Автор законопроекта о национализации IT-гигантов: «Почему Сбербанк вкладывает деньги в «Яндекс», а в не в Google?»

37-летний Антон Горелкин окончил Кемеровский государственный университет по специальности «Журналистика», работал в газете «Кузнецкий край», был собственным корреспондентом ИТАР-ТАСС по Кузбассу. В 2011 году стал пресс-секретарем на тот момент главы Кузбасса Амана Тулеева, в команде которого провел пять лет. В 2016-м был избран депутатом Госдумы от «Единой России». Спустя год первым из парламентариев завел собственный YouTube-канал, записывал резонансные видео с обвинениями в адрес предполагаемых виновников пожара в ТЦ «Зимняя Вишня». Автор закона о продлении послаблений рекламы пива на телевидении и резонансного законопроекта об ограничении доли иностранцев в новостных агрегаторах. Супруга депутата Анастасия Горелкина — вице-президент по социальной политике, кадрам и стратегическому развитию холдинга «Сибирский деловой союз», президентом и акционером которого является участник рейтинга 200 богатейших бизнесменов России по версии Forbes Михаил Федяев. Совокупный доход Горелкиных в 2018 году превысил 16 млн рублей, в собственности супругов земельный участок на 910 кв. м, коттедж, две квартиры (одна из них — в долевой собственности), а также два автомобиля Toyota Land Cruiser.

В конце июля 2019-го Горелкин внес в Госдуму законопроект об «информационно значимых интернет-ресурсах»: согласно предложению депутата, IT-компании, наделяемые правительственной комиссией статусом информационно значимых, должны быть ограничены от зарубежного влияния путем искусственного ограничения доли иностранного владения. Инициатива Горелкина обрушила котировки «Яндекса», удивила правительство и напугала другие технологические компании, в том числе российских мобильных операторов. Forbes связался с депутатом, чтобы их первых уст узнать, зачем единоросс внес законопроект, негативно повлиявший на позиции публичного отечественного бизнеса в сфере IT и телекоммуникаций.

IT без иностранцев: как депутат Горелкин напугал «Яндекс», Mail.ru и «Мегафон»

— Как создавался законопроект [о национализации IT]?

— Законопроект пока не принят, он разработан и внесен в Госдуму. 90% людей склонны видеть во всем особые знаки. Например, кто-то считает, что мы внесли его в пятницу вечером специально — ждали, пока закончится сессия. Хотя большинство вещей происходит случайно. Мы внесли его в пятницу вечером, потому что смогли его наконец-то доработать. Я хотел внести его раньше, но моя команда, мои коллеги не смогли сделать то, что меня устраивало, мы продолжали над ним работать и так получилось, что внесли в пятницу вечером. Я проблемы тут не вижу. Мы не нарушили ни одну из процедур и не нарушили законодательство Российской Федерации.

Если брать срок от идеи до воплощения, то идеи эти зародились где-то года полтора назад. Был мой первый законопроект, который тесно связан с этим законопроектом, про ограничение доли иностранного капитала в агрегаторах.

— Что за команда с вами писала законопроект?

— Это моя команда, мои юристы. Это моя инициатива. Мы работали над документом недели две. Я прекрасно понимаю, что он не идеален, и я прекрасно понимаю, что в сентябре, когда Дума вернется с каникул, мы его будем дорабатывать. Конструкция, которую мы предложили, не идеальна. Мы предложили направление. Многие моменты, в том числе профессиональные, мы будем дорабатывать. Я слышу как голоса оппонентов, так и голоса поддержки. Просто голоса поддержки, а это тоже очень серьезные люди, потише, чем те, кто критикует.

— А кто эти люди?

— Мои коллеги в Госдуме, участники IT-рынка, Институт развития интернета. Многие поддерживают. Я понимаю, что законопроект дискуссионный. Я, конечно, не ожидал, что в первые дни поднимется такая волна негатива. Я в декабре прошлого года внес законопроект по новостным агрегаторам примерно с той же самой конструкцией: 80% [российского владения юрлицами] на 20% [иностранного владения]. И он не вызвал никакого негатива. Более того, та же компания «Яндекс» сказала, что «мы будем соблюдать, если его примут и изменим структуру собственности новостных агрегаторов». И законопроект был принят в первом чтении.

Я последователен, это мой второй законопроект в этом направлении. Он более широкий, чем первый, который касался только новостных агрегаторов. Новостные агрегаторы — это политический инструмент, он никого не интересует по большому счету. А новый законопроект связан уже с деньгами: участники рынка осознают, что здесь могут быть уже какие-то финансовые изменения в их компаниях. Возможно, поэтому была истерическая реакция в первые дни. Впрочем, я как бывший пиарщик видел, что эта истерика была системная и организованная. На волне этого хайпа я даже решил поэкспериментировать и завел свой Telegram-канал, где постил весь негатив про себя, комментировал его, ну и позитив тоже.

— А кем истерика была организована?

— Я могу только предполагать, но делать утверждений не хочу. Я к этому спокойно отношусь. Люди имеют право на мнение, на критику. Просто как человек, который в этой индустрии давно, я вижу, что это была организованная история. Ничего в этом плохого не вижу. Да, выразили свое мнение, пусть даже переходили где-то на оскорбления, но я спокойно на все это отреагировал.

У человеческой реакции на негативные новости есть несколько стадий — сначала отрицание, потом гнев, торг, депрессия и где-то в конце принятие. Я думаю, что к стадии принятия мы в сентябре подойдем. И я надеюсь, что комитет, который я представляю, — Комитет по информационной политике, информационным технологиям и связи — он проведет на своей площадке консультации с участниками рынка. И мы совместными усилиями найдем компромиссное решение.

Я надеюсь, что тот же «Яндекс» будет реагировать сдержанно и разумно, как он реагировал на декабрьский мой законопроект. Нет задачи увести у них инвесторов, нет задачи лишить компанию инвестиций, нет задачи огосударствления каких-то компаний. Я, например, считаю, что государство в бизнесе — это крайне неэффективный менеджер. Я бы хотел, чтобы IT-компании оставались частными.

И мой законопроект не про то, чтобы сделать «Яндекс», как многие писали, государственным. Этот законопроект вообще не об этом. Я понимаю, что где-то он может быть несовершенен, но мы будем его дорабатывать. Есть менеджеры, которые сегодня отвечают за развитие национального проекта «Цифровая экономика», мой законопроект — это в том числе им вопрос, по какому пути мы пойдем. Пусть они на него ответят. И принятие законопроекта или его непринятие будет ответом. Ведь в рамках проекта предусмотрены серьезные государственные инвестиции. Речь не идет о прямых переводах средств, имеется в виду поддержка через госзакупки или через субсидии.

Понимаете, когда госкомпании инвестируют в частную компанию, для меня это тоже государственные инвестиции, государственные средства, просто в другой оболочке. И для меня сегодня с правовой точки зрения нет различия между Google и «Яндексом». Для меня это компании, которые одинаково иностранные на данный момент. А почему, например, Сбербанк вкладывает деньги в «Яндекс», а в не в Google? Я правда не понимаю. Мой законопроект — это приглашение к дискуссии на эту тему.

Наша страна одна из немногих, кто может действительно создавать национальную цифровую экономику, национальную IT-индустрию. Сегодня в нашей стране созданы хорошие цифровые заделы, у нас есть Яндекс», у нас есть социальные сети, созданные в нашей стране и популярные даже за ее пределами. Мы должны просто для себя понять, мы будем строить национальную индустрию или мы будем банановой цифровой колонией.

Но это ни в коем случае не удар по бизнесу. Я не вижу здесь рисков, которые видят коллеги из бизнеса. Давайте представим ситуацию, когда российские инвесторы покупают Facebook. Я уверен, что подобный моему законопроект американцы приняли бы уже давно.

— Вы хотели обсуждать законопроект с представителями IT-индустрии. Уже были подобные встречи?

— Консультации, безусловно, были, но учитывая, что сейчас август, я думаю, что основная нагрузка будет именно в сентябре.

Я очень хорошо отношусь к компании «Яндекс». На меня попытались навесить это клеймо, что я пришел и обвалил акции «Яндекса». Но вам любой вменяемый трейдер скажет, что никто не обваливает акции на их росте. Это все равно что отапливать батареями улицу. А в тот момент, когда мы внесли законопроект, акции «Яндекса» росли. Это глупо, не было цели обваливать акции. Вы знаете, они за год несколько раз падали и поднимались, и обвинять меня в том, что я обвалил акции, — ну, так говорят только клоуны.

— Вы упомянули тему консультаций. С кем они были?

— Я могу сказать, что с «Яндексом» мы не обсуждали этот вопрос. Они сами пока не проявляют какой-то заинтересованности в таких дискуссиях. Но я надеюсь, что в сентябре, когда Государственная Дума выйдет с каникул, мы будем обсуждать это уже более профессионально. Дискуссия будет уже не эмоциональная, а мы придем к нормальному деловому обсуждению без эмоций. Ни в коем случае нет цели навредить компании. Я восхищаюсь этой компанией, они большие молодцы. Но мое отношение — это мое отношение, а здесь мы говорим о защите государственных интересов в сфере информационной безопасности.

— А с кем тогда вы консультировались?

— Я сейчас не готов называть имена и компании. Работа идет уже сейчас, но публичную стадию этой работы вы увидите в начале сентября. Я предлагаю дождаться сентября, я думаю, что там будут и открытые консультации, экспертные оценки, мнения. Это все будет детально обсуждаться и с Минкомсвязи, и с участниками рынка, я в этом глубоко убежден, и мы на это нацелены. Потому что у того же господина [вице-премьера России Максима] Акимова все схватились за слово «разрушительный», но он еще и сказал слово «доработать», я услышал слово «доработать», а коллеги услышали слово «разрушительный». Я не согласен с тем, что законопроект разрушительный.

— Минкомсвязи тоже раскритиковало законопроект. Вы с ними не обсуждали его?

— Мы не обсуждали его до внесения. Депутаты общаются с правительством, у меня есть контакты с Минкомсвязи, особенно с прошлым составом, мы даже делали совместные законопроекты, связанные с персональными данными. У меня был законопроект на заре моей депутатской карьеры в первый год, когда я только вошел в Думу. Для нашего комитета Минкомсвязи — профильное министерство. И с профильным министерством мы продолжим работать в сентябре.

— Вы консультировались с администрацией президента по поводу этого законопроекта?

— Нет, контактов с администрацией президента у меня не было по этому законопроекту.

— Как на практике будет происходить ограничение иностранного капитала в информационных компаниях, которые будут признаны значимыми?

— Мы задаем направление и в этом направлении предлагаем работать. Например, соотношение долей собственности «80 на 20» родилось из законопроекта про агрегаторы, который был принят в декабре. Соотношение может измениться в ходе доработки законопроекта, после первого чтения будут вносить поправки. Но должны быть аргументы для изменений.

Подход практически индивидуальный. Ведь это компании, которые доминируют на российском рынке, которые являются лидерами в сегментах IT-индустрии. Такие компании можно пересчитать по пальцам одной руки, это не диалог с тысячей компаний. Поэтому договориться можно. Это будет история с двусторонним движением, а не так что «80 и 20» — и что хотите, то и делайте. Нет, пока закон не принят, возможны изменения. Главное, мы должны понимать, с кем имеем дело, в чьих руках находятся персональные данные наших граждан. Границы государств с их КПП уйдут в прошлое, по сути, IT-корпорации — это новые государства. Мы хотим заранее определить с ними правила игры, это вопрос безопасности.

— Вы оценивали ущерб от оттока иностранного капитала?

— Я не вижу тут угрозы оттока иностранного капитала. Он случился с вводом санкций гораздо раньше. И моя позиция: российские инвесторы должны быть флагманами в реализации проекта «Национальная цифровая экономика».

— Если компания откажется менять структуру инвесторов? Будет ли блокироваться ресурс?

— Я считаю, что любые блокировки — это крайне неэффективная мера, я против любых блокировок. Я за более понятный и реализуемый механизм, в данной ситуации это ограничение рекламной деятельности, это прописано в законопроекте. Но я уверен, что до этого не дойдет, и мы придем к взаимоприемлемым решениям. Конкретные механизмы и инструменты будут обсуждаться в сентябре.

20 самых дорогих компаний Рунета — 2019. Рейтинг Forbes