Месяц назад Минэкономразвития обновило долгосрочный прогноз до 2030 года, сохранив, впрочем, оптимизм насчет перспектив России. Так, на период 2015-2017 годов министерство запланировало более быстрый рост ВВП, чем прогнозирует России МВФ (для мировой экономики — все наоборот: Минэкономразвития смотрит на нее с большим пессимизмом, чем МВФ).
В опубликованных раньше материалах по долгосрочному прогнозу Минэкономразвития даже в самом консервативном варианте предполагался средний рост ВВП России в 3,6% до 2030 года. Рост мирового ВВП оценивался в 3,4% в год, ВВП США — в 2%, экономик еврозоны — 1,2%.
Такой оптимизм выглядит по меньшей мере странно, если учесть прогноз Минэкономразвития, сделанный в том же документе, — падение численности населения в трудоспособном возрасте с 87,5 млн человек в 2011 году до 77,8 млн в 2026-2030 годах (средний вариант).
Демография как процесс чем-то напоминает движение тектонических плит: дрейф на сантиметры в год, но удар материка о материк — и вот вам новые Гималаи. И ее влияние на экономику — вещь абсолютно очевидная. Сначала снижение рождаемости дает «демографический дивиденд» — высокая доля населения в трудоспособном возрасте и небольшую его нагрузку пожилыми и детьми. Стариков в этом случае пока не так много, детей становится все меньше и меньше — все остальные работают и приносят стране процветание. Вот, например, как менялась возрастная структура в Китае, готовящемся отобрать у Соединенных Штатов звание первой экономики мира.
Но дальнейшее демографическое затухание практически неизбежно означает затухание экономическое и, значит, в итоге социальное и политическое. Финансисты из PIMCO, управляющие крупнейшим портфелем облигаций в мире, Билл Гросс и Мохаммед Эль-Эриан, называют демографическое старение «частью проклятия» Запада, одной из причин «новой нормальности» — остановки быстрого роста экономики и снижения доходности по всем видам активов.
Классика жанра — пример Японии. Взгляните на график ниже. На нем — годовые темпы прироста японского ВВП (кривая) и темпы прироста населения на рубежах десятилетий (столбики). В отличие от ВВП прирост населения не столь волатилен — отмеченные нами реперные точки можно считать основой тенденции. Для наглядности мы провели линии двух трендов — они практически параллельны. 
Но у демографического угасания гораздо больше проявлений, чем просто нехватка рабочих рук. Сошлюсь на великолепную цитату Анатолия Вишневского, одного из лучших демографов России: «Общество, тело которого не растет, в котором становится все меньше молодежи, низкая рождаемость, идет старение, — в таком обществе нет напора, энергии. Это вводит общество и страну в состояние своего рода засыпания».
Спросите у любого университетского преподавателя, что его больше всего раздражает и удивляет в современных студентах. Помимо стандартного брюзжания о бестолковом новом поколении вы, скорее всего, услышите о растущей инфантильности и равнодушии молодежи в отношении будущей карьеры. Зачем корпеть над учебниками и зарабатывать гастриты, если работодателям все равно не будет из кого выбирать? В отсутствие серьезных конкурентов возьмут любого.
Разумеется, это обобщение — есть масса и обратных примеров. Кроме того, ситуация в депрессивных регионах России, полагаю, радикально иная. Но почувствуйте разницу: по свидетельству Джона Кампфнера, автора книги «Свобода на продажу», буквально несколько лет назад в Китае на одно место в госсекторе претендовали в среднем 80 человек с высшим образованием.
Нашим выпускникам и не снилась такая конкуренция. Из жизни молодежи постепенно исчезает драйв и ощущение риска — просто потому, что мест с зарплатой от предыдущих многочисленных поколений остается больше, чем их самих.
Этого не поправит никакая иммиграция: приток малообразованных азиатов вымывает из «трудового оборота» совершенно неинтересные молодым российским работникам вакансии — конкуренция на рынке труда все равно не растет. А наплыв реальных конкурентов — русскоязычных мигрантов из стран СНГ середины 1990-х — уже закончился.
Как и полагается фундаментальным процессам, демографические тренды — плохой помощник при прогнозировании на короткий период. Но вот стратегические выводы они вполне позволяют делать. И они, похоже, неутешительны для России.
Сравните: коэффициент суммарной рождаемости (условно — количество детей, рождаемых одной женщиной) в Российской Федерации, по данным Всемирного банка, составляет сейчас примерно 1,5 (1,6 по данным Минэкономразвития). В Соединенных Штатах этот показатель равен 2,1, в Великобритании — 1,9, Франции — 2,0. Достаточным для замещения поколений считается коэффициент 2,1. Это значит, что этим столпам старушки Европы и Нового Света для сохранения демографического статус-кво в долгосрочной перспективе даже не понадобится большое число мигрантов.
А вот России для увеличения или хотя бы сохранения экономической и социальной динамики жизненно необходим или резкий рост рождаемости, или приток мигрантов, способных побороться с местными за весь рынок труда, а не только его низкооплачиваемую часть. Пока предпосылок ни тому, ни другому не видно.