилось». Он увидел хорошие возможности для бизнеса, ведь при поддержке государства будущий спрос на станки виделся очень высоким.

Недорослев решил инвестировать не в заводы, а в отдельные цеха с сохранившимся производством, куда стягивали специалистов и остатки пригодного оборудования. Специализацию выбрали перспективную — производство сложных многокоординатных обрабатывающих центров с ЧПУ, стоят такие станки от 30 млн рублей и пользуются наибольшим спросом в промышленности. В сентябре 2013 года у компании «Стан» появилась первая производственная площадка на базе Стерлитамакского станкостроительного завода, в ноябре 2013 года — еще одна на базе Коломенского завода тяжелого станкостроения, в конце 2014 года — на Рязанском станкозаводе и ИЗТС.

Как рассказывал гендиректор ИЗТС Владимир Бажанов, «Стан» выкупил на заводе два корпуса за 174 млн рублей, оборудование взял в аренду, но не платил за него полтора года, как и за оснастку и документацию. Это и стало причиной конфликта. Бажанов не давал «Стану» вывозить готовые станки, отключил на заводе электричество и газоснабжение. «Стан» пообещал перенести производство на свою площадку в Коломну, но все же прислал парней с кувалдой. Сын Владимира Бажанова Михаил, бывший коммерческий директор ИЗТС, сказал Forbes, что конфликт исчерпан, и попросил не провоцировать отца «на интервью и разговоры на эту тему». Недорослев говорит об этом конфликте как о мелком недоразумении: «Ребята предъявили полицейским все документы на груз и спокойно все вывезли».

На остальных заводах, куда пришел «Стан», все прошло намного спокойнее. «Они купили у нас цех площадью 7000 кв. м и чем там занимаются, я даже не знаю, ведь весь завод — 30 000 кв. м, — говорит начальник коммерческого отдела Рязанского станкостроительного завода Александр Беспалов. — У нас самих сейчас довольно крупные заказы».

*При небольших объемах производства в отрасли занято 23 000 человек*

Как нужно работать с заказами и заказчиками, Недорослев показал на выставке «Металлообработка» в мае 2017 года. «Стан» соорудил на выставке самый большой стенд, выставил огромные станки размером со спортивный зал в желто-черном корпоративном дизайне, выполненном совместно с австрийской компанией. На стенде все время что-то презентовали, кого-то встречали и угощали, а при подписании контрактов разливали шампанское.

Площадку посетил зампред правительства России Сергей Приходько, одним из первых отметил успехи «Стана» министр промышленности и торговли Денис Мантуров; глава «Роскосмоса» Игорь Комаров сказал, что впечатлен динамикой развития компании. Соглашение о сотрудничестве с руководством «Стана» подписали глава Объединенной судостроительной корпорации Алексей Рахманов, руководство «Вертолетов России», Объединенной двигателестроительной корпорации, Объединенной авиастроительной корпорации (ОАК). По итогам выставки Недорослев уже говорил о сформированном портфеле заказов на 10 млрд рублей. В 2016 году «Стан» произвел около 300 станков, выручка составила 5 млрд рублей, через год будет 9–12 млрд рублей, уверен Недорослев, а в ближайшие три года она достигнет 30 млрд рублей.

«Стан» изготавливает для нас 12 крупногабаритных портальных фрезерных пятикоординатных станков, по техническим заданиям соответствующим лучшим зарубежным аналогам», — говорит технический директор ОАК Юрий Тарасов. Качество станков его полностью устраивает — у них высокая точность, надежность и высокая производительность. Впрочем, Тарасов признает, что некоторые комплектующие на российские станки лучше ставить импортные, например высокоскоростные шпиндели и системы ЧПУ.

По словам Недорослева, в продукции «Стана» всего 20% импортных комплектующих. «До девальвации у нас и у конкурентов станок стоил 30 млн рублей, после падения курса рубля у них он теперь стоит 60 млн рублей, а у нас — 40 млн рублей», — рассказывает Недорослев о преимуществах своих станков.

Специалисты отмечают, что наиболее важные узлы станков в нашей стране серийно не производятся. «Нет современных линейных направляющих, высокоточных подшипников, станций охлаждения, револьверных головок, — перечисляет гендиректор одного из крупнейших российских поставщиков станков. — Системы ЧПУ, собранные в России, по большей части имеют недоработанный функционал». Его компания продает в России иностранные станки и станки под собственной маркой российского производства с уровнем локализации до 50%. По словам управленца, российское производство в ближайшие годы не сможет быть конкурентным ни по цене, ни по качеству в сравнении с мировыми лидерами станкостроения. Он обращает внимание на «консолидацию отдельно взятого частного проекта и государства»: «Дисбаланс был особенно заметен на выставке «Металлообработка». Количество меморандумов о сотрудничестве с госкорпорациями, подписанных группой «Стан» в присутствии официальных лиц, зашкаливало».

Компания Недорослева получила 2,2 млрд рублей долгосрочных субсидированных кредитов, предоставляемых в рамках государственных программ поддержки, — это 65–70% от всех средств, выделенных на отрасль. Кроме этого, Фонд развития промышленности выдал заем на заводы «Стана» в объеме 2 млрд рублей под 5% годовых на семь лет, на научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы компания получила из бюджета 230 млн рублей, субсидирование ставок по кредитам за 2015–2016 годы составило 30 млн рублей. А вот, к примеру, Балтийская промышленная компания, заключившая в 2015–2017 годах контракты по госзакупкам на поставку станков на 5,3 млрд рублей, по словам ее представителя, подавала заявки на господдержку по всем программам, но помощи не получила.

Недорослев не скрывает, что лично знаком с Дмитрием Рогозиным и Денисом Мантуровым, но уверяет, что каких-либо преференций «Стан» не получает. «Государство создает условия для всей отрасли, а не отдельной компании, — говорит предприниматель. — Я бы сказал, что нам больше помогают президент России и глава правительства, которые ставят задачи по развитию станкостроения». И он сожалеет, что не занялся этим бизнесом на пять лет раньше.