Прощай газовое оружие: европейский проект «Газпрома» вновь в центре конфликта

Не успел «Газпром» отчитаться о рекордном росте трубопроводного газового экспорта в Европу в 2016 году (поставки выросли до 179 млрд. куб.м) и росте доли в европейском газопотреблении до 33%, как пришли новости о том, что некоторые европейские страны (в частности Польша) вновь говорят об «энергетическом оружии» Кремля и об опасности, которое оно представляет для Европы. В центре противостояния оказался вопрос о доступе «Газпрома» к газопроводу OPAL мощностью 36 млрд кубометров в год, идущему от точки входа «Северного Потока» в Германии в районе Грайсвальда на юг к газотранспортной системе Чешской республики.

Две существующие ветки «Северного Потока», напрямую выводящие российский газ в Германию, общей мощностью 55 млрд кубометров в год не могли быть загружены на полную мощность из-за ограничений, накладываемых европейскими регуляторами на использование одного из наземных продолжений «Северного Потока» — газопровода OPAL. Согласно европейским правилам, «Газпрому» было разрешено использовать лишь 50% мощности OPAL, а оставшиеся 50% должны быть предоставлены третьей стороне. В результате отсутствия физических объемов газа третьих сторон на входе в OPAL газопровод не использовался на полную мощность. Вследствие этого «Северный поток» также не использовался на полную мощность, что повышало удельный тариф транспортировки российского газа по этому направлению, поскольку использование газопровода основано на принципе «качай-или-плати».

Однако в конце октября 2016 года после длительной задержки Европейская Комиссия (ЕК) наконец-то утвердила решение германского регулятора о возможности для «Газпрома» участвовать в аукционе по покупке до 40% мощностей, зарезервированных в OPAL для третьей стороны (эти мощности не использовались из-за отсутствия альтернативных «Газпрому» поставщиков). Загрузка OPAL немедленно выросла, до 86% от установленной мощности в декабре 2016 года, что позволило «Газпрому» впервые увеличить загрузку «Северного Потока» до 97%. Все это происходило на фоне возросшей коммерческой привлекательности роста российских газовых поставок для европейцев (привязанные к нефтяному индексу формульные цены в контрактах «Газпрома» в уходящем году были в целом ниже, чем европейские спотовые цены на газ).

Однако Украина и Польша, получающие в настоящее время значительные доходы от транзита российского газа, выступили с резкой критикой решения ЕК. Четвертого декабря польский государственный газовый концерн PGNiG подал иск в Европейский суд, требуя аннулировать решение ЕК. Польское правительство заявило, что решение угрожает газовой безопасности Польши и подрывает единую анти-российскую политику Евросоюза. По логике польских властей, рост прямых поставок российского газа в Европу, минуя транзитные страны, является угрозой для энергетической безопасности ЕС. На днях руководитель PGNiG Петр Возняк сообщил, что Европейский суд 23 декабря приостановил решение ЕК о расширении доступа «Газпрома» к OPAL до рассмотрения польской жалобы и анализа аргументов сторон о соответствии решения ЕК законодательству ЕС. Он также заявил, что в случае неудачи в суде PGNiG подаст аппеляцию и будет стремится всячески затормозить окончательное решение по вопросу доступа «Газпрома» к OPAL. Официальное решение суда о приостановлении действия разрешения «Газпрому» увеличить загрузку OPAL не опубликовано, но представитель PGNiG заявил, что это произойдет до конца этого года.

Важно отметить, что попытки Польши торпедировать решение ЕК по OPAL происходят на фоне наметившегося перелома ситуации в газовых отношениях России и Европы. Во-первых, приближается финал антимонопольного расследования против «Газпрома» и появились знаки готовящейся мирной договоренности между европейскими антимонопольными органами и «Газпромом». Во-вторых, российские усилия по расширению прямых поставок газа в северо-западную Европу и превращение Германии в главный хаб по дальнейшему распределению российского газа в Европе, похоже, начинает давать плоды и долгожданное утверждение ЕК решения германских регуляторов о возможности для «Газпрома» использовать мощности OPAL практически в полном объеме было неслучайным. Наконец, в-третьих, возможно общее снижение напряженности в отношениях Запада и России по результатам президентских выборов в США.

Решение проблемы доступа к OPAL будет служить своеобразной лакмусовой бумажкой газовых отношений между Россией и Европой. При этом важно понимать общий контекст, в рамках которого принимаются решения о конкретных проектах газовых трубопроводов. Логика российской газовой экспортной стратегии и те проблемы, которые возникли в настоящее время в газовой торговле России с Европой, неразрывно связаны с историей возникновения и эволюцией масштабной газовой торговли между СССР и Европой.

Россия унаследовала от СССР систему газовых контрактов между советским министерством нефти и газа с европейскими компаниями. Точки сдачи газа в контрактах с европейцами примерно соответствовали бывшим западным границам стран Восточной Европы, входившим в социалистический блок. «Газпром» стал правопреемником по этим экспортным контрактам и дополнил их новыми. В 2007 году существовавший до этого de facto единый газовый экспортный канал был законодательно оформлен и осуществление государственной монополии на экспорт газа было возложено государством на собственника Единой системы газоснабжения (ЕСГ) в лице «Газпрома».

После распада Советского Союза в газовой торговле России с Европой возникли вызовы, необходимость ответа на которые формировала российскую газовую экспортную стратегию на протяжении последних 25 лет.

• Транзитный риск. Первым и наиболее серьезным стала беспрецедентная зависимость российского газового экспорта от транзита через третьи страны, прежде всего через Украину. В начале 1990-х годов более 90% экспорта российского газа в Европу осуществлялось по экспортным газопроводам, созданным в советское время на территории Украины. В настоящее время в результате реализации программы строительства новых газопроводов, лишь 40% российского газового экспорта идет в Европу через Украину. 
• Изменение правил игры в Европе. Вторым вызовом стало формирование единого европейского экономического пространства и либерализация европейского газового рынка, что изменило традиционные отношения между Россией и компаниями-импортерами российского газа и привело к стремлению европейских клиентов модифицировать традиционные долгосрочные контракты. На фоне рекордного роста цен на газ в Европе в 2009-2014 годах и сокращения потребления европейцам удалось договориться с «Газпромом» о ценовых скидках, что сместило исторический баланс интересов в пользу потребителей.
• Конкуренция со стороны альтернативных поставщиков. Третьим вызовом стала активизация альтернативных поставщиков-конкурентов на фоне заявленной цели Евросоюза диверсифицировать источники поставок газа и снизить зависимость от России. В настоящее время активно обсуждается СПГ (особенно из США) как альтернатива поставкам трубопроводного газа Газпрома в Европу.  По результатам 2016 года американский СПГ оказался неконкурентоспособен по цене по сравнению с российским газом и в Европу практически не поставлялся, но возможный рост цен на нефть и, соответственно, индексированных к нефти контрактных цен «Газпрома» в 2017 году может вновь открыть возможности ценового арбитража для поставщиков СПГ в Европу.

В связи с приближением даты истечения транзитного контракта с Украиной «Газпром» активизировал поиски альтернативных способов доставки законтрактованных объемов в установленные контрактами точки сдачи. Неопределенность расширения «Турецкого Потока» свыше одной-двух веток вследствие необходимости инвестиций в европейскую инфраструктуру в Юго-Западной Европе для обеспечения достаточной пропускной мощности наземных трубопроводов-продолжений и большое количество транзитных стран представляет проблему для «Газпрома». К тому же надежды на серьезный рост потребления газа в Юго-Западной Европе не оправдались, во-всяком случае, в тех объемах, на которые рассчитывала компания. Дальнейшее расширение «Северного Потока», с другой стороны, представляет собой решение проблемы по альтернативной украинскому транзиту доставке российского газа до предусмотренных действующими экспортными контрактами точек сдачи (прежде всего в Баумгартен в Австрии, что особенно важно для крупного по объему и длительного по сроку контракта на поставку в Италию). «Северный Поток-2» предполагает строительство еще двух веток газопровода мощностью 27,5 млрд кубометров каждая. Этот газ может прийти в Баумгартен транзитом через Германию, Чехию и Словакию. Именно поэтому разрешение спора вокруг правил доступа к OPAL исключительно важно. Оно создаст прецедент, который определит правила доступа газа для «Северного Потока-2».

Модификация контрактных условий в условиях «рынка покупателя» в Европе в последние годы сместила баланс в отношениях поставщика и потребителя в пользу последнего. Восстановление баланса может пойти как по эволюционному пути, так и по пути радикального пересмотра контрактов и возникновения юридических рисков для «Газпрома». Вопрос «украинского транзита» после 2019 года может стать катализатором серьезного «кризиса контрактов» с европейскими потребителями. Транзитный контракт между Россией и Украиной истекает в 2019 году, в то время как многие контракты «Газпрома» на поставку газа европейским покупателям, газ по которым идет в настоящее время через Украину, имеют существенно более длительный срок действия, в частности, крупнейший из них — контракт с итальянской ENI на поставку до 25 млрд кубометров действует до 2035 года. Очевидно, что существуют три варианта развития событий.

• Первый — это расшивка европейской газовой инфраструктуры в рамках европейских правил игры и с европейскими источниками финансирования. Европейские страны, заинтересованные в продолжении газовой торговли с Россией (Германия, Италия, Австрия, Венгрия, Сербия, Словения и Хорватия), поддержавшие «Северный поток 2» и «Турецкий поток» строят инфраструктуру в рамках 3-го Энергопакета. Украина окончательно перестает быть транзитером российского газа.

• Второй — это продление транзитного контракта за 2019 год с переносом точек передачи российского газа для контрактных объемов, оказывающихся в зоне неопределенности, на российско-украинскую границу. При этом европейские контрагенты Газпрома должны будут принять на себя транзитные риски по транспортировке газа через территорию Украины. Россия будет продавать газ на границе с Украиной до истечения действия соответствующих контрактов. Продляться эти контракты не будут, поэтому Европе придется в будущем или искать альтернативных, скорее всего, более дорогих поставщиков, или пойти навстречу планам России расширять мощности «Северного Потока» и «Турецкого потока». Этот вариант возможен как временное решение, но от противоречит не только интересам России, но также и интересам европейских импортеров российского газа.

• Третий — это подписание нового транзитного договора России с Украиной на иных условиях, при этом объем транзита будет резко снижен и Россия вряд ли согласится на условие «качай-или-плати». Этот вариант еще в меньшей степени отвечает интересам и России и европейцев, при этом возникает риск энергобезопасности Европы. Потенциальной альтернативой поставок российского газа выступает СПГ, но реализация этого сценария потребует от европейцев масштабных инвестиций в расшивку интра-европейских транспортных мощностей и цены поставок могут оказаться крайне волатильными.

По факту, скорее всего, к 2020 году будет вырисовываться какая-то комбинация этих трех подходов, например, реализация одной ветки «Северного потока 2», одной ветки «Турецкого потока» и частичная расшивка принимающих транспортных мощностей для этого газа на территории ЕС. При этом возможна модификация части контрактов Газпрома в рамках изменения точек передачи газа на российско-украинскую границу и/или заключением нового транзитного соглашения, в котором объемы транзита резко снизятся, а обязательства сторон будут пересмотрены.

В нашем базовом сценарии происходит умеренный рост потребления газа в Европе, и российская средняя рыночная доля на европейском рынке составляет 31% в 2015-2035 годах.

В этом сценарии «Северный Поток 1» работает с полной загрузкой, а также в начале 2020-х годах реализуется одна нитка «Турецкого потока» и одна нитка «Северного Потока 2». Это приводит к полной остановке использования украинской ГТС Россией к 2022 году. Однако в этом сценарии также очевидно, что при отсутствии дальнейшего расширения российских экспортных мощностей на европейском направлении и на фоне роста газопотребления в Европе после 2025 года для сохранения своей рыночной доли Россия должна вновь будет задуматься об использовании мощностей украинской ГТС для транзита в Европу (в альтернативном варианте, европейские покупатели должны задуматься о покупке газа на восточной границе Украины с Россией и самостоятельном транзите через территорию Украины). Эти объемы могут превысить 50 млрд кубометров в год к 2035 году. К сожалению, прекращение транзита российского газа через Украину скорее всего приведет к деградации украинских газопроводов до такой степени, что их использование после 2030 года потребует масштабных инвестиций в строительство по сути дела новой системы.

Важно отметить, что в максимальном сценарии новых российских газопроводов в Европу строятся обе ветки «Северного Потока 2», а также обе ветки «Турецкого потока» (см. Рис. 2). В этом сценарии украинская ГТС становится ненужной. Более того, поставки российского газа в Европу через Беларусь и Польшу также становятся номинально излишними после 2025 года, что, несомненно, и объясняет столь острую реакцию Польши на перспективы увеличения использования мощности «Северного Потока-1» и планы по строительству «Северного Потока-2». Дело вовсе не в газовой безопасности Европы, а в потенциальной потере транзитных объемов и росте зависимости Польши от Германии как нового транзитера российского газа для восточно-европейских стран.