«Вечная жизнь – не про нас»: основатель Bioniq об инвестициях в здоровье и биохакинге

— Вы основали Bioniq в 2019 году в Лондоне. Это были ваши деньги или деньги инвесторов? 

—  В первые полтора года бизнес был полностью сделан на собственные деньги.

—  Это спортивные гонорары? 

—  Нет, спортивные гонорары —  это $460 000-$500 000 за четыре года. Это не те деньги, которые меняют твою жизнь и позволяют тебе долго жить и строить. Я пять лет работал генеральным директором в Groupon — при этом я пришел до IPO и получил часть акций компании. Я пять лет проработал в «Газпром-медиа». То есть речь идет о доходе, который я получил в корпоративном мире, в виде зарплаты. Этого хватило, чтобы запустить стартап и оттянуть привлечение инвесторов до того момента, когда компания имеет оценку, по которой я готов продавать. Или размываться и отдавать долю уже внешним инвесторам.

— Сколько вы вложили в Bioniq?

— Это не раскрывается, но с тех пор мы привлекли более $15 млн. По последнему раунду — это было полтора года назад — оценка только российской дочки составила 2 млрд рублей. Международную оценку (компания основана в Лондоне. — Forbes) мы не раскрывали. Но у нас в ближайшем будущем будет объявление о следующем финансировании, где уже будет обнародована оценка международной компании.

— Вы хотите, чтобы компания сколько стоила?

— Я думаю, любой фаундер стремится к миллиарду. Все, кто верит в то, что они делают, в то, что это может реально улучшить мир, изменить что-то, хакнуть не только жизнь, а в том числе и подход, и рынок — мы все стремимся к этой цифре.

— Когда вы планируете ее достичь?

— У стартапа есть горизонт, определенный этап, который нужно пройти. Я думаю, любому инвестору неинтересно инвестировать, если он не видит прогнозную оценку — миллиард в течение пяти лет. Если брать начиная с сегодняшнего момента, то к 2025-2026 годам будет понятно, получится у нас или нет.

— Компания приносит прибыль? Или пока убытки?

— Bioniq — это венчурная компания. У нас задача сейчас очень простая. Мы запустили компанию вместе с нейрохирургом Константином Карузиным. Он занимался клиническими исследованиями в Швейцарии, изучал, как микронутриенты влияют на когнитивные и физические способности профессиональных спортсменов.

Когда мы с ним познакомились в 2017 году, ему приходилось анализировать кровь пациентов по 250 параметрам. Это огромный анализ, который требует большого количества времени и денег. И вот я спросил его: «Что нужно сделать, чтобы сократить число этих параметров, а в какой-то момент вообще уйти от этого?» Мы четко для себя понимали, что это все вопрос больших данных. Чем больше у тебя [накоплено] параметров, показателей и людей, тем меньше тебе нужно исследовать на данном этапе. Если вы завтра к нам придете, у меня уже в базе есть десятки тысяч человек, с которыми я могу вас сравнить. Ваше состояние, их состояние, когда они только пришли, какие назначения мы сделали, что затем изменилось, улучшилось.

И вот наша задача — сделать так, чтобы вам не приходилось сдавать объемные анализы. Потому что я могу проводить сравнения по демографии, по образу жизни, по вашим привычкам с теми людьми, которых мы уже ведем и улучшаем в последние несколько лет. 

— То есть у вас база данных огромная?

— У нас на сегодняшний момент больше 3 млн биохимических data points (точек данных. — Forbes) — это крупнейшая в мире база. Мы провели больше 50 000 чекапов, охватив более 30 000 человек. И мы теперь наконец набрали критическую массу данных, когда я могу давать вам рекомендации максимально точно с минимальной информацией от вас. Это позволит компании в ближайшее время совсем по-другому масштабироваться. 

— Кроме того, что вы можете, фактически посмотрев на человека и записав какие-то параметры, дать рекомендации, что еще позволяет делать этот массив данных?

— Он позволяет отслеживать поведение человека. 32% наших пользователей на одном из этапов программы узнали, что у них есть заболевание, либо склонность к заболеванию, о котором они не знали до того. Это позволило им на ранней стадии заняться лечением, превентивной медициной.

— Это как-то бьется с генетическими анализами, которые сейчас модно делать, чтобы понять, чем ты можешь заболеть?

— Конечно. Генетические анализы подсказывают тебе, к каким заболеваниям у тебя есть склонности, где высокие риски. Эти риски я могу увидеть на уровне биохимии. Если у меня воспаление, если какие-то параметры меняются и происходит резкое снижение – все эти изменения хорошо комбинируются, потому что идет постоянное отслеживание.

До 90% причин, почему люди умирают, можно увидеть заранее в крови. Данные, которые мы получаем, позволяют нам оценить риски заболевания на ранней стадии и подсказать, к какому профессионалу нужно обращаться, к какому врачу идти или что нужно поменять в своем образе жизни, в своей диете, в своих привычках, чтобы остановить этот процесс, а в лучшем случае скорректировать его.

— Вы верите в вечную жизнь? 

— Ни в коем случае. На сегодняшний момент клинически доказано, что человек — так, как он сейчас существует, — может жить 120 лет. Дольше наши органы не могут жить. И теперь наша задача — сделать так, чтоб мы максимально качественно жили эти 120 лет. Все говорят о продлении жизни, но я не хочу длинную жизнь, я хочу качественную длинную жизнь. Поэтому вечная жизнь – это не про нас. Мы занимаемся качественной жизнью максимально долго.

Также в интервью: о том почему Федотова называют светским
биохакером, зачем он голодает по 40 часов и нужно ли отдавать детей в профессиональный
спорт. Полную версию смотрите на канале
Forbes в YouTube.