Джеральд Рудольф Форд рассказывает об окончании кризиса, долговых обязательствах Нью-Йорка, банковском регулировании, службе внутренних доходов, сокращении производства, стимуляции капитала, своем 76-м оппоненте, энергетике, Нельсоне Рокфеллере и Forbes.
Малкольм Форбс: Господин президент, не пришлось ли вам сожалеть о своих словах о завершении экономического спада в стране?
Президент: Думаю, сказав это, я мог создать впечатление, что мы слишком далеко заглядываем в будущее и описанная ситуация не соответствует действительности, но уверен, что через 12 месяцев, оглянувшись назад, мы увидим, что именно в это время наступил переломный момент. Уверен, что мне или Рону [Нессену, пресс-секретарю] зададут этот вопрос через месяц, когда будут озвучены показатели безработицы. Тогда нам придется объяснять то или иное слово или фразу, но вы же знаете из своего личного опыта, что 12 месяцев спустя вы оглянетесь назад и, вполне возможно, скажете: «Да, все кусочки пазла сложились, стало быть, все, что вы говорили, было верно».
Малкольм Форбс: У нас есть еще несколько вопросов попроще. Долговые обязательства Нью-Йорка являются очевидной проблемой, проблемой, созданной городом собственноручно. По расчетам Линдси [мэр Джон Линдси], Нью-Йорку будем нечем платить, когда придет время гасить долговые обязательства. Это момент уже наступает, и, если у Нью-Йорка и впрямь не будет денег, это вызовет такие последствия, что у банков возникнут еще большие проблемы, чем с фондами недвижимости.
Президент: Должен отметить, что полностью согласен с решением, которое предложили [министр финансов] Билл Саймон и [председатель Совета управляющих Федеральной резервной системой] Артур Бёрнс, которые не видят смысла для Федерального правительства США вмешиваться в данный вопрос. Такая возможность присутствует, но решит ли это проблему? Если использовать схему, благодаря которой ранее не удалось этого сделать, это не поможет и сейчас. Создавая такой прецедент для Нью-Йорка, нужно понимать, что есть много других городов, у которых также серьезные финансовые проблемы, возможно, не настолько же серьезные и пока не требующие срочных мер, однако они будут продолжать множиться, если мы не поспособствуем коллективному разрешению данного вопроса. Вот что важно.
Малкольм Форбс: А если вместо речей, демагогии последует активное действие, ожидаете ли вы тогда, что государственные органы согласятся разместить городские облигации на временной основе?
Президент: Я бы не стал сейчас останавливаться на определенном решении, но думаю, что, если оно будет подразумевать под собой жесткое корректирующее действие, которое продлится достаточно долго, взглянул бы на другие альтернативы. Идея должна воплощаться в жизнь.
Стив Форбс: Имея четыре федеральных органа власти и 50 органов штатов, которые контролируют деятельность банков, как вы смотрите на то, чтобы передать все банковское регулирование одному федеральному органу, принимая во внимание недавние события?
Президент: Вы имеете в виду дело банка Franklin и некоторых других банков страны?
Стив Форбс: А также кредитование сверх лимита, например в сфере недвижимости, и очевидное ослабление банковского капитала.
Малкольм Форбс: В общем, что если у нас будет один федеральный регулирующий орган вместо нескольких?
Стив Форбс: Которые иногда принимают противоположные решения или, как Бернс уже намекнул, соревнуются в немощности?
Президент: Я искренне верю в конкурентную борьбу. Уверен, что в банковской сфере найдутся те, кто уже устал от нескончаемого потока экспертов, которые приходят из разных органов. Но иногда такая небольшая конкуренция может сыграть на руку. Я не хочу переборщить с ней, да и, возможно, не всегда-то и стоит оглядываться на других, но не могу сказать, что наличие только одного федерального органа — абсолютно правильно решение. Возможно, два будет в самый раз. Четыре, пожалуй, слишком много.
Малкольм Форбс: Вы не думаете, что тут возможна консолидация?
Президент: Вполне.
Малкольм Форбс: Или же скоординированные действия?
Президент: Пожалуй, это определение подходит куда лучше.
Малкольм Форбс: Господин президент, есть предложение не ставить Федеральную налоговую службу в подчинение министру финансов, а сделать ее более независимой ввиду обвинений в злоупотреблениях.
Президент: Не думаю, что недавние обвинения позволят сделать ее независимым органом Федерального правительства. Мы имеет почти 200 лет успешной работы службы с минимальным количеством претензий, так что недавно произошедшие события, по моему мнению, не говорят о необходимости подобного разделения.
Малкольм Форбс: Мощь Федеральной налоговой службы невероятна, может, тогда ей стоит быть немного более чувствительной к изменениям в политическом аппарате?
Президент: Я не говорю, политический или нет, в узкопартийном политическом смысле, но имею в виду чувствительность к политическому процессу. Думаю, что с той самой минуты, когда мы попытались разделить независимые друг от друга сферы интересов, мы пошли не тем путем. Я уже сталкивался с тем, что какие-то органы или бывшие отделения стали работать на независимой основе, и если во главе их стояли неправильные люди, то они начинали злоупотреблять полномочиями. Поэтому должен быть кто-то вышестоящий, тот, кто будет контролировать их.
Малкольм Форбс: Сейчас некоторые отрасли промышленности, например алюминиевая и целлюлозная промышленность и прочие с низкими продажами, сильно сокращают объемы производства, вместо того чтобы снизить цены. Как вы к этому относитесь?
Президент: Не думаю, что президенту следует учить их, как вести бизнес. Конкуренция на рынке решит этот вопрос куда лучше, чем Федеральное правительство.
Малкольм Форбс: То есть вы не собираетесь продавить эту ситуацию?
Президент: Просто я думаю, что, если они и дальше продолжат сокращать объемы производства и не снижать цены, появится кто-то, кто пойдет другим путем и вынудит их сменить тактику.
Малкольм Форбс: Согласимся с вами насчет алюминия, но как люди, покупающие бумагу, мы бы хотели, чтобы вы воззвали к представителям целлюлозной промышленности (смеется).
Рон Нессен: У нас есть пример, когда представители автомобильной отрасли обратились с просьбой о скидках при закупке товара крупными партиями. Президент не стал в этом участвовать, и несколько недель спустя они решили все сами.
Президент: Конечно. Они требовали сделать им налоговый вычет на сумму, примерно равняющуюся скидке, которую они сами предоставляли.
Малкольм Форбс: Без сомнения, стране требуется больше инвестиционного капитала, и это ощущается все заметнее. Что вы думаете насчет предложения выплачивать дивиденды из прибыли до вычета налога во избежание повторного взимания налогов? Это бы послужило стимулом к инвестированию?
Президент: Необходимо посодействовать привлечению капитала. Сейчас это одна из важнейших проблем, с которой нам, представителям Белого дома и Конгресса США, приходится иметь дело. Если мы не найдем новых путей привлечения капитала, то останемся при недостаточном финансировании. В настоящий момент инвестициям в какой-то степени способствует скидка с налога на капиталовложения, и я рад, что Конгресс в той или иной мере согласился с моими рекомендациями в этой области. Что касается предоставления дивидендов по привилегированным акциям, надеюсь, что Конгресс повлияет на это. Сейчас я не хочу делать поспешных выводов насчет других предложений, например тех, которые сделали вы, но если мы найдем новые способы поощрения привлечения капитала, то я готов немного рискнуть, задействовать инновационный подход.
Малкольм Форбс: Как вы думаете, кто будет вашим конкурентом?
Президент: Я не знаю.
Малкольм Форбс: Надеюсь, что вы заметили, что я не спрашиваю, с кем бы вы хотели конкурировать?
Президент: Я правда не знаю, что представители Демократической партии собираются делать в 1976 году. Поэтому советовать им что-либо с моей стороны было бы бессмысленно. Как я уже говорил, и я не вижу причины, чтобы менять свою точку зрения, велика вероятность, что это будут Хьюберт Хампфри или Эдмунд Маски, хотя они и не баллотируются в президенты. У нас с Хьюбертом хватает разногласий, но он хороший человек. И ни в коем случае не имею в виду, что Маски не является таковым.
Малкольм Форбс: Я хочу сказать, и это мое собственное наблюдение, что, думаю, вы вполне заслужили свою репутацию, и она становится только лучше не только на избирательных участках или в политическом смысле, но в том смысле, что люди видят вашу готовность говорить на многие темы.
Президент: Спасибо.
Малкольм Форбс: Думаю, что сила — единственное, что до сих пор было недооценено на Капитолийском холме, но думаю, что тот факт, что президент расширяет свое влияние, начинает подтверждаться.
Президент: Думаю, что многие нас поддерживают и их число продолжает увеличиваться. Мы проводим жесткую политику, что свидетельствует об умении руководить, которое президент, как я думаю, должен уметь показывать.
Малкольм Форбс: Думаю, вы достигли своей цели. По дороге сюда я сказал Стиву [Форбсу], что нам, пожалуй, следует спросить президента еще о том, что он всегда готов встречаться с таким большим количеством людей и произносить такое большое количество речей, что непроизвольно возникает вопрос, а не пришло ли время немного сбавить обороты? Стив ответил: «Что ты имеешь в виду? Он только на прошлой неделе вручил нам трофей Хармона, и мы будем чертовски обижены, если он не захочет дать интервью Forbes. Бедные мы, если мы зададим ему этот вопрос» (смеется).
Президент: Примите мои личные поздравления. Думаю, что это была замечательная церемония награждения.
Малкольм Форбс: Спасибо.
Президент: Жаль, что вы не смогли быть там, но Стив обо всем позаботился.
Малкольм Форбс: Мы презентовали первое издание Forbes на арабском в странах Ближнего и Среднего Востока.
Президент: И что они о нас думают?
Малкольм Форбс: Думаю, что относятся с неимоверным уважением — хотя, возможно, это не очень подходящее слово — скорее, с расположением. У меня возникло ощущение, что они до сих пор считают нас ключом к решению проблем.
Президент: Какие страны вы посетили?
Малкольм Форбс: Египет, Ливан, Кувейт и Марокко, нам также удалось поговорить с премьер-министром Туниса.
Стив Форбс: Хотелось бы еще спросить, заметили ли вы очевидное уклонение Конгресса от всех энергетических вопросов и тот факт, что с момента ввода эмбарго мы пережили экономический упадок во многих отраслях — как скажется это все через несколько лет на экономике, не говоря уже о нашей внешней политике?
Президент: Правда в том, что мы утратили позиции. Мы стали в процентном отношении более зависимыми от импортной нефти. Из-за кризиса и экономного расходования ресурсов количество импортируемого товара сократилось, а вот процент нефти, поставляемой из-за границы, увеличился. Думаю, что сейчас количество импортируемой нефти составляет 40%, ранее − 37%. Так, проблема становится все острее, и если мы будем нуждаться в большем количестве нефти, а мы определенно будем, то процент импортной нефти, от которой мы будем зависеть, будет расти все выше и выше. Мы не можем допустить этого. Была составлена комплексная, всеобъемлющая программа: если Конгресс будет оказывать на нее влияние, она будет работать в период консервации и на стадиях разработки новых источников. Пока Конгресс не сделал, без преувеличения, совершенно ничего, а время выходит, так что мы намерены двигаться вперед. Мы думаем, что в области консервации механизм ценообразования, направленный на сохранение ресурсов, конечно же, будет работать намного лучше и успешнее с его возможностями саморегуляции, чем система распределения, самоуправная и бюрократическая. Наблюдается небольшое продвижение в вопросе: шажок в нижней палате Конгресса, пока что неуверенный. За исключением этого − что немаловажно − ничего в действительности и не происходит.
Стив Форбс: Конечно, вы изо всех сил пытаетесь ускорить решение данной проблемы. Что нужно сделать, чтобы заставить граждан и Конгресс понять, что мы находимся в самом эпицентре бури?
Малкольм Форбс: Возможно, еще одно эмбарго, которое нам совершенно не нужно.
Президент: Не хочу сглазить, поэтому просто скажу, что кризис, вероятно, лучший двигатель процесса. Но я бы, конечно, хотел, чтобы это произошло в результате трезвого суждения и законодательной деятельности. В настоящий момент мы сократили число энергетических программ в Парламенте и Сенате с 535 примерно до шести, но мы должны прийти к одной. Пока я разочарован.
Мне нравится читать ваши короткие и колкие редакционные статьи. Ну и вы, конечно же, обо мне не забываете (смеется)!
Малкольм Форбс: Великолепный комплимент. Я написал одну забавную статью сегодня утром. Она довольно короткая: «Что стало с Нельсоном Рокфеллером?»
Президент: Мы заставляем его усердно работать.
Как знает Рон [Нессен], он трудится в Совете по внутренней политике и Комиссии Рокфеллера. Думаю, что статья является плодом внимательного наблюдения. Он показывает большую готовность к сотрудничеству.
Малкольм Форбс: Думаю, что лояльность, которую вы ему продемонстрировали, вылилась в сильнейшую ответную лояльность с его стороны.
Президент: Мне нравится читать Forbes. Раньше я читал весь журнал, но, к сожалению, у меня нет больше столько свободного времени.
Перевод Евгении Ясиновской
Читайте также: Малкольм Форбс — человек, не стеснявшийся быть богатым
Читайте также: Берти Форбс — шотландец, измеривший Америку