Спасет только чудо: что будет с мебельными фабриками из-за кризиса и ухода IKEA
За время «спецоперации»* российский мебельный рынок покинули несколько крупных игроков. В первую очередь это IKEA, вложившая в Россию не менее €4 млрд. 15 июня компания объявила об окончательном уходе, продаже заводов и сокращении сотрудников.
Главный конкурент IKEA в мире, датский ретейлер Jysk, ранее также официально заявил об уходе из России навсегда, и этому можно верить. Его вложения на нашем рынке невелики — 12 магазинов в аренде. Он запускается в России уже в третий раз, предыдущие неудачные попытки были в 1996 году и в 2005 году. Четвертого раза, думаю, точно не будет. Из заметных игроков также ушла Zara Home, в ассортименте которой была декоративная мебель.
В пятый пакет санкций вошел запрет для для российских кораблей на нахождение в европейских портах. Это сильно усложняет логистику и ставит под вопрос продолжение работы еще нескольких компаний в России. Например, французского бренда La Redoute, очень заметного в дизайнерском сообществе и среди людей с достатком «средний плюс». Или площадки Westwing Russia, которую хотя и выкупили российские инвесторы, но логистика осталась завязанной на головную компанию Westwing в Германии.
Как в советские времена
Уход IKEA сильно ударил по российскому рынку. Компания «Аскона», выпускающая для IKEA 1 млн матрасов в год, столкнулась с необходимостью отправить в отпуск, простой или переориентировать на другие проекты 600 своих сотрудников. Фабрика «Асконы» в Коврове — одно из градообразующих предприятий. Увольнение такого числа сотрудников означало бы социальный взрыв, и поэтому компания старается сохранить все рабочие места.
Впрочем, «Аскона» не главный пострадавший от ухода компании. IKEA занимала 20% российского рынка мебели при уровне локализации производства более 50%. Помимо четырех собственных фабрик, у IKEA в России было около двух десятков партнеров, которые производили для компании мебель для продажи как на российском рынке, так и на других. Например, на «Поволжском фанерно-мебельном комбинате» 900 сотрудников производили мебель более чем на 1 млрд рублей, в том числе для отправки в страны Евросоюза.
С момента ухода IKEA мы уже пообщались с двумя ее партнерами, испытавшими проблемы. Одна из санкт-петербургских фабрик производила мягкую мебель исключительно для IKEA, и теперь у них 100%-ный простой. Другая мебельная компания, из Гомеля, тоже была на 100% заточена под IKEA и выполняла ее заказы для продажи сразу на нескольких рынках. Эта фабрика производила 20 000 диванов в неделю. Сейчас это огромное производство стоит.
IKEA, с одной стороны, принесла культуру производства, бережливость, стандарты качества и стабильность. На старте мебельный гигант очень сильно поддерживал партнеров. На фабрике «Славянской мебельной компании», которая была одним из первых партнеров IKEA, ее тогдашний гендиректор Ингвар Кампрад лично бывал с консультациями. «Асконе» компания предоставляла $1 млн в качестве субсидии для восстановления фабрики после пожара.
С другой стороны, IKEA приучила мебельщиков к плановой экономике. Например, в объеме производства одной крупной российской фабрики IKEA занимала целых 25%, а в ее прибыли — 3%. Конечно, никто бы не работал с ними, если бы партнерство было совсем невыгодным. Его плюсом была загрузка производства и работа в атмосфере стабильности и благостности, как в советские времена. Во многом из-за этого менее крупным заказчикам было сложно найти общий язык с поставщиками, заточенными под IKEA. Они привыкли производить один и тот же ассортимент большими партиями.
Притом что Divan.ru ориентируется на аутсорсинг, мы вынуждены делать сами более 70% своих моделей, и с каждым годом эта цифра только росла. С одной столичной мебельной компанией мы несколько месяцев вели переговоры о совместной разработке, но так и не смогли ее начать. Когда твой заказчик IKEA, рабочий может две недели делать один и тот же «локоть» для дивана. В ассортименте шведской компании 7–10 диванов, тогда как у нас — несколько сотен. Разумеется, менеджмент контрактных фабрик предпочитает регулярно делать одни и те же модели в большом количестве, а не браться за новые с непонятными перспективами. IKEA приучила всех к стабильности и отучила от гибкости.
Мебельный рынок к приходу пандемии окончательно стал рынком поставщика. Фабрики не были заинтересованы в клиентах. Длинные сроки поставки, отказ от производства небольших партий, долгая обратная связь и изменения договорных моментов в одностороннем порядке стали для мебельных фабрик обычной практикой при работе с небольшими заказчиками.
Если не произойдет чудо
В первый месяц «спецоперации» спрос на мебель, по нашим данным, вырос на 200% по сравнению с предыдущим годом. Причина банальна — люди боятся потерять деньги в период кризиса и вкладывают их в предметы длительного пользования, в том числе диваны. Новый лидер рынка Hoff, по нашим наблюдениям, выкрутил на минимум рекламу в интернете, поскольку не справляется со спросом. Но уже в мае нас всех ждет падение. Друг на друга наложатся два фактора. Первый — падение спроса, связанное с инфляцией, безработицей и ростом цен из-за подорожания комплектующих, например тканей. Второй — сезонное падение спроса, традиционное для лета.
Говорят, сейчас новые девяностые, время возможностей. Я с этим не согласен. В девяностых у нас ничего не было, и новые компании распускались как цветы. Теперь самые крупные игроки уходят, и если быть проворным, то какую-то долю у них можно позаимствовать. Но из-за стагнации спроса и ухудшения общей экономической ситуации это будет ненадолго.
Мебельный рынок очень плохо консолидирован. На рынке электроники, например, есть объединенные «М.Видео» и «Эльдорадо», DNS и «Технопарк» — остальные ловят крошки со стола. А половину мебельного рынка составляют как раз мелкие производства. Они тоже столкнулись с активным спросом, но им будет сложнее всех.
Мелкие игроки покупают материалы не напрямую у производителей, а через дистрибьюторов. Эти дистрибьюторы столкнутся с проблемами поставок из-за санкций и первым делом «порежут» самых мелких своих закупщиков. А еще заблокировали Instagram (принадлежит Meta, которая признана в России экстремистской организацией и запрещена. — Forbes). Гаражные мебельщики продавали в розницу через него, а там трафик, по нашим наблюдениям, упал вдвое.
В новой реальности мы теряем и контекстную, и медийную рекламу в партнерской сети компании Google. Нам, к примеру, Google давал 60–65% приходящего на сайт трафика и лучшую конверсию трафика среди всех рекламных каналов. Теперь стоимость «лида» (количество денег, потраченное на привлечение клиента. — Forbes) выросла вдвое, а средний чек уменьшился. Аудитория Google по-прежнему пользуется поисковиком, но не видит рекламу, и мы до нее не достаем. В «Яндексе» аудитория оказалась менее платежеспособной, а конкуренция за нее выросла.
Несомненно, станет меньше средних и крупных игроков. Заниматься розницей получалось не у всех мебельных фабрик даже в тепличных, докризисных условиях. К примеру, в 2021 году крупной компании «Алмаз» пришлось закрыть все, кроме партнерских магазинов мебели «Любимый дом», и вернуться к тому, что они умеют лучше всего, — производству. Большинство мебельных фабрик будет по-прежнему заниматься СТМ — созданием мебели под марками торговых сетей. Но прежние объемы IKEA придется забивать заказами десятков брендов вроде Hoff, нашего Divan.ru, Moon, Lazurit и так далее. Для этого нужно сформировать отдел продаж, которого у многих на рынке, как ни странно, просто нет.
Дальнейшая судьба каждой фабрики зависит от двух факторов. Первый — доля IKEA в структуре сбыта, второй — запасы фабрики и готовность ее владельцев вкладывать деньги в бизнес. Фабрикам, целиком заточенным под IKEA, переориентироваться будет очень тяжело.
Инициаторы санкций полагают, что забрасывают нас назад в СССР, но в каком-то смысле все происходит наоборот. Эпоха плановой экономики закончилась, и мы входим в период жесткой, рыночной, конкурентной экономики, где выживут быстрые и гибкие. И с уходом западных гигантов такую «декоммунизацию» ждет не только мебельный рынок, но и многие другие.
Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора
* Согласно требованию Роскомнадзора, при подготовке материалов о специальной операции на востоке Украины все российские СМИ обязаны пользоваться информацией только из официальных источников РФ. Мы не можем публиковать материалы, в которых проводимая операция называется «нападением», «вторжением» либо «объявлением войны», если это не прямая цитата (статья 53 ФЗ о СМИ). В случае нарушения требования со СМИ может быть взыскан штраф в размере 5 млн рублей, также может последовать блокировка издания.