Каннский фестиваль выиграл Михаэль Ханеке с фильмом «Любовь». Теперь Ханеке в коротком и очень почетном списке людей, которые дважды получали «Золотую пальмовую ветвь». Там еще — Фрэнсис Форд Коппола, Билли Аугуст, Эмир Кустурица и братья Дарденны.
Кто-то проницательно заметил, что Канны пишут свою, альтернативную историю кино. В этом списке все странно, все несуразно, как сама практика, когда искусство приравнивается к спорту, выявляя чемпионов. Большинство из тех, кто любит Копполу, ничего не знает о Билли Аугусте. Тот, кто смахивает слезу на фильмах Дарденнов, никогда не назовет «Крестный отец» любимым фильмом.
Рискну утверждать, что место Ханеке в этом ряду довольно скромное. Его фильмы никогда не будут называть классическими, как, скажем, «Апокалипсис» Копполы, получивший золото в 1979-м. Они вряд ли удостоятся ярлыка культовых, то есть очень почитаемых в кругу киноманов, как все, что делал Кустурица в раннем и среднем периоде своего творчества. Фильмы Ханеке изящно, мастерски сделаны, но в них нет новаторства. Зато по ним можно изучать историю европейской мысли.
Михаэль Ханеке — певец конца Старого Света. Он создает жуткие, невыносимые миры, настаивая на том, что это и есть мир за пределами кинотеатра. Но чем страшнее, неистовее проповедует Ханеке о том, как неизлечимо больна Европа, тем сильнее он убеждает ровно в обратном: никогда эта часть земли не жила такой гармоничной, нравственной и в конце концов здоровой жизнью.
Победившая в Каннах три года назад «Белая лента» — притча о начале европейского кошмара ХХ века. Ханеке убеждает, что кошмар этот вечен и обречен на повторение. Но вот уже почти 70 лет народы западнее Балкан, задиравшие друг друга на протяжении всей истории, не помышляют о том, чтобы дать соседу по голове двуручным мечом или гаубицей.
Люцифер, центр мира абсолютного зла в «Белой ленте», — протестантский священник. Но все, что по этому поводу может подумать современный зритель — боже, как это БЫЛО ужасно. Никогда за последние 1500 лет церковь в Европе не была такой смиренной, такой равнодушной ко всему земному.
Есть страхи вечные и непреходящие. Страх смерти, страх греха, страх одиночества. А есть страхи времени. И никогда страхи времени в Европе не были такими нестрашными. Вчера европеец боялся чумы, войны, сумы, тюрьмы и голода. Сегодня европеец с замиранием сердца следит за скачками цен на нефть и котировками долговых обязательств Португалии.
То, что Ханеке называет вырождением Европы, является на самом деле ее Возрождением. И даже так — Рождением. Европа — старая Земля. Но давняя мечта о ее единстве реализовалась совсем недавно. Любая попытка реализовать эту идею в прошлом заканчивалась бойней.
ЕС — это прежде всего духовное образование, а потом уж какой-то там политический или экономический союз. То самое Царство Христово, которое крестоносцы когда-то пытались построить огнем и мечом, а теперь рожденное в мире. Мы, несомненно, станем его частью, когда наконец перестанем ржать над сводками о том, как Германия отправляет очередной транш бедовой Греции. Мы смеемся над тем, как кто-то дает милостыню, помогает ближнему.
Каннские триумфы Михаэля Ханеке — это барометр здоровья Европы. Без его яростного, почти религиозного занудства Европа никогда не стала бы такой сильной и здоровой. Он не дает ей зажиреть, скатиться в самодовольство и чванство. Европа живет лучше всех только потому, что у нее есть совесть.