«Токсичная подружка» Виталика Бутерина: кто такая Мин Чан и какова ее роль в Ethereum
Журналистка Лора Шин — ведущая подкаста о криптовалюте Unchained и бывший редактор американского Forbes написала историю становления компании Ethereum, которая местами напоминает комедийный сериал о стартаперах «Кремниевая долина», а местам достигает совершенно драматического накала. Шин изучила огромное количество документальных материалов и провела сотни интервью, причем, как она говорит, большую часть своих источников обещала не раскрывать. На основе этого материала она написала технологический триллер «На шифре. Инсайдерская история криптовалютного бума» (выходит на русском языке в феврале в издательстве Individuum). В этой книге Виталик Бутерин, который «излучает неуклюжесть, заметную даже невооруженным глазом», собирает вокруг себя очень разных людей и строит с их участием технологическую империю, которая сделала его самым молодым криптомиллиардером в мире.
Во многом, это история о борьбе за власть и влияние, в которой Виталик, если верить книге Шин, участвовал в довольно своеобразной роли. К примеру, когда перспективы Ethereum впервые начали вырисовываться для остальных участников команды и они начали претендовать на должности технического директора (CTO) или генерального директора (CEO), Виталик, которого больше интересовали исследования и изучение китайского языка, чем позиции в компании, без лишних раздумий раздал эти должности тем, кто об этом попросил, а себя обозначил как C-3PO (имя робота из «Звездных войн»).
Особое место в истории компании, написанной Лорой Шин, играет бывший исполнительный директор Ethereum Мин Чан, которая до своего прихода в стартап Бутерина работала ассистенткой на образовательном сайте Mirror Project Мичиганского университета, а также несколько лет работала над созданием мобильного приложения iWrite Wenzi для обучения китайскому языку. Это, а также то, что Мин была выпускницей Массачусетского технологического университета и была «гиком», вероятно, впечатлило Бутерина. О том, какие проблемы это за собой повлекло — в отрывке из книги.
«Первую очную встречу совета назначили на 23 и 24 августа. По словам одного сотрудника, Мин, стремившаяся подражать заседаниям крупных компаний, старалась, чтобы все выглядело очень профессионально, и ужасно переживала. Кучу времени потратила, набивая бордовые папки на металлических кольцах банковскими выписками, юридическими заключениями и прочей документацией.
Перед этим Вадиму Левитину наконец сообщили о заявлениях Мин, которая обвинила Вадима в том, что во время двухчасового созвона по скайпу он запугивал и домогался ее. Он категорически отрицал, что каким-либо образом ее оскорблял. Даже угрожал иском за клевету. После этого ей позвонил Гэвин Вуд (технический директор компании). По его словам, ранее Мин так фанатично восхищалась его достижениями, что теперь он не мог принимать ее всерьез. Он предупредил ее: «Он угрожает подать иск и наверняка знает хороших юристов, ты уж постарайся собрать надежные доказательства». Она казалась благодарной.
К тому моменту практически все относились к ее заявлениям скептически. Вернее, все, кроме Виталика. Он все твердил, что нужно выслушать ее версию, хотя совет не понимал, какой в этом смысл. Совету казалось, что Виталик, несмотря на всю свою гениальность, не умеет отличать тех, кто ему помогает, от тех, кто им просто пользуется. Они считали, что Мин как раз из последних, и старались ненавязчиво это объяснить.
Один из сотрудников ETH Dev видел пример того, как, по его мнению, Мин пыталась манипулировать Виталиком. Он принял какое-то не самое важное решение, а Мин оно не устраивало. В разговоре на террасе она сказала что-то вроде: «Ты для меня очень важен. Я хочу тебя защитить, и если ты поступишь вот так, то нам всем будет проще». Вопрос был не очень важным, и поэтому свидетелю показалось, что Мин только проверяет, сможет ли она склонить Виталика в свою сторону, будто «токсичная подружка».
На второй день собрания трое членов совета настояли на том, чтобы провести заседание совета без Мин, только с Виталиком. Они пытались подать это как можно более ненавязчиво: «Ладно, следующий пункт. Вы не могли бы освободить помещение?» Оставшись наедине, они прямо спросили Виталика: «Мы все согласны, что обвинения Мин — это неприемлемое поведение?» К этому моменту члены совета уже были крайне раздосадованы. О макиавеллевских кознях Мин было известно несколько недель, но ничего так и не поменялось. Они уже устали об этом повторять. Виталик разволновался и чувствовал себя не в своей тарелке. Члены совета убеждали, что было принято неверное решение, но его еще можно исправить, уволив Мин. Они считали, что дальнейшее пребывание Мин на должности исполнительного директора приведет к токсичной и опасной ситуации, которая повредит фонду.
По пути на следующую встречу Виталик передал Мин, что совет решил снять ее с поста исполнительного директора. По его словам, она шла рядом с ним целых двадцать минут до офиса и проплакала всю дорогу.
Он пришел на встречу членов совета с главным консультантом фонда — Лукой Мюллером-Штудером, чтобы обсудить юридические, административные и финансовые вопросы. Члены совета спросили Луку о том, какую личную ответственность несет директор фонда в соответствии с швейцарским законодательством. У каждого члена совета был один голос. Но у Виталика — сразу три плюс право решать в случае ничьей. А значит, вся власть была у него. Впервые совет обратил внимание на этот странный порядок еще в июне. Но Виталик ответил: «Это пережиток из времен до вашего появления, когда мне надо было знать, что на голосовании я не останусь в проигрыше. Но теперь мы все поменяем. Не волнуйтесь». Шел уже конец августа, а ситуация оставалась прежней.
Они не знали это наверняка, но предполагали, что Мин сеет в голове Виталике подозрения к совету в духе: «Будь осторожнее — они хотят захватить фонд в свои руки и лишить тебя труда всей твоей жизни». Один из членов совета помнит, что Лука ответил: ваша ответственность — полная и личная. Когда они сказали, что нынешняя структура голосования не дает им никакого контроля над фондом, он заявил, что это не имеет значения — они все равно несут юридическую ответственность за все решения совета или отсутствие таковых.
Покинув Цуг, члены совета еще полторы недели не слышали никаких новостей. Они писали Виталику, спрашивая, как Мин отреагировала на увольнение и какими будут следующие шаги. Ответа не было, зато в это время шли письма от Мин с просьбой проставить подписи на разных документах.
Они снова написали Виталику, удивляясь, с какой стати им приходят деловые письма от вроде как уже уволенного человека. 2 сентября Виталик ответил, что откладывает все важные решения до 10 сентября, чтобы не действовать скоропалительно. Его продолжали заваливать вопросами, и наконец 26 сентября он написал: «универсальная рекомендация», которую он слышит со всех сторон, — сохранить личный контроль над фондом. Но он понимает их несправедливое положение, при котором они несут ответственность за фонд, не обладая при этом никакими полномочиями, поэтому хочет начать процесс отбора в совет заново.
По словам человека, хорошо знакомого с ситуацией, тут уже все осознали свои юридические риски: они несут ответственность за действия фонда, хотя в голосовании ни на что повлиять не могут, а повседневными вопросами в это время занимается строящий козни исполнительный директор. И решили, что участие в этом фонде не стоит риска для их здоровья, карьеры и репутации.
Совет так и не узнал, что Виталик, объявив об увольнении Мин, передумал уже во время той встречи с юристами. Единственной причиной нанять директоров со стороны было желание найти профессионалов, которые позаботятся о фонде. А когда Ларс и Вадим — члены совета директоров — спросили Луку о личной ответственности, Виталик решил, что их реакция и язык тела показывают: на самом деле судьба EF их не волнует. И, напротив, судя по действиям Мин, он считал, что она действительно заботится о фонде. В конце концов, она занималась финансовыми аудитами даже после увольнения, хотя у нее не было причин считать, что он передумает.
Со 2 по 7 сентября Виталик, Мин и ее парень Кейси Детрио — уроженец Мичигана младше ее на пятнадцать лет — сняли вместе коттедж в Торонто. Они обсуждали, как перестроить фонд и в чем заключаются его истинные миссия и ценности; также они работали над бюджетом и сайтом, в чем Мин помогал Кейси. Пока они были там, Энтони (Энтони Ди Иорио, основатель Decentral, спонсировал Ethereum перед краудсейлом. — Forbes) написал Мин в скайпу за день до мероприятия в «Децентрале», посвященного Ethereum:
[9:7:15, 9:52:59] Anthony Di Iorio: Доброе утро, Мин. Меня тревожит твой план держать В. в изоляции. Это похоже не на взвешенный подход, а на манипуляции, особенно когда он принимает решение о твоем будущем в Ethereum и до сих пор не определился с выбором.
[9:7:15, 11:24:04] Bumper Chan: Работа идет полным ходом, мы оба ценим твою поддержку и озабоченность. С нетерпением ждем мероприятия в «Децентрале». Сейчас ретвитнем новость.
[9:7:15, 11:38:12] Anthony Di Iorio: Без обид, но — «мы ценим»? Ты у нас теперь говоришь от лица В.? Если бы я хотел узнать его мнение, его бы и спросил, что, собственно, уже сегодня и сделал. Об этом я тебе и пишу. Пожалуйста, не отмахивайся и не говори за двоих, когда я высказываю претензии конкретно тебе.
Еще один сотрудник из финансового отдела в Торонто, который всецело сочувствовал Мин во время ее трений с членами совета и разбирательств по ее обвинениям, обнаружил, что, стоило ей победить, как она тут же к нему охладела. «То она очень располагающий и замечательный человек, а то будто бы говорит: „О, теперь вся власть у меня. Отвалите“, — вспоминает он. — Она сменила личину. Стала совсем другим человеком». Он предупредил Виталика: «По-моему, Мин не та, за кого мы ее принимаем».
Виталик оставался глух ко всем предостережениям — он больше не доверял ни Энтони, ни членам совета и, хотя еще не потерял доверия к тому сотруднику, пропустил его слова мимо ушей. Чем больше он об этом размышлял, тем сильнее убеждался, что лучше оставить Мин в фонде. В сентябре он продлил ее контракт.
Как раз в это время подошла к своему логическому концу проблема со Стефаном (Стефан Туаль, бывший директор по связям с общественностью Ethereum. — Forbes). Работая посреди лондонского коворкинга, он целый день напролет курил вейп — огромную штуковину на двух батарейках размером чуть не с газовый баллон, которая с трудом умещалась в руке. Он не отключал ее от ноутбука, чтобы она никогда не разряжалась. Окруженный непроницаемым облаком, он выглядел как живая дым-машина. Другие странности в его поведении были связаны с работой. Стефан начинал работать как можно раньше и засиживался допоздна, и было впечатление, что и чужой труд он измеряет по количеству полученного стресса и времени пребывания в офисе. Однажды Текстура собрался уйти из лондонского офиса в восемь — через двенадцать часов после начала работы. Стефан спросил, почему он уходит так рано. Были и более зловещие поступки. Стало известно, что Стефан ведет на всех подробное досье. У него хранились записи всех звонков. Один его гость утверждает, что слышал, как он хвастается, сколько грязи накопал на всех членов Ethereum Foundation. Стефан эти обвинения отрицает.
После его выходок на Reddit и удаления постов и видео Михая Виталик, Гэв и Аэрон были сыты по горло. 20 августа, еще до собрания совета, Виталик с Гэвином позвонили Стефану по скайпу из Starbucks в Цуге и объявили о его увольнении. Он все равно невозмутимо явился на собрание. Мин вместе с Виталиком встретила его у входа и потребовала уйти. Стефан повернулся к Виталику:
— А сам за себя говорить можешь, большой мальчик?
— Я согласен с Мин, — ответил он.
— Ну хорошо, — бросил Стефан и развернулся.
Словно подтверждая всю критику в свой адрес, Стефан потребовал огромное выходное пособие (по словам Михая, 100 000 ETH) и шантажировал фонд, угрожая передать историю всех чатов властям. Хотя ничего незаконного в них не было, никому не хотелось, чтобы власти раздули из этого скандал. Виталик помнит, как Мин наорала на Стефана и положила конец шантажу, предупредив, что это может выйти боком не только для Ethereum, но и для него самого.
Через пару дней после переписки в скайпе с Энтони Мин и Виталик работали дома у его родителей. Вдруг Мин раскричалась — ее истошные вопли были слышны по всему дому. Она визжала, что Виталик не учел в бухгалтерии транзакции и зарплаты разработчиков Ethereum. «Ты сядешь в тюрьму!» — вопила она. «В тюрьме я хотя бы смогу спокойно заниматься исследованиями», — отшутился он. Но Мин не успокоилась. К ним спустилась мачеха Виталика, Майя. «Что вы тут устроили? — спросила она. — Я этого больше не потерплю». Дмитрий был в шоке, увидев, что его сын с трудом сдерживает слезы. Мин, женщина под 50 лет, должна была помогать Виталику, но на деле 21-летнему парню приходилось играть роль взрослого».