«Тихое увольнение»: как появилась мода на работу без фанатизма и кто этого боится
«Я всегда и на любой работе перерабатывала. И по-другому не могу, потому что по-настоящему я довольна собой только в те моменты, когда знаю, что как следует потрудилась: тогда я считаю, что заслуживаю право на отдых», — рассказала Forbes журналистка Елена (имя изменено по ее просьбе). На одном из предыдущих мест работы ей приходилось работать по 12 и более часов каждый день. Иногда ее смена начиналась ранним утром, а заканчивалась ночью. Считалось нормальным, что в 20:00 никто из сотрудников не уходит домой, потому что начальник просит сделать что-то еще, говорит Елена.
«Опыт совершенно чудовищный. Мы пытались это обсуждать с работодателем, каждый раз нам обещали, что все изменится, но это ни к чему не приводило, — вспоминает Елена. — А когда уже совсем накипело, все взяли и группой уволились. Этот опыт был очень нездоровым. В конечном итоге это привело к жуткому выгоранию, я ненавидела себя, коллег, весь мир. Даже самая любимая работа при некоторых обстоятельствах становится ненавистной».
С похожей проблемой столкнулась и аналитик из США Пейдж Уэст. Она рассказала The Wall Street Journal, что перестала перенапрягаться на предыдущей работе, когда обнаружила, что от постоянного стресса у нее стали выпадать волосы и началась бессонница. «Я сделала шаг назад и сказала: «Я буду работать ровно столько, сколько должна», — вспоминает Уэст.
В прошлом году в США впервые за десятилетие снизился уровень вовлеченности сотрудников в работу — с 36% в 2020 году до 34%, подсчитало агентство Gallup. Главный научный сотрудник Gallup Джим Хартер назвал 54% из всех родившихся после 1989 года респондентов «невовлеченными» — они делают на работе необходимый минимум, но не больше. Это в точности соответствует описанию явления под названием quiet quitting («тихое увольнение»). Его суть в том, что сотрудник не увольняется, но работает строго в рабочие часы и никогда не делает ничего сверх оговоренных в трудовом соглашении задач.
Инженер из Нью-Йорка Заид Хан опубликовал в TikTok видео, набравшее миллионы просмотров, — в нем он объясняет идею quiet quitting. «Вы не уходите с работы, вы просто отказываетесь от того, чтобы выходить за рамки своих обязанностей <…> Ваша ценность не определяется вашей производительностью», — говорит он. По сути, идея quiet quitting появилась как альтернатива увольнению, к которому призывали сторонники движения Antiwork, — они тоже говорили о том, что работа не должна определять личность и не стоит позволять работодателям бесчеловечную эксплуатацию. Апологеты «тихого увольнения» предлагают менее радикальный подход, при котором можно продолжать работать и получать зарплату, но при этом вкладывать как можно меньше сил, времени и энергии.
«Хуже, чем COVID-19»
Казалось бы, что нового в идее не перетруждаться и не работать сверхурочно? Тем не менее тема «тихого увольнения» сейчас на пике внимания СМИ, причем вполне серьезных деловых изданий — о quiet quitting написали WSJ, The New York Times, Bloomberg.
Это явление — последствие пандемии и «великого увольнения» (во второй половине прошлого года в США каждый месяц увольнялось рекордное с 2001 года количество людей), считает глава офисов Randstad в Сингапуре и Малайзии Джайя Дасс. Тогда, считает эксперт, сотрудники почувствовали, что баланс работы и личной жизни — это не вымысел, в их силах добиться этого баланса для себя.
«Я буду делать свою работу, и делать ее хорошо. Но мне и так недоплачивают, так что брать больше нагрузки я точно не буду», — говорит менеджер по персоналу Никки Майлз из США. Она считает quiet quitting «самым бесполезным термином». Майлз рассказала, что никогда не понимала людей, которые перерабатывают и делают что-то сверх их должностных обязанностей только ради имиджа или чтобы привлечь внимание на работе.
Инвестор и звезда шоу для предпринимателей Shark Tank Кевин О’Лири заявил, что quiet quitting — «тупейшая идея», о которой он когда-либо слышал, а сторонники такого подхода — «лузеры». По его мнению, в наше время на работе важно реализовать проекты, а не просто отбыть срок с 9:00 до 17:00. Сотрудников нанимают, чтобы они доводили дело до конца, а не смотрели на часы, говорит бизнесмен. «Если вы нанимаете кого-то, кто захлопывает ноутбук в 17:00, вы привносите раковую опухоль в свою культуру. Рано или поздно вам придется сделать операцию и избавиться от него», — уверен О’Лири. Он считает, что идея quiet quitting «хуже, чем COVID-19».
С его оценкой согласна и создательница The Huffington Post Арианна Хаффингтон. По ее словам, «тихий уход» от работы ведет и к уходу от жизни в целом. По ее мнению, выход за рамки основных обязанностей на работе не обязательно ведет к выгоранию, а позволяет человеку расти и расширять свои возможности. «Работа может дать нам смысл и цель. Мы должны отказаться от культуры выгорания, но это вовсе не означает отказ от возможности находить радость в своей работе и любить ее. Если вы не увлечены своей работой, смените ее и найдите ту, которая вас мотивирует», — говорит она.
Концепция, в которой «тихое увольнение» считается аномальным поведением, предполагает, что норма — это когда люди делают больше того, за что им платят, отмечает обозреватель The Guardian Тайо Беро. Невыполнение дополнительных задач считается «формой увольнения», но вообще-то у работодателя нет права заставлять сотрудников перерабатывать. «Просто выполнение работы, за которую вам платят, должно быть стандартом, а не бунтом», — уверена Беро.
Хорошо забытое старое
Собеседники Forbes, среди которых HR-эксперты и сотрудники с опытом работы в России и за рубежом, не считают quiet quitting новой тенденцией. «Это благодатная тема для очередной дискуссии, но само по себе явление старо как мир», — сказал Forbes член совета директоров и HR-директор METRO Россия Александр Подольчак. По его словам, во все времена можно было встретить отдельных сотрудников, которые хотели работать от и до, и главная задача для них была не переусердствовать.
С этим мнением согласна партнер Odgers Berndtson Russia Дарья Тулубенская. «Это не новая тенденция. По моему мнению, обычно такое поведение связано не с поиском work-life balance, а является симптомом выгорания и демотивации сотрудника», — говорит Тулубенская.
Причины такого поведения сотрудников, по ее словам, могут быть как внешними (стресс, дистанционная работа), которые приводят к эмоциональному отстранению от работы, так и внутренними, когда сотрудник чувствует, что его недооценивают. «Исследования показывают, что у наименее эффективных менеджеров в три-четыре раза больше «тихо увольняющихся» по сравнению с эффективными лидерами», — отметила она.
Основатель и генеральный директор международного рекрутингового агентства AiHub Женя Хасис говорит, что в последнее время у нее стало больше клиентов, которые не готовы мириться с не вполне удовлетворяющей их работой. «Раньше люди считали, что могут работать на нелюбимой работе — надо так надо. Случилась пандемия, все оказались дома наедине со своими проблемами, и многие пересмотрели свои приоритеты», — предполагает карьерный консультант.
Хасис также рассказала, что проводила опрос, около 70% респондентов которого считают себя нереализованными в своей работе. «Еще там был вопрос: как часто вы чувствуете себя выжатым как лимон? И 90% людей писали, что каждый день. Так, конечно, быть не должно», — говорит эксперт. Она добавила, что среди участников опроса были люди, которые говорили, что проводят восемь часов на нелюбимой работе, но компенсируют это в каких-то других делах или хобби. «То есть первую часть дня они тратят свою энергию и получают за счет этой энергии деньги, а во второй части дня они заряжают батарейку, но ничего не получают в деньгах — или тратят заработанное. И это тоже какой-то бессмысленный механизм», — пояснила Хасис.
Пятилетку — за три года
Дизайнер из МТС Александра рассказала Forbes, что в целом может позволить себе работать «от звонка до звонка», но на деле все происходит иначе. «Я не могу воспринимать работу как процесс, а мыслю задачами. В итоге рабочее время заканчивается, а задачи — никогда, поэтому без переработок не обходится. Кроме того, я обожаю соревнования: хочется сделать лучше, чем коллеги. Берем мышление «задачами», прибавляем плохой тайм-менеджмент, желание быть лучшим — и вуаля: ты живешь на работе», — объяснила она.
При этом Александра добавила, что в ее нынешней команде коллеги редко просят что-то сделать после 19:00. «В компании в целом, думаю, работают по графику. Но конкретно в моей команде переработки разной степени тяжести — это скорее норма, так как большинство ребят заряженные, работают на результат, а проект довольно молодой и активно развивается», — пояснила она.
Александра также уточнила, что редко обсуждала свои переработки с работодателями, потому что часто считала их личным выбором, а не навязанной обязанностью. «Но, признаться, как правило, эти разговоры ни к чему не приводили. На данный момент вывод у меня один: пока ты тянешь — всем не очень важно, какой ценой. Какие-то изменения начинаются, только когда начинают рушится процессы из-за загрузки сотрудников», — считает она.
Руководитель продукта в крупной американской компании (входит в FAANG) Анна Наумова, которая в России работала в Mail.ru Group (сейчас VK), рассказала, что никогда не просила за переработки компенсацию, потому что это всегда было ее собственным решением. «Люди, которые работали в технологиях, начинали работать достаточно поздно — где-то после 10:00-11:00 часов — и работали допоздна. Я сама приходила домой в районе 21:00 часов. Кто-то возвращался и позже», — рассказала она. Наумова отметила, что замечала, что работать до ночи считается нормальным, и сама тоже так делала.
«Я помню, что на заре карьеры много работала, поздно приходила домой, практически не заставала световой день. Потом начались сложности на работе, и я обнаружила, что компании плевать на меня и на то, сколько я работаю. Я для них была как машина, робот, винтик. В этот момент я поняла, что никто обо мне не подумает, кроме меня самой», — вспоминает она.
Другая собеседница Forbes, Анна, в России работала продуктовым аналитиком в «Тинькофф», а этим летом переехала в Германию, получив приглашение в Delivery Hero. «Я бы не сказала, что на моей предыдущей работе кто-то поощрял переработки, но в то же время все говорят, что они много работают, и это воспринимается как норма. Более того, в ценностях «Тинькофф» лежала hard-working culture. То есть было письменно зафиксировано, что мы трудолюбивые, стремимся к результатам, пятилетка за три года, все в таком духе», — вспоминает она.
Сейчас есть ощущение, что норма смещается, и это естественный процесс, добавила Анна. «Возможно, пандемия его ускорила — когда ты остаешься один на один со своей работой, без разговоров у кулера, то понимаешь, что работа должна быть в кайф», — предположила она.
Жить световым днем
Когда Наумова переехала в США в 2016 году, она работала в коворкинге WeWork и заметила, что американцы начинают работать очень рано. «Когда я прихожу на работу к 8:00, я вижу, что у других уже идут встречи. Я сама в Америке начала работать с 8:00-9:00. Это позволяет мне закончить работу в 17:00, после чего у меня еще есть куча времени, чтобы провести его со своей семьей, позаниматься спортом, встретиться с друзьями. Здесь я работала в четырех разных компаниях в разных штатах и замечала, что после 17:00 людей на работе уже нет. Люди хотят проводить время за пределами работы, когда еще световой день», — говорит она.
Наумова также отметила, что часто в политике компании прописано, что надо работать определенное количество часов и делать короткий перерыв каждый час. «Конечно, все зависит от компании и человека. Если человек захочет работать много — он будет работать много», — говорит она.
«В Германии найти кого-то в офисе в 18:15 практически невозможно. Люди начинают уходить с работы примерно в 17:00. И здесь я вижу, что работа — это важная часть жизни, она приносит доход, она занимает существенную часть времени, но все прекрасно понимают, что это не самое важное в жизни. Здесь нет достигаторства и убежденности, что мы должны порваться», — рассказывает Анна из Delivery Hero.
По ее словам, в Германии все с пониманием относятся к тому, что в течение дня кому-то может быть нужно сходить к врачу или в городскую администрацию по делам, и считают это такими же важными вещами, как и работу. «Никто не следит, во сколько ты начинаешь и до скольких ты работаешь. И все прекрасно понимают, что нет таких задач, которые надо прямо умереть, но сделать. В этом плане атмосфера более здоровая. Никто не поощряет переработки», — говорит она.
В помощь работодателю
Если вы работодатель и ваши сотрудники «тихо увольняются», эксперты рекомендуют не давить на них. «При этом нужно мониторить эффективность той работы, которую сотрудник продолжает выполнять, и через какое-то время встретиться и обсудить: может ли человек фокусироваться на текущих проектах или вам все же лучше расстаться», — добавила эксперт.
«Для того чтобы оценить, достаточно ли усилий прикладывает работник, существует испытательный срок. В России ты можешь проверять это в течение трех месяцев, а в Америке — в течение шести», — говорит Хасис. Она вспомнила случай, когда сотрудник ее компании первые три месяца был незаменимым и идеальным, а сразу после этого стал делать просто работу по часам. «После этого я пошла на курсы, чтобы научиться работать с такими ситуациями», — вспоминает эксперт.
Она рассказала, что один из вариантов разрешения подобной ситуации — это встречи с сотрудниками в формате один на один, где их стоит спросить, чего им не хватает, чтобы выкладываться на полную. Людям нравится такой подход, нравится, что они интересны начальству. «Но я точно знаю, что они всегда что-то недоговаривают, всегда что-то остается за кадром, — пояснила Хасис. — Можно попробовать узнать, в чем проблема, через других сотрудников. Моя задача — попытаться сохранить человека, потому что кост на увольнение и найм будет больше, чем инвестиции в то, чтобы его не потерять».
В США, например, стоимость привлечения хорошего продакт-менеджера для компании составляет около $100 000, говорит Наумова. Она пояснила, что в США очень длинный цикл найма: поиск хорошего сотрудника может занять шесть месяцев, так как очень высокая конкуренция как среди компаний за сотрудников, так и среди кандидатов за место в компаниях. «Плюс есть время, которое человеку нужно на онбординг — период адаптации и вхождения в рабочий процесс. Это примерно три месяца, в которые человек, как правило, не приносит пользу. Поэтому если сотрудник выгорает и уходит после того, как компания потратила на него столько времени и сил, это боль. Цикл поиска приходится начинать заново», — говорит Наумова.
Не держите в себе
Токсичная работа как токсичные отношения, считает Хасис. Может быть непросто поставить точку, особенно если нет сбережений и приходится шагать в никуда, но иногда это лучшее решение. «У меня были клиенты, у которых из-за стресса на работе началась жесткая психосоматика, например лицо покрыто прыщами или жуткая аллергия, — это просто опасно для здоровья», — делится эксперт.
Наумова обращает внимание, что очень важно учиться выстраивать личные границы. «Нужно учиться говорить «нет», делегировать и объяснять. Сейчас я работаю с 9:00 до 17:00, и если я понимаю, что от меня требуют больше, а я не успею это сделать в рабочее время, я просто говорю: «Извините, ребята, я не могу». Это мне очень помогает: меня не перегружают, а я не собираюсь работать по выходным. Работодатель мне даже говорил, что ему нравится, что я могу отказывать», — говорит Наумова. По ее словам, ни в одной из четырех компаний в США, где она работала, не было такого, чтобы ее заставляли работать сверхурочно.
Елена, которой раньше приходилось работать по 12-16 часов каждый день, рассказала, что нашла другую работу, где начальство старается следить за обстановкой и в случае переработок предоставляет сотрудникам дополнительный отдых. «Просто нужно четко говорить начальнику, что тебе нужно отдохнуть. Не молчите, если вам тяжело, берите выходной. К этому сложно привыкнуть, если раньше ты работал там, где рабочий день по 16 часов был в порядке вещей. Но помните, что вообще-то это не норма», — говорит она.