Конец зимы ознаменовался объединением нескольких десятков компаний, в том числе гигантов финансовой и IT-индустрии, в Enterprise Ethereum Alliance (EEA). Альянс займется усилением безопасности распределенного реестра Ethereum, разработкой стандартов и технологий для его широкого применения в бизнесе. Как Bitcoin и большинство других реестров, Ethereum основан на технологии «блокчейн», обеспечивает обращение «цифровых активов» и подходит для финансовой отрасли (подробнее о нем — в интервью с создателем Ethereum для Forbes). EEA – не первый альянс для внедрения реестров. Однако его создание наряду с отказом на днях Комиссии по ценным бумагам США (SEC) в регистрации биржевого инвестиционного фонда для работы с биткойном, Winklevoss Bitcoin Trust, может сделать Ethereum флагманом введения цифровых активов в деловой мир.
Каждый реестр — это не просто распределенная по множеству компьютеров база данных, доступная всем для просмотра и внесения новых данных. Это еще и программный код, благодаря которому реестр автоматически приводится в соответствие на всех компьютерах и действует по некоторой логике: «пропускает» только «правильные» в этой логике данные, на основе одних данных создает другие. Заложите логику, где внесение данных означает перевод некоторых единиц, а отрицательный остаток или двойная трата недопустимы – получится своего рода «международный автоматический банк». Добавьте правила создания, «эмиссии» новых единиц при переводах в пользу тех, чьи компьютеры обеспечивают работу логики – получите рост и поддержку системы самими людьми в соответствии с рыночными интересами к ее единицам, как в случае с Bitcoin. Система «децентрализована»: код обеспечивает исполнение логики, а в ее рамках возможности людей равны.
Но Ethereum — реестр особый, и не случайно занимает второе место после Bitcoin по капитализации (рыночная стоимость «валюты» реестра, ETH, более $2,5 млрд). Он вызвал огромный интерес возможностью пользователей писать и запускать в реестре «децентрализованные приложения», то есть программы из одного или множества «умных контрактов», задавая логику взаимодействия использующих их людей. Как и обычный «бумажный», цифровой контракт определяет, что должно происходить при наступлении определенных условий. Например: если в реестр поступят данные о регистрации радиометки товара в географической точке «склад покупателя», то на счет продавца автоматически переведется соответствующая часть депозита. Достаточно установить один раз такой контракт, чтобы получить быстрый и надежный сервис для автоматизации взаимодействия множества контрагентов по этой логике – они будут лишь определять конкретные параметры каждой поставки. Uber и без реестров начал волну «децентрализации» взаимодействия пассажиров и водителей, и теперь вместо множества диспетчерских «управляет» логика приложений. Но легкость применения реестров как инструментов, заменяющих написание «с нуля» IT-систем и резко снижающих транзакционные издержки, может привести к серьезным переменам в обществе, к быстрому отмиранию прежних и к появлению новых моделей бизнеса и целых рынков.
Состав EEA позволяет предположить, что приоритетным будет обеспечение финансового применения Ethereum. Это логично также с учетом новизны и сложности механизма «умных контрактов» как с технической, так и с юридической точек зрения. Например, ненадлежащее исполнение обычного контракта предполагает правозащитные меры, автоматическое же исполнение цифрового контракта пока считается всегда «надлежащим». Однако и проблемы, и перспективы применения «децентрализованных приложений» связаны с пониманием принципов «децентрализации». Это ярко проявилось в интересе к создаваемым на основе «умных контрактов» «Децентрализованным Автономным Организациям» (ДАО) и в истории TheDAO, проекта на Ethereum.
Инвестиционный фонд TheDAO, задуманный как «ДАО и мать всех ДАО», прошлой весной провел самую успешную кампанию краудфандинга в истории – за месяц от более чем 20 тысяч инвесторов по всему миру было собрано около $150 млн. «Умный контракт» принимал средства в ETH и выдавал взамен «цифровые акции» TheDAO. Идея проекта такова: инвесторы получают прибыль от вложений средств TheDAO в проекты, реализуемые «дочерними» ДАО. «Код — это закон», а «TheDAO — это код» и потому не нуждается в управляющих. TheDAO «децентрализовано»: все держатели «акций» могут участвовать в принятии решений по «прошитой» в коде контрактов логике. В том числе они могут предлагать проекты и голосовать за их финансирование, а соответствующий контракт при определенном числе голосов автоматически выделит на него средства в ETH. Нет ни бюрократии, ни получающих сверхприбыли директоров, ни юридических ловушек для инвестора – всё действует автоматически. «Код – это закон» понимается как устранение человеческого фактора – участники должны целиком положиться на «умные контракты».
Однако 17 июня 2016 года неизвестный хакер вывел ETH на сумму около $50 млн, воспользовавшись уязвимостями в коде «умных контрактов» самой TheDAO. Возникла интересная коллизия. С одной стороны, «злоумышленник» лишь воспользовался открытой для всех возможностью писать свой и исполнять существующий код. С другой стороны, код сработал не так, как ожидали инвесторы. И, несомненно, хакер таким образом собирался присвоить средства фонда.
Было принято решение произвести «хард-форк», то есть изменение кода и данных («истории») самого Ethereum, вернув реестр в состояние до хищения – как будто его и не было. Но часть сообщества продолжила поддерживать работу прежнего реестра. Он был отделен под названием Ethereum Classic с публикацией декларации независимости и манифеста крипто-децентралиста, выражающих ценность неизменности и независимости реестров от каких-либо «авторитетов». И снова повторяется: «код – это закон», раз уж код сработал и записи сделаны, никто их изменить не может. Одно из преимуществ криптовалют в том, что заморозить ваши счета или списать с них средства (как в случае с хакером) без вашего ключа практически невозможно. А потому изменение записей трактуется как нарушение принципов децентрализации.
Итак, «хард-форк» произведен, средства возвращены. Однако произошедшее поставило перед нами острые вопросы. И до появления реестров мы все больше полагались не на «авторитетов», а на нормы, выраженные в «бумажном коде» законов, уставов и договоров. И независимость – это хорошо, но роль многих «авторитетов» и посредников заключается в защите от нарушений «правил игры», от неправильной или неэффективной работы самих норм. Кроме того, понять написанные программным кодом законы, уставы и договоры вовсе не легче, а безошибочность и соответствие кода нормам пока не гарантированы – TheDAO тому яркий пример. Неужели децентрализация означает замену «зависимости от авторитетов» беззащитностью перед негативными последствиями, которые намертво зафиксирует неумолимый код?
Но «код – это закон» (или «власть») в первоисточниках означает нечто иное. Помимо обычая, морали, закона и других видов норм («кодов» или «кодексов»), регулирующих жизнь общества, таким регулятором становится программно-аппаратное устройство и информационная политика Интернета, его сервисов (а не только программный код). Например, важную роль может играть факт прочтения нашего сообщения в мессенджере собеседником – точнее, наша возможность установить этот факт и возможность собеседника скрыть его. Но само по себе это не означает, что мы должны считать программный код или записи в базе чем-то непреложным. Рост организующего влияния информационных систем на нашу жизнь и их возможности должны побудить нас освоить их именно как инструмент регулирования и развития общества.
«Децентрализация» и «автономия» как раз и означают совместное управление обществом, его организацией. И реестры могут дать замечательную техническую поддержку, в том числе в построении множества новых сценариев взаимодействия участников и новых форм бизнеса, в проверке на практике и сопоставлении разных «правил игры», в выборе наиболее эффективных. Реестры обеспечивает работу общей для всего сообщества логики, единое видение происходящего как взаимосвязи вытекающих друг из друга строгих фактов. А механизм «умных контрактов» позволяет пользователям самим определять логику «второго уровня» – подобно тому, как на основе Гражданского кодекса люди могут сами писать договоры и уставы своих организаций, выпускать векселя, акции, доверенности, выступать поручителями. TheDAO или «интернет-государства на блокчейне» – это уже претензия на многоуровневое самоуправление.
Но пока претензия неоправдана, и наши «сапожники – без сапог»: реестры сами по сути ДАО, но не обеспечивают собственное самоуправление. Бесполезно спорить о том, была ли «правильной» процедура голосования за «хард-форк» Ethereum, раз ее правила и обеспечивающий их работу код не были предусмотрены. Для сравнения: конституции содержат порядок их изменения, уставы включают положения о реорганизации и ликвидации. Был и другой спор: могут ли проблемы крупного инвестиционного фонда (TheDAO хранил 15% ETH), повлечь изменение «законодательства», логики реестра? Ответ прост: «Смотри порядок регулирования». А раз его нет, то спорить не о чем, и остается лишь выбирать между «аргументами» вроде «TheDAO слишком крут для неудачи» (не раз звучал слоган «too big to fail») и «неизменность Ethereum превыше всего» (как «принцип децентрализации»). Без верификации личности невозможно равенство в голосовании, лишь «голосование кошельком». «Голосование на блокчейне самое честное» – но манипуляции возможны и при полной прозрачности, а про корректные методы голосования нет ни пары слов, ни строчки кода. Какова организация общества – такова его эффективность и качество жизни. «Децентрализация» как совместная организация требует доступного языка организационного управления, языка для работы с «правилами игры», договоренностями – но пока мы не ушли от кода, языка машин.
Во многом развитию мешает технарский идеализм, полагание «ценностью» какого-то свойства техники (например, «неизменности»), подчинения человека технике или вообще его «исключения». Пока отрезвляет только практика, но проблемы масштаба в сотни миллионов долларов нужно предусматривать заранее. Развитие реестров идет в направлении поддержки саморегулирования, хоть пока и стихийно, «методом проб и ошибок». Ethereum вводит инструменты верификации контактных данных. Проекты других реестров, Aeternity и Tezos, предусматривают механизмы совместных решений об изменении логики. BOSCoin не только делает шаг к «языку людей» и предусматривает механизм ревизии истории, но и задуман как реестр-ДАО. Механизмы предложений по выделению бюджета и голосований по ним схожи с TheDAO. А еще более подчеркивает ориентацию на самоуправление сообщества то, что это членская организация – участники делают взносы и входят в коллегиальный орган управления, имея больше прав по сравнению с простыми пользователями.
Урок TheDAO в том, что для технической поддержки саморегулирования очень мало писать код. Акцент на нем уводит внимание энтузиастов от теории и методов в области права, нормативных организаций и организационного управления, «третьей кибернетики». Стоит разобраться, например, почему такие «децентрализованные» организации как кооперативы пока менее гибки и эффективны. А такие «иерархические» корпорации как Apple или Google, наоборот, успешно применяют самоуправление сотрудников во многих процессах. Право «собственности» в информационную эпоху все больше становится правом на принятие решений, в том числе о правах других. Цифровые активы и контракты, особенно в физических устройствах (TheDAO начался с проекта «умных замков»), помогут наглядно продемонстрировать этот фундаментальный сдвиг уже завтра. Например, тысячи инвесторов быстро организуют и следят за своими ДАО по «каршерингу» или «автоматическим магазинам», в реальном времени принимают решения по органам управления и тарифам, получают дивиденды.
Автоматизация «хаоса», что в нашем случае означает написание кода при нерешенных, непродуманных вопросах совместного управления, всегда приводит только к «автоматизированному хаосу». И вместо того, чтобы заменять «несовершенных» людей машинами ещё и в такой важной области как организация общества, эту деловую и творческую задачу лучше оставить людям, обеспечив ее полноценную поддержку.
Энтузиасты называют реестры «вторым Интернетом», но не мешает вспомнить, как с ARPAnet начинался «первый». Его идеолог, Д.Энгельбарт, ещё в начале 60-х годов ставил основной задачей Интернета: помогать повышению «коллективного IQ» сообществ, их способности организовываться и решать любые задачи. А более чем через полвека после выдачи гранта Энгельбарту, в 2016, (D)ARPA говорит о том же, но уже громко – как о «решительном вызове парадигме искусственного интеллекта». В новой концепции, Agile Teams, машины должны не замещать людей, а повышать эффективность их взаимодействия. Пора и технологам распределённых реестров уточнить социальные задачи, практические перспективы и проблемы «децентрализации», а уже исходя из этого методично совершенствовать технологии.