Работа не ответит вам взаимностью: как айтишников приучают любить монотонный труд
Выбери себе дело по душе, и тебе не придется работать ни дня в своей жизни — это не просто расхожее клише, но и сравнительно новая концепция трудовой этики, которая внушает людям, что главное в работе — это не получать за нее финансовое вознаграждение, а любить ее. Об этом говорит в своей книге журналистка и исследовательница истории труда Сара Джаффе. В итоге, пишет она, вместо того чтобы «никогда не работать», мы вынуждены работать больше, чем когда-либо прежде, и быть на связи даже в нерабочие часы. Все это становится причиной стресса, выгорания и одиночества. По ее мнению, миф о любви к работе — это всего лишь новая попытка замаскировать эксплуатацию. Причем эксплуатация, говорит она, это не только когда вас заставляют делать что-то, что вам не нравится, а любая наемная работа.
Сегодня идеальный работник должен быть веселым, гибким, творческим, «он любит свою работу, но меняет рабочие места, как ловелас возлюбленных», пишет Джаффе. В книге «Дорогие коллеги. Как любимая работа портит нам жизнь» (выходит на русском языке в октябре в издательстве Individuum) она рассказывает о том, как представители разных профессий — от консультантов в магазинах до университетских профессоров — попадают в ловушку такой риторики, и как с этим можно бороться.
Удобные, предлагающие всевозможные развлечения офисы технологических компаний символизируют творческую и инновационную составляющую работы программистов, маскируя тот факт, что в действительности им приходится заниматься довольно скучными вещами. Их работа изнурительна и монотонна, требует концентрации и терпения. Программисты часто копипастят и используют стандартные заготовки. Однако миф о гениях-технарях в значительной степени скрывает реалии программистского труда. Вспомним, что изобретение многих великолепных девайсов Apple приписывается исключительной гениальности Стива Джобса, который не мог написать ни строчки кода, но никто не вспоминает о легионе инженеров, выполнявших всю реальную работу. Шумиха, которая окружала технологических вундеркиндов вроде Стива Джобса, давала им возможность нанимать на работу сотрудников, напоминавших им самих себя в молодости. Они никогда не задавались вопросом, как же так вышло, что все гениальные программисты по совместительству являются белыми мужчинами, и почему женщины уходят из технологической отрасли в два раза чаще мужчин.
Реальность такова, что работа в технологической сфере — это тяжкий труд (то же самое справедливо и для большинства других видов романтизируемой творческой работы). В материале The New York Times о культуре труда в Amazon приводятся истории работников компании, которым начальство говорило: если вы «уперлись в стену», вам нужно перелезть через нее. Посреди ночи им приходили письма на электронную почту, и если они моментально не отвечали, то за мейлами следовали гневные текстовые сообщения. В компании происходили ежегодные увольнения работников, которые, по мнению руководства, не справлялись со своими обязанностями. Сотрудники Amazon «пытались убедить себя, что необходимость работать под жестким давлением руководства компенсируется чудесной возможностью творить, как говорили некоторые из них», но условия труда были настолько тяжелыми, что они чувствовали себя скорее спортсменами, нежели художниками. Они часто плакали на рабочем месте. Сотрудники компании оказались в ситуации, напоминающей абьюзивные отношения, в которых насилие сменяется периодами затишья.
В Facebook (принадлежит компании Meta, которая в России признана экстремистской организацией и запрещена) все было несколько иначе — по крайней мере, если верить Кейт Лосс, работавшей в компании на заре ее существования и подробно описавшей свой опыт в книге «Мальчишки-короли» («The Boy Kings»). Однако Лосс тоже испытывала чувство благоговения от значимости своего дела — до того момента, пока не разочаровалась в Facebook и не порвала с компанией и ее основателем Марком Цукербергом. Лосс занималась обслуживанием клиентов. Цукерберг с самого начала не придавал особого значения работе Лосс и других вспомогательных сотрудников. Он превозносил труд хакеров и студентов университетов Лиги плюща, видя в них самого себя. Его девизом была фраза «Двигайся быстро, ломай все» — именно так и ведут себя мальчишки. Но Лосс все-таки удалось продвинуться по служебной иерархии, ведь она поняла: «Невозможно управлять успешной компанией, если вокруг одни только мальчишки».
Лосс подружилась с несколькими «мальчишками-хакерами», в том числе с подростком, которого компания наняла после того, как он взломал Facebook. Она ездила вместе с ними в дом на озере Тахо, который Цукерберг арендовал для сотрудников компании, а также в Лас-Вегас и на фестиваль «Коачелла». Она даже убедила Цукерберга раскошелиться на дом с бассейном для сотрудников Facebook — идеальный домашний офис. Когда Цукерберг предложил платить аренду за сотрудников, которые снимут жилье в радиусе мили от офиса, Лосс воспользовалась этой возможностью, хотя первоначально она не распространялась на работников отдела обслуживания. «Недостаточно было просто работать, нужно было посвящать работе как можно больше времени», — пишет она. Поэтому на этаже инженеров в штаб-квартире Facebook была куча развлечений: головоломки, игры, конструктор Lego, скутеры. Постоянно появлялись все новые и новые развлечения, чтобы юные короли, задерживающиеся на работе допоздна, не заскучали. «Даже во время работы сотрудники должны были выглядеть так, словно они играют — в этом заключалась важная составляющая эстетики компании. Это выгодно выделяло ее на фоне других корпораций, чьих сотрудников Facebook хотела переманить. Казалось, все, что происходит в Facebook — это всего лишь игра», — отмечает Лосс. Но даже на вечеринки программисты часто приходили с ноутбуками, чтобы завершить рабочие задачи.
Программисты, изнурявшие себя тяжелой работой, по крайней мере получали вознаграждение в виде признания и различных привилегий. Женщинам, работавшим в отделе обслуживания клиентов, доставалось гораздо меньше. Их труд считался менее ценным и не воспринимался как настоящая работа. Руководство Twitter (сейчас X, соцсеть заблокирована в России. — Forbes) вообще отказывалось создавать службу поддержки, несмотря на многочисленные жалобы пользователей, сталкивавшихся с оскорблениями в социальной сети. Как пишет Лосс, основатели стартапа часто перекладывали работу, требующую эмоциональных затрат, на своих друзей и девушек.
А впоследствии компании Кремниевой долины стали передавать такую работу на аутсорсинг в другие страны, нанимая жителей Филиппин или даже обитателей лагерей для беженцев в секторе Газа. Они очищают социальную сеть от насилия, порнографии и другого оскорбительного контента, получая гроши по сравнению с тем, сколько зарабатывал бы сотрудник на аналогичной позиции, проживающий в США. В одной из статей число таких работников оценивается более чем в 100 000 человек.
Ситуацию, когда люди выполняют работу, которая, как нам кажется, должна делаться алгоритмом, Астра Тейлор назвала фейк-автоматизацией. В этом секрет Кремниевой долины — вспомним сервис «Механический турок» («Mechanical Turk») от Amazon. «Механический турок» — созданное за много лет до появления компьютеров механическое устройство, якобы способное без помощи человека играть в шахматы; на самом деле внутри него сидел шахматист, который и управлял автоматом. Сегодня же «турки» компании Amazon (многие из которых живут в США) за мизерную плату выполняют монотонные микрозадачи. Однако их физическая и умственная работа остается невидимой, и виной тому миф о гениальных программистах.
Идет ли речь о курьере приложения по доставке еды, работнике склада Amazon или даже программисте — всех этих людей объединяет то, что им приходится выполнять не самую увлекательную работу. Чтобы как-то решить эту проблему, технологические компании стали прибегать к «геймификации». Сотрудников убеждают, что изнурительный ручной труд — это на самом деле прикольно, что это игра, в которой можно стать победителем. Чтобы скоростная упаковка посылок меньше напоминала тяжелый труд, Amazon организовала в распределительных центрах пространства, где можно играть в видеоигры. Среди игр есть такие, которые называются Picks In Space («Детали в космосе») и Dragon Duel («Дуэль драконов») — сотрудники могут играть в них как в одиночку, так и друг против друга. Последняя игра призвана подстегивать конкуренцию между сотрудниками и вырабатывать навыки, необходимые для скоростной упаковки посылок. Как объясняет один эксперт по геймификации, игры могут «сделать работников более счастливыми», но они также позволяют повысить эффективность труда: «Это все равно что варить лягушку на медленном огне. Все происходит незаметно для пользователя».
Нет ничего удивительного в том, что Facebook и другие компании, зарабатывающие деньги на сборе данных пользователей, хотят присматривать за своими сотрудниками, или что убыточная компания WeWork, сдававшая в аренду рабочие пространства, но при этом презентовавшая себя инвесторам как невероятно технологичный бизнес, собрала огромные массивы данных о людях, которые работали и жили в ее зданиях. WeWork называла себя компанией, «создающей мир, где люди работают, чтобы жить, а не существовать». Она продавала образ технологичного офиса мечты множеству фрилансеров, обособленно существующих в рамках неолиберальной экономики. Но чем больше времени они проводили в арендованных у WeWork офисах, тем больше информации о них получала компания.
Капсулы для сна, редкие сорта виски, стейки на ужин, разнообразные игрушки и развлечения — все эти ухищрения нужны для того, чтобы запереть человека на рабочем месте, подобно тому как социальные сети увлекают и не отпускают своих пользователей. Нам предлагают бесплатные бонусы, от которых мы потом не можем отказаться. Иначе говоря, компания предоставляет сотруднику все, что ему (именно ему) необходимо, чтобы он мог сосредоточиться исключительно на работе. В этом отношении компания играет роль скорее жены, нежели матери. Facebook и другие подобные компании, нанимая на работу мальчишек-королей, фактически опекают их в период между юностью и взрослой жизнью, выступая своего рода промежуточным звеном между матерью и женой. Как рассказал мне разработчик видеоигр Карн Бьянко, когда работники чуть постарше начинают задумываться о создании семьи, им приходится дистанцироваться от компании, пытающейся заменить им весь мир.
Сейчас к программистам относятся как к незаменимым сотрудникам, и им предоставляются различные привилегии. Однако руководители технологических компаний делают ставку на то, что так будет продолжаться недолго. Они создают многочисленные учебные лагеря для будущих программистов не из альтруистического желания помочь детям из рабочего класса получить востребованную профессию (это касается и тех, кто обучает программированию девочек, утверждая, что таким образом борется с укоренившимся в индустрии сексизмом), а для того, чтобы снизить стоимость рабочей силы. В таком случае программирование перестанет быть престижной отраслью, где трудятся волшебники и мальчишки-короли, и станет, как пишет Клайв Томпсон в журнале Wired, «новым местом концентрации синих воротничков». Организаторы некоторых учебных лагерей занимаются откровенным мошенничеством. В описании одного из них сказано, что участники учатся бесплатно, но взамен должны в течение двух лет после трудоустройства перечислять всю зарплату организаторам. Так или иначе, благодаря подобным лагерям число людей, осваивающих работу программиста, становится все больше, а вознаграждение за нее — все меньше.
Марк Цукерберг также разработал план, позволяющий привлечь в компанию большое число иностранных работников по краткосрочным контрактам. Он создал некоммерческую организацию FWD.us, чтобы лоббировать реформу миграционного законодательства. В период президентства Трампа такая затея могла показаться прогрессивной, но в действительности Цукерберг стремится лишь к тому, чтобы увеличить число квалифицированных работников, приезжающих в США по визе H1-B. Такой тип визы привязывает сотрудника к рабочему месту: если он решит уволиться или будет уволен, ему придется покинуть страну. Идеальный вариант для работодателя. Кроме того, таким сотрудникам можно платить меньше, чем гражданам США.
Получается, что у программистов гораздо больше общего с рабочими промышленных предприятий середины прошлого века, чем они привыкли думать. Кремниевая долина преподносит себя как модель «новой экономики», но местные компании по-прежнему зависят от продукции, которая производится на предприятиях в других частях страны и света. В отличие от программистов, работников таких предприятий тяжело купить бонусами и привилегиями. Илон Маск предложил недовольным работникам автомобильного завода Tesla во Фримонте, штат Калифорния, автоматы с бесплатным замороженным йогуртом и билеты на американские горки. Но рабочие жаловались на травмы, полученные ими на производстве из-за высоких темпов работы. Им не нужен был замороженный йогурт — они хотели создать профсоюз.