Компания Samura — владелец одноименного ножевого бренда — существует менее трех лет, но ее годовая выручка уже достигла 260 млн рублей. Samura — третий по счету проект предпринимателя Алексея Яковлева, соучредителя фирмы «Интерлопер» (продажа луков и арбалетов) и «Фабрики объемных фигур». Яковлев начал торговать метательным оружием в 2003 году, когда обнаружил, что в московских магазинах очень малый выбор спортивных луков. По схожей причине он решил создать собственный бренд японских ножей. Об инвестициях в производство и речи не шло — ножи Яковлев собрался заказывать на действующих фабриках. Но у кого и на каких условиях?
— Идея была проста — предложить рынку настоящие японские ножи по приемлемым ценам. Те ножи, что в то время продавались в России, были доступны по цене, наверное, для 2-3% потребителей (импортеры закупали нож по $50-70, а продавали за $200-300). Между тем в самой Японии это вполне доступный товар для массового покупателя.
Я с партнерами решил не идти по классическому пути — представлять интересы какой-то компании, а создать свой бренд, наладив контрактное производство. Мы хорошо знали, что это такое: у «Интерлопера» до 70% выручки приходилось на товары под собственной маркой. Но в случае с Samura мы задумали не просто создать бренд, а разрабатывать товарные линейки специально для России: адаптировать форму лезвий и ручек, заточку и так далее с учетом наших привычек пользования ножами. И при этом, разумеется, с сохранением знаменитого японского качества.
В Японии число производителей ножей измеряется сотнями, а может, даже тысячами. Есть масса частных мастерских, выпускающих максимум 200-300 ножей в месяц. Работать с ними невыгодно. Они могут предложить вполне разумные цены, но не объемы и скорость производства. Если же набрать много контрактов, можно погибнуть в логистике. Так что лучше размещать заказы на крупных фабриках, которые в Японии все на виду.
Я побывал на отраслевой выставке в Секи-Сити — «ножевой столице» Японии, пообщался там с менеджерами примерно 25 компаний, и затем начал объезжать эти фабрики. Где-то выяснялось, что у предприятия уже есть контракт с российской компанией-импортером и поэтому со мной оно работать не может (деньги деньгами, но японцы стараются не создавать проблем существующим партнерам). В других случаях меня не устраивали цены или сроки производства. В конце концов я договорился с MAC Corporation, MCUSTA и Seto Cuttlery. MAC Corporation делает ножи с множеством новаций — легкие и удобные для потребителей, которые хотят чего-то современного. MCUSTA — это «старая школа»: красивые и престижные ножи. Seto Cuttlery — управляющая компания нескольких фабрик — делает практически любые ножи.
Производителей я выбирал не только исходя из своего видения ассортимента — классика, модерн, универсальность. На фабриках я расспрашивал, как организовано производство, сколько работает людей, как часто обновляются товарные линейки и… где покупается нужная сталь. Это очень важно. В Японии ножевой металл в дефиците и часто случаются перебои с поставками. А для японских ножей нужна соответствующая сталь, произведенная на японском заводе по японской технологии. То, что делают с металлом японцы, никто в мире повторить не может (даже крупные немецкие ножевые компании размещают заказы в Японии — я видел там, как выпускаются ножи для Solingen и Henckels). Компания MAC интересна тем, что у нее прямой контракт с Aichi Steel Corporation и на складе всегда есть большой запас материалов. И в России у нее не было дистрибьютора! Если что и привозилось, то частным порядком и маленькими партиями. То же самое оказалось у Seto Cuttlery. У MCUSTA имелся партнер в России, но он продвигал ее складные ножи, очень популярные в мире, а кухонные закупал «до кучи» в мизерном количестве. По этой продукции MCUSTA не была связана с ним никакими обязательствами, так что я в буквальном смысле поднял деньги, которые валялись на земле.
Сложнее всего было убедить японцев делать то, что мы хотели. И дело не в традициях или каких-то эстетических принципах — японцы давно стали гибкими в этих вопросах. Проблема в другом: они не любят что-то менять в производстве. Если бизнес налажен и идет хорошо, незачем дергаться — вот их основной принцип. К тому же нам, чтобы продавать ножи сравнительно дешево, надо было покупать их дешево, а японцы не очень уступчивы насчет скидок. Но мы предложили им освоить новый, большой и перспективный рынок, взяв на себя всю работу по дистрибуции. И это решило все.
Мы договорились о ценах примерно на 30% меньших по сравнению с теми, что они назначают американским заказчикам. Но под определенный объем закупок. С каждой компанией я подписал эксклюзивный договор («право единственного агента») сроком на год. Японцы сами называли желаемый объем, а я с ними не спорил — во всех случаях цифра мне казалась довольно скромной, и я был уверен, что выполню обязательство. Например, в случае с MCUSTA речь шла о 10 млн иен (около $100 000). Со всеми мы благополучно перезаключили контракты на три года с правом пролонгации и обязательством ежегодно увеличивать закупки на 20-30%.
Я ни разу специально не посылал на фабрики своих представителей, чтобы они следили за производством. Проблемы с качеством у нас появлялись только в начале работы, и это было связано не с халатностью, а с той самой адаптацией к российским условиям, о которой я говорил. Кстати, японцам бесполезно предъявлять претензии, если формально брака нет, но товар не вполне подходящий. Они извинятся, скажут, что в следующий раз сделают лучше, но компенсировать ничего не будут (к слову, возврат у нас организовать очень сложно, если товар уже растаможен, — проще его выбросить или продать по смешной цене).
Однажды мы получили партию ножей, на которых логотипы быстро стирались. Японцы использовали не особо стойкую краску. Покупатели приходили и жаловались (ну важно для наших людей, чтобы был логотип, что тут поделаешь!). Я позвонил владельцу фабрики: «Как же так?». На что он ответил: «Мы в Японии на это вообще внимания не обращаем». — «Но я хочу, чтобы логотипы не стирались». — «Тогда наносите их лазером». — «А что делать с этой партией?» — «Да что хотите». На всех последующих партиях мы стали заказывать лазерное нанесение. В другой раз от другой компании мы получили ножи, у которых ручки были сделаны из дерева, быстро усыхающего в нашем климате — уже на складе из них начали вылезать заклепки. Подобрали для этой модели другой материал, а бракованную партию «доработали» своими силами. Пришлось оборудовать мастерскую и нанять людей, но этот цех впоследствии превратился в сервис по заточке стальных и керамических ножей и стал важным звеном в бизнес-механизме Samura. Получилось, как в поговорке: все, что ни делается, — то к лучшему...
Три раза в год я бываю в Японии и встречаюсь со своими поставщиками. Вместе с ними я выпил не одну цистерну саке и съел не одну тонну сашими. Если ведешь бизнес с японцами, нужно много времени тратить на личное общение, потому что японцы — народ, падкий на церемонии и красивые жесты. С ними приятно находиться в компании, за столом можно о многом серьезно разговаривать, и эти личные отношения весьма существенно влияют на деловые. Пару раз я ездил с японцами в горы, где мы вместе отдыхали. Как-то раз — дело было в ноябре — после совместного ужина я искупался в реке Секи-Сити. И это произвело впечатление: ни один японец не решится лезть в холодную, всего 8 градусов, воду на ночь глядя. На следующий день об этом «инциденте» говорил весь Секи-Сити. Так компания Samura неожиданно получила мощную пиар-поддержку на «сарафанном радио».
И последнее, что очень важно: чтобы японцы верили тебе и шли навстречу, требуется репутация. Для этого нужно всего-навсего держать слово и уважать договоренности. С годами это превращается в настоящий капитал.
Записал Иван Просветов