Впоследние лет пятнадцать у нас в стране не было слова важнее, чем «стильный». Модным или авангардным быть никто не хотел, все хотели быть «стильными»: и инвестиционные банкиры, и девушки из Vogue Café, и простые клерки. И тогда, как и сейчас, понимающие люди произносили это с ухмылкой: мол, стили бывают разные, хотите верить, что это единственный и лучший, — верьте. Но другого слова не нашлось и по сей день: можно, конечно, говорить «дизайнерский» или «модный», можно даже — «модернистский» или «минималистский».
Но, во-первых, язык сломаешь, во-вторых, долго приходится объяснять, что имеешь в виду. А говоришь «стильный» — и всем все понятно. Так и представляется пустоватая белая квартира с черно-белыми «стильными» фотографиями или ярким современным искусством на стенах, с прозрачными пластиковыми креслами дизайна Филиппа Старка в столовой и его же непрактичной соковыжималкой на кухне, похожей на неуклюжий, колченогий космический аппарат. Сменили друг друга увлечения розовым ретрофутуризмом Карима Рашида и обтекаемо-футуристичным «органическим» стилем в духе Захи Хадид, «роскошная экологичность» отеля Антонио Читтерио в Барвихе пришла следом за «новым барокко», достигшим апогея в бутиках Dolce & Gabbana с их черными хрустальными люстрами. Дизайн качало от фантазий на тему «Космической одиссеи» до воспоминаний о «золотых веках» и «больших стилях» прошлого.
Постепенно фантазий становилось все меньше, а воспоминаний все больше. И вот что удивительно: чем плотнее окружали человека шокирующие своей новизной компьютеры, принтеры, лэптопы, планшетники, смартфоны, MP3-плееры, жидкокристаллические экраны и прочие невероятные еще 20 лет назад вещи — тем больше ему хотелось зарыться носом в бабушкину подушку или гордо выставить на видное место дедушкин буфет. Как ни смешно, но повсеместное распространение новых технологий лишь усилило ностальгию: как написал американский писатель и журналист Курт Андерсен, «теперь, когда у каждого есть доступ к любому старому изображению и любому звуку из прошлого, будущее настало, и все, что осталось, — это мечтать о прошлом». Такова наша подсознательная коллективная реакция на непрекращающиеся обновления в технологической, экономической, геополитической областях. Мы переполнены и интернетом, и смартфонами, и ростом китайской экономики, и спадом европейской, и постоянно, ежесекундно появляющимися на веб-сайтах новинками. Выход? Мы что есть силы цепляемся за привычное, стараясь сохранить его хотя бы в своем собственном доме.
И вот теперь на смену «стильности» приходит естественность. Сейчас больше, чем стильными, все хотят быть настоящими. Как в гардеробе, состоящем из базовых и акцентных вещей, в интерьере стиль является базой, основой, а детали, акценты — особенностью, индивидуальностью. За стилем — четким, лаконичным, современным, узнаваемо модернистским — проще всего пойти в ИКЕА. За индивидуальностью, самоидентификацией мы пускаемся на барахолки здесь и антикварные рынки там, лезем в бабушкины чуланы, едем навещать родственников в провинции, чтобы порыться у них на чердаках. Некоторые наведываются в отдаленные и фольклорно одаренные места вроде Вологды или Костромы. Другие, кому лень выходить из дома, ищут на просторах интернета, через Ebay или Irr.ru. Результат — дом, состоящий из совершенно разных кубиков, при этом узнаваемо, отчетливо похожий на другие такие же, разделяющий с ними базовые ценности: белые поверхности, кусок оставленной старой кирпичной стены (или удачно имитирующей ее новой), деревянные полы, желательно из широкой доски, или старый советский паркет «елочкой», на потолке — остатки лепнины или необработанный бетон со следами опалубки (кому как повезло).
Диваны из ИКЕА. Столы — тоже. Стулья, как правило, нет: либо венские, либо дизайнерские из 1950-х, привезенные из Финляндии или Швеции. На стенах — семейные фото, плакаты, неумелые живописные опусы самих хозяев, их детей или друзей. На полу может быть ковер — желательно бабушкин или хотя бы мамин, но никак не икеевский и уж точно не из магазина «Ковры на Никитской». Хозяева такого интерьера питаются из «Лавки» или с близлежащего рынка, одобряют редкие огороднические порывы друзей, а на отдыхе презирают отели, предпочитая арендовать студию или виллу, сесть в малолитражку или на велосипед и зажить той же жизнью, что и местные обыватели. Потому что все мы сейчас просто молимся на подлинность.