Когда в 1993 году Франсуа Пино решил приобрести Chateau Latour, это никому не показалось очень уж удивительным. «Не сказать, чтобы это была сделка века», — писал журнал La Revue des Vins de France. Пино входил в десятку самых богатых людей Франции, а Латур считался одним из десяти самых известных и дорогих французских винных поместий. 57-летний миллиардер, когда-то начинавший свой предпринимательский путь с торговли древесиной в Бретани, в начале девяностых годов быстро набирал вес и делал статусные приобретения. Christie’s, Gucci и Yves Saint-Laurent также входят в его империю. А Chateau Latour был и остается едва ли не самым эмблематичным винным хозяйством Бордо: его этикетку с крепостной башней и английским геральдическим львом узнает каждый, кто хоть сколько-нибудь интересуется винами Франции.
Несмотря на приличную цену, которую Пино пришлось заплатить за Latour (£86 млн), покупку винного замка посчитали скорее мужским капризом.
Однако сегодня, спустя 22 года, когда рыночная стоимость Chateau Latour выросла в восемь раз, тогдашняя «гедонистическая» инвестиция Франсуа Пино выглядит уже не столь легкомысленной.
Кто-то из иронически настроенных западных винных критиков заметил, что самым драгоценным активом Латура, несмотря на все суперсовременное оборудование и обновление виноградников, правильнее все же считать актив геологический.
Это замечание имеет смысл. Именно терруар — пологий гравийный холм на левом берегу Жиронды — позволил винам Латура неизменно высоко котироваться на протяжении шести веков, в лучшие годы возноситься на вершину признания, а в худшие — не становиться жертвой переменчивого атлантического климата. В те годы, когда виноградники Бордо страдали от заморозков и соседние с Латуром хозяйства теряли до 70% урожая, потери Латура обычно не превышали 30%.
Сам Роберт Паркер, авторитетнейший винный критик, назвал Латур «без вопросов наиболее постоянным» по уровню качества винным замком Бордо. Но так уж выстроена система ценностей во французском виноделии, что даже геологический актив здесь капитализируется в исторической прогрессии и рассматривается в исторической перспективе.
То есть чтобы понять, почему бутылка «Латура» одного из недавних урожаев стоит под тысячу евро, вы должны знать, что замок со сторожевой башней (la tour в переводе с французского — башня) на берегу Жиронды был построен в 1331 году для защиты устья реки от вражеского флота и что первые виноградники появились здесь в 1378 году. Полезно в этом смысле также иметь в виду, что вина Латура упоминались как «достойные внимания» еще в XVI веке в «Опытах» Мишеля Монтеня, а славу они обрели после того, как поместье перешло во владение маркизов де Сегюр, в собственности которых были еще и Лафит, Мутон и Калон.
К концу XVIII века Chateau Latour уже считался одним из лучших кларетов Бордо, и известный своей страстью к вину третий президент США Томас Джефферсон характеризовал виноградник La Tour de Segur как «первоклассный». Эта оценка, относившаяся к 1787 году, обрела официальную силу спустя 68 лет по итогам эпохальной классификации левобережного Бордо 1855 года.
Каждый из владельцев великого замка в Бордо не только оставляет после себя несколько сантиметров культурного слоя поверх аквитанских гравийных мергелей, но и неизбежно вписывает свое имя в историю. Цена этой записи измеряется восьми- или девятизначными суммами и равномерно распределяется по тиражу каждого урожая.
Однако Франсуа Пино простой учетной записью в бордоской летописи не ограничился.
Злые языки говорят, что, разбогатев, он не перестал быть в душе дровосеком и наломал-таки дров.
Два года назад владельцы Chateau Latour заставили весь винный мир говорить о себе, приняв решение вывести свой шато из традиционной системы продаж бордоских Grands Crus. Теперь все вина Латура поступают на рынок не при посредничестве куртье и негоциантов бордоской «рыночной площади», а продаются напрямую из шато — зарубежным импортерам и местным дистрибьюторам. Журналисты ругают Пино за этот шаг, говоря, что нельзя крушить памятники, а рыночные эксперты предрекают, что представленность Chateau Latour в рознице теперь быстро сократится. Но мы-то знаем, что решения старого бретонского коммерсанта лучше бы оценивать спустя примерно лет двадцать.
И кстати, еще об эффекте исторической перспективы. Та самая башня, что изображена на этикетке, во времена Столетней войны была беспощадно разрушена, а другая, которую сегодня фотографируют все проезжающие мимо замка туристы, построена в XVII веке, и ее предназначение изначально было более прозаическим — она служила для разведения голубей.