На пороге бессмертия. Когда люди поверят, что могут жить по 300 лет, и что это изменит

Артур Исаев, 48 лет

Статус: генеральный директор «Института стволовых клеток человека»

Город: Москва

Технология: регенеративная медицина, генетическая диагностика и генная терапия. ИСКЧ разработал одну из первых одобренных в мире генных терапий — препарат «неоваскулген» для лечения ишемии нижних конечностей. Дочерняя компания Genetico — лидер в области пренатальной генетической диагностики.

Артур Исаев имел уже десятилетний опыт предпринимательства, когда в 2003 году решил создать частную биотехнологическую компанию «Институт стволовых клеток человека» (ИСКЧ). Просто зарабатывать деньги ему уже было неинтересно, хотелось «получить хорошую порцию внутреннего удовлетворения», признается он.

Основные направления деятельности ИСКЧ, капитализация которого превышает 600 млн рублей, — регенеративная медицина, генная терапия и генетическая диагностика. Компания стала разработчиком одной из первых в мире официально одобренных методик генной терапии. Несмотря на международное признание ИСКЧ, Исаев по-прежнему живет и развивает бизнес в России. «Моцарт отечества не выбирает», — поясняет он. Бизнесмен поговорил с Forbes о проблемах российского биотеха и продлении человеческой жизни.

Материал проекта 10 глобальных русских: предприниматели из России, чьи технологии изменили мир

В истекшем году сразу две технологические компании достигли капитализации $1 трлн. Почему в биотехе оценки пока минимум на порядок скромнее?

Денежные сравнения тут иррелевантны: по влиянию на технологическую революцию биомедицина уверенно конкурирует за первенство. Одно из технических отличий связано с инвестиционными циклами: в биотехнологических проектах он составляет 7–10 лет, по сравнению с тремя годами в IT-стартапах. В информационных технологиях, будь то криптовалюты или поисковые системы, b2c-рынок у вас в руках, а биотех-компанию не пускает к потребителю само общество: все должно проходить через регуляторные институты, а это барьер на пути к быстрому росту капитализации. Другой фактор — врачебное сообщество, которое училось в среднем 20 лет назад. В здравоохранении медленно обновляются знания, и из-за этого цикл внедрения оказывается более длительным. Но в этом цикле вполне можно добиться успеха, чему есть множество примеров.

Вы считаете, что влияние биотехнологий будет расти?

Я в этом уверен. Предпосылки к этому созрели, хотя медицина пока не готова к переходу в новую реальность. Уже давно говорят, что современная медицина должна стать профилактической и персонифицированной, но общество консервативно: в большинстве стран 99% контактов врача и пациента происходит по факту заболевания. Люди же не верят в бессмертие. Как только человек примет концепцию, что он может жить не 75, а 150 или 300 лет, поменяется вся философия жизни. Дети, брак — все приобретает другой смысл. Это касается даже абстрактных понятий: «родина», например, означает совсем разные вещи в зависимости от того, живешь ты 60 или 1000 лет. И, разумеется, это будет означать переход к профилактическому здравоохранению.

Когда это может произойти?

Уже сейчас есть признаки того, что ситуация меняется. Структура расходов людей в последние годы существенно изменилась. Если раньше человек вкладывал заработанные деньги в дом или в машину, то для нового поколения это уже не представляет такой ценности для безопасности, как раньше. Новые сервисы и технологии меняют концепцию жизни. Освободившиеся ресурсы человек может тратить, к примеру, на здоровый образ жизни. Посмотрите, сколько людей уже пользуются первыми элементами вроде фитнеса, эстетической медицины или здорового питания. На это люди стали тратить значительно больше денег. Пока в этом списке нет профилактического здравоохранения, но ситуация неизбежно изменится. Впрочем, честно скажу, что те из наших технологий, которые относятся к профилактике (я не имею в виду то, что связано с существующей в здравоохранении репродуктивной генетикой), внедряются очень тяжело.

«Институт стволовых клеток человека» — редкий пример крупной биотехнологической компании, активно работающей в России уже полтора десятилетия. Как вы считаете, ваша бизнес-модель была бы жизнеспособной в другой стране, к примеру, в США?

Да, и была бы даже более успешной, потому что фактор среды имеет огромное значение. По уровню биотеха Америка не сравнима ни с кем, и даже отдельные биотехнологические кластеры — Сан-Франциско, Бостон, Сан-Диего — во много раз превосходят любую из европейских стран. Это обусловлено большим и дорогим здравоохранением, позволяющим очень эффективно отбирать технологии, которые дают даже небольшое экономическое преимущество. Большое и дорогое здравоохранение создает хороший потенциал для инвестиций капитала и привлекает инвесторов в отрасль. Посмотрите на расходы на первые в своем классе препараты в разных странах — это хороший показатель инноваций. Доля США составляет около 60%, все страны Европы — 13%, Россия вместе с двадцатью достаточно крупными странами, включая Бразилию, — менее одного процента. В области инноваций в здравоохранении наш рынок примерно в 400 раз меньше американского. Это большая проблема, как ее решить — вопрос сложный.

И все же вы развиваете свой бизнес в России. Зачем?

Это для меня больной вопрос: зачем все это было сделано здесь? Отвечу на него цитатой из Булата Окуджавы: «Моцарт отечества не выбирает». С другой стороны, любая компания, даже американская, должна ориентироваться на глобальный рынок. Если это учитывать, то фактор страны разработки приобретает совсем другое значение. В последние годы мы работаем как акселератор, и я лично поддерживаю несколько стартапов, причем строю их идеологию именно так. Когда молодым предпринимателям говорят: «Создайте российскую биотех-компанию, и вы сможете хорошо зарабатывать в России», — это неправда. Надо ориентироваться на глобальный рынок.

Существуют ли в нашей стране уникальные компетенции в области биотеха?

Уникальных компетенций не бывает нигде. В разных странах есть сильные и слабые стороны: в Индии, например, дешево и эффективно производят антитела и белки. Мне кажется, в России есть хороший ресурс — уровень образования в университетах, хотя, возможно, сейчас мы его теряем. Наших ученых знают и ценят в мире, но об уникальности речь не идет.

Что мешает создать в России современный биотех?

Технологии быстро развиваются. Сегодня драйверами роста являются концепции, созданные не полвека, а 20–25 лет назад. А у нас в тот период царила полная разруха, и только в последние годы мы начали заниматься инновациями. С другой стороны, в России за последнее время — начиная с 2008 года — созданы очень многие инструменты развития инновационного бизнеса на начальных этапах. Тогда, в 2008 году, все выглядело очень спекулятивно, но сделать это нормально было и невозможно: нельзя прийти в пустыню и сразу начать там строить биотех. Создали разные институты развития, одни стали более успешными, другие менее. Значительная часть средств пошла на накопление опыта. Однако вот уже 10 лет разные команды работают в различных направлениях и пробуют конвертировать полученные ресурсы в то, чтобы создать высокотехнологичную экономику.

Конкурентоспособна ли российская инфраструктура инноваций?

Это один из главных вопросов. У нас над многим надо работать и многое менять. Система поддержки инноваций на ранних этапах уже достаточно развита. На приемлемом уровне находится система образования. А дальше начинаются сложности: регуляторная система пока не очень дружественна инновациям. Правовая система в вопросах бизнеса и предпринимательства в целом на высоком уровне, но смотрите: 99% российских законов прекрасны, однако часть их просто не выполняется. У меня есть свое мнение о том, почему это не работает, но факт, что в целом среда малоэффективна и над ней надо работать.

Тем не менее у вас все получилось именно в этой среде.

Почему мне удалось, а обычному стартаперу будет сложно? Потому что у меня был опыт работы в этой среде. А когда приходит молодой предприниматель, он должен потратить время на то, чтобы понять: на бумаге правила одни, а на самом деле они другие. Время — дорогой ресурс, и он тратит его на то, чтобы осознать, что озвученные правила — лицемерие. Лицемерие стало экономической проблемой страны.

Что можно с этим сделать?

Хороший вопрос. Здесь почти как в медицине: пока не признаешь, что что-то болит, и не начнешь этим заниматься, проблему не решить. Надо идти к доктору.

Читать далее: 10 глобальных русских: предприниматели из России, чьи технологии изменили мир