Основатель компании Alvarez & Marsal, один из известнейших в мире специалистов по управлению плохими активами Брайан Марсал знает о проблемах современной экономики многое. В условиях, когда мир погряз в огромных долгах, он лучший советчик. О банкротстве Lehman Brothers, о пути выхода из долгового кризиса и о том, куда сегодня вкладывать деньги, Марсал рассказал в интервью Forbes.
Сейчас вы продолжаете консультировать Lehman Brothers. В чем суть консультаций, что вы сейчас делаете?
Работа с Lehman Brothers продолжается по двум направлениям. Во-первых, мы консультируем кредиторов банка. Во-вторых, управляем той частью активов, которая выделена в «плохой банк» для последующей распродажи, и распределяем получаемые средства. Оценка того, сколько может быть выручено от продажи плохих активов, — $65–70 млрд, из них $30 млрд уже выплатили. При этом объем требований удалось снизить до $250 млрд, первоначально было $1,2 трлн.
Одним из активов Lehman, подлежащих распродаже, были фирменные сувениры — ручки, футболки и другая продукция. Оставили себе на память какие-то сувениры?
Нет, это было бы незаконно. Но мне осталась на память табличка Lehman Brothers, висевшая на их главном здании.
В истории Lehman Brothers много белых пятен, но для вас их меньше, чем для остальных, верно?
...
Чему вас лично научил кейс Lehman Brothers? Может, что-то вас особенно удивило?
Lehman Brothers был, как все помнят, too big to fail — слишком большим, чтобы обанкротиться, — и это было плохо для всего мира. Нам нужно много банков, но меньшего размера, чтобы банкротство одного не приводило к коллапсу всей системы. В Германии осталось всего 2–3 крупных банка, в США — 4–5. Банки должны стать меньше, проще и выйти из части тех бизнесов, в которых сегодня присутствуют.
Нужно ли было спасать Lehman Brothers?
Нет.
Как это? Вы сказали, что он был слишком большим, чтобы допускать его разорение. Вы согласны с Генри Полсоном, который говорил, что надо было позволить финансовым компаниям разоряться?
Полсон ошибался, так как Lehman Brothers был слишком большим, чтобы банкротиться. И когда он понял ошибку, то решил, что нужно спасать Goldman Sachs, Morgan Stanley и Bank of America. Это было непоследовательно, и, несмотря на то что он был министром финансов, он был неправ. Но у него хватило храбрости понять это на следующий же день. Мы должны разрешить компаниям банкротиться. Но перед тем как они это сделают, компании должны стать меньше, чтобы не вызвать инфаркт финансовой системы.
Как вы оцениваете шансы глобальной финансовой системы на оздоровление в ближайшие несколько лет?
У нас ушло лет двадцать на то, чтобы создать проблему, и потребуется лет десять для ее решения. Согласно Библии, наша жизнь циклична: у нас было 7 тучных лет, будет 7 тощих лет. Пока прошло только 3–4 года тощих года и по крайней мере три года страданий нам еще предстоит. Люди, конечно, хотят, чтобы изобилие было длительным, а голод коротким, но, к сожалению, жизнь устроена не так.
Как может быть решена проблема перегруженности развитых стран долгами?
Через программы экономии и жесткие меры по снижению издержек, через большие страдания и боль. Тогда в конце концов мы вылезем из этой ямы.
Какие конкретные шаги необходимо предпринять в Европе для выхода из кризиса?
Европейцам нужно сбалансировать приток и отток в бюджетах. Немцы хотят, чтобы это случилось немедленно, а греки — в течение 15 лет. Им надо найти компромисс.
Какие европейские страны будут наиболее успешны на пути к выздоровлению? К каким рынкам присматриваться инвестору и почему?
Я считаю, что самые лучшие инвестиции в ближайшее время будут в Испании: у них был самый большой пузырь на рынке недвижимости. В целом наиболее быстро восстановятся те рынки, которые смогут сбалансировать входящие и исходящие потоки и донести это до инвесторов. Это могут быть и США, и Китай, и Германия. Как только это произойдет, инвесторы туда ринутся толпой. Инвесторы в любой части света хотят услышать одно: правительство потратит столько денег, сколько оно соберет, и не больше.
Куда вы вкладываете свои личные средства?
Я не инвестирую в акции и облигации, меня могут обвинить в том, что я работаю на инсайде. Свои личные инвестиции делаю в проблемную недвижимость — дешево, с апсайдом на будущее. Когда просыпаюсь, я знаю, что она где-то там стоит. Все русские хотят на пляж — покупайте на пляже.
Купите что-нибудь в Испании?
Да. Только что прилетел из Ирландии, где меня интересовали инвестиционные возможности. Люблю гольф — купил поле в Джорджии и хотел также купить в Ирландии, вернусь туда осенью, посмотрю еще.
?Попытайтесь понять, как они себя поведут в той иной ситуации. Во-вторых, вкладывайте только в растущие компании или такие, у которых есть понятный потенциал роста. Ну и, естественно, у компании должна быть хорошая отчетность.
Вы всю жизнь занимались инвестициями в развивающиеся страны. Что вы будете делать, когда закончатся малоизвестные для инвесторов страны? Где искать новые идеи?
Хорошая новость состоит в том, что инвестиционные возможности на молодых рынках еще очень долго не кончатся, по меньшей мере много десятилетий. Развивающиеся страны продолжат свое восхождение и со временем станут развитыми — тем лучше для всех нас.
Брайан Марсал
Один из самых известных в мире антикризисных управляющих. В 1970-х годах он работал в подразделении по реструктуризации долгов Citibank, а затем вместе с консультантом Тони Альварезом создал собственную фирму Alvarez & Marsal (А&М), решив заниматься консультациями по управлению плохими активами. С тех пор компания реструктурировала и продала активы на сумму более $1 трлн. На счету компании сворачивание деятельности Arthur Andersen и крупнейшее в истории банкротство Lehman Brothers. A&M выступала советником по реструктуризации правительств Греции и Ирландии, а правительство Испании в августе 2012 года выбрало А&M управляющим «плохого банка», создаваемого для чистки банковских балансов. Компания имеет 39 офисов в 25 странах, штат — около 2000 человек, выручка — чуть менее $1 млрд в год. Крупнейший российский клиент — Сбербанк (реструктуризация активов на общую сумму более $1 млрд).