Обладать и принадлежать: как бум NFT дал новую жизнь процессу продажи искусства
Коллекционирование цифрового искусства стало главным трендом года, а героями года — его покупатели, обладатели NFT-аватарок, представляющие разные сообщества в соцсетях.
Например, аватарки Cryptopunks созданы генератором персонажей американской студии программного обеспечения Larva Labs. Всего существует 10 000 персонажей Cryptopunks: мужчин, женщин, пришельцев, обезьян и зомби, с 2017 года суммарный объем продаж работ Larva Labs составил свыше $650 млн. Есть сообщество BAYC (Bored Ape Yacht Club), скучающих обезьян — их около 1000 разновидностей. Еще есть StrangeClan, в сообществе 5000 участников. Взрыв интереса к NFT-искусству хронологически совпал с введением в Европе и Америке антиотмывочного законодательства, требующего, в частности, обязательной проверки происхождения денег покупателей и продавцов искусства.
С начала 2021-го производить NFT-искусство начали ведущие современные художники и музеи, такие как Галерея Уффици и Государственный Эрмитаж. В первую неделю сентября Эрмитаж продал на онлайн-аукционе на платформе криптобиржи Binance пять NFT по мотивам работ Леонардо да Винчи, Джорджоне, Клода Моне, Винсента Ван Гога и Василия Кандинского, всего на $444 000. Например, за «Куст сирени» Ван Гога бились Anonymous_nab1, Big Eater, demon2304 и Sunny2good. Победил Anonymous, заплативший за его цифровую репродукцию, подписанную директором Эрмитажа Михаилом Пиотровским, $75 000.
Кто эти анонимы с NFT-аватарками, по каким критериям они ориентируются на рынке искусства, как связаны с предыдущим поколением коллекционеров, а главное, сколь всерьез они заинтересовались искусством и надолго ли — это вопросы, на которые ищут ответы аукционные дома, арт-дилеры и мировое музейное сообщество. Также нет ответа на вопрос, зачем блокчейн-компании Injective Protocol, купившей тиражную работу Бэнкси за $95 000 и токенизировавшей ее, понадобилось сжигать оригинал. Символично, что это был принт знаменитой работы под названием «Я не могу поверить, что вы, придурки, действительно покупаете это дерьмо» (I can’t believe you morons actually buy this shit).
По мнению Михаила Пиотровского, цифровизация в искусстве, возникновение NFT-произведений несет с собой принципиально новую оценку произведений искусства. До начала XX века главным критерием оценки работы считалось мастерство, школа, имя художника, важно было понимать, писал работу сам Рембрандт или это школа Рембрандта и сколько процентов руки мастера на полотне. С начала XX века главным критерием оценки стала идея произведения, концепт, такой как у «Черного квадрата» Малевича и у «Фонтана» Дюшана, где выраженная мысль важнее исполнения. «Блокчейн, новые технологии открыли третий этап, где уже не надо ни ремесла, ни действия. Самое главное — это обладание, — объяснил Михаил Пиотровский Forbes. — В чем смысл этих неразменных токенов? Блокчейн обеспечивает гарантию того, что владелец именно вы. Вам совершенно неважно, что репродукции этой картины окружают вас всюду и каждый может ее посмотреть. Но, видимо, важно само ощущение обладания, которое переходит в эстетическое качество. А за сколько это можно продать, не имеет большого значения».
Gargamel, основатель сообщества BAYC, рассказал на zoom-конференции Christie’s, что феномен обладания NFT во многом укоренен в культуре геймерства: «Предположим, вы потратили кучу времени, чтобы убить ораву монстров и заработать некий артефакт, который, по сути, является лишь набором пикселей. Если это онлайн-игра и вы добыли этот трофей вместе с друзьями, то он ценен для вас вдвойне. Разумеется, вы хотели бы перенести этот артефакт в реальность, чтобы похвастаться им. Этот знак отличия доказывает, что вы чего-то стоите, что вы получили его заслуженно, а не читерством. Этим сам принцип NFT кажется ужасно привлекательным».
По данным Reuters, в первой половине 2021-го объем продаж NFT на арт-рынке составил $1,3–2,5 млрд. Согласно Artprice, на долю NFT уже приходится треть всех онлайн-продаж. Парадоксально, но на рынке NFT преуспевают те же художники, что и на рынке материального искусства. Это акулы арт-бизнеса вроде Дэмиена Херста. Его первый дроп токенизированных работ из новой «пуантилистской» серии выпущен в июле, а уже к осени принес порядка четверти миллиона долларов.
Этот тренд соотносится и с российской практикой: наиболее заметную активность в связи с NFT демонстрируют не начинающие, а уже хорошо известные авторы, такие как Покрас Лампас, AES+F и дуэт PPSS (Павел Пепперштейн и Соня Стереостырски). Первый дроп Покраса Лампаса — проекция работы Transition на стену Чиркейской ГЭС в Дагестане — ушел за $28 700. NFT-видео из серии Panic Attack группы Pussy Riot на площадке Foundation.app продано за 100 эфириумов ($178 000). PPSS представили на платформе Rarible свою работу «Новый мир». Токен ушел за $15 000. В конце марта 2021 года свою первую продажу NFT сделала группа AES+F: токен c фрагментом Mushroom Field из видео Psychosis на аукционе на платформе SuperRare почти за $9000 купил коллекционер из Швейцарии. NFT с видео про Эмиля Галле выпустил музей «Собрание» Давида Якобашвили.
На рынке NFT случаются удивительные продажи. Например, обычный серый пиксель криптохудожника, работающего под псевдонимом Pak, ушел на аукционе Sotheby’s за $1,36 млн. По своей наглости жест может сравниться с бананом Маурицио Каттелана, который был куплен два года назад на Art Basel Miami Beach за $120 000, но разница в ценах обескураживает.
Если бум NFT-технологий демонстрирует тренд в сторону онлайна, то деятельность арт-ярмарок, которые только начали выходить из ковидной «спячки», напротив, свидетельствует о громком запросе на живое общение. Об этом не устает повторять руководство Art Basel — ярмарки, которая заслуженно считается главным барометром арт-рынка. В конце сентября она вернулась к жизни после вынужденного перерыва, который продолжался с лета позапрошлого года. Хотя участников было немногим меньше, чем в 2019 году (272 галереи из 33 стран мира), посетителей заметно поубавилось: за все дни работы ярмарки их было лишь 60 000. Организаторы признавали тот факт, что ярмарка стала менее светской, но находили в этом плюсы: зевак заменили настоящие покупатели, а общение коллекционеров с галеристами стало более эффективным.
По схожей схеме развивается молодая московская арт-ярмарка Da!Moscow галериста Владимира Овчаренко, владельца аукционного дома Vladey. Заявив о себе в пространстве Гостиного Двора осенью 2019 года, весной 2021-го ярмарка, которая теперь арт-шоу, переехала в фонд культуры «Екатерина», уменьшившись в объемах, но не в качестве продаж. Участники ярмарки отмечали, что на Da!Moscow приходят опытные зрители, профессионально ориентирующиеся в искусстве. Владимир Овчаренко говорит, что на фоне всплеска интереса к современному искусству цены растут как на молодых, так и на известных авторов. А молодые коллекционеры очень быстро учатся на своих ошибках. «Кто-то больше любит искусство, кто-то сам процесс коллекционирования, кто-то ставит на первое место инвестиционный потенциал», — рассказывает он.
В начале осени в Москве прошли еще две ярмарки современного искусства: blazar и Cosmoscow. Что касается blazar, специализирующейся на молодом искусстве, то с прошлого раза она заметно подросла: под крышей Музея Москвы собралось более 30 галерей и порядка 300 художников. В первый же день наторговали более чем на 2,5 млн рублей. Ярмарка выиграла от неожиданного переноса сроков и смены площадки Cosmoscow, «на разогреве» которой она должна была выступать. В итоге она стала вполне независимым и громким событием.
Cosmoscow за три дня посетило порядка 15 000 человек. Сменив Гостиный Двор на Манеж, ярмарка стала двухъярусной (участники минус первого этажа прозвали себя «детьми подземелья» и жаловались на слабый зрительский и покупательский интерес). Зато Cosmoscow отчиталась о рекордном количестве участников (82 галереи) и их беспрецедентно широкой географии. Самыми дорогими стали работы китайцев Мистера Дуддла и Чжан Хуаня, которые ушли со стенда Pearl Lam Galleries по $250 000 каждая. Самой дорогой работой российского автора — «Похищение» Ольги Тобрелутс, ее продала Pogodina Gallery за €45 000.
По оценке Владимира Овчаренко, в 2021 году объем рынка российского современного искусства составит €20 млн, из них €3,5 млн принесет его аукцион Vladey, а €1,5 млн — его галереи. По его мнению, пока на российский арт-рынок NFT-искусство не оказывает серьезного влияния. «Пока каких-то авангардных, удивительных произведений для себя я не увидел», — говорит арт-дилер. Он не исключает, что «в симбиозе художников из галерей, музеев и новых технологий может родиться что-то по-настоящему интересное и революционное».
Несмотря на разнонаправленность векторов NFT-волны и ярмарочного сезона, они во многом демонстрируют схожие тренды: и там и там делаются ставки на известные имена и самые громкие успехи фиксируются в верхнем ценовом сегменте. Многие участники Art Basel в этом году предлагали клиентам беспроигрышные имена, «голубые фишки» арт-рынка от Дэвида Хокни и Урса Фишера до Элис Нил, чья ретроспектива незадолго до этого прошла в Метрополитен-музее. В последнем исследовании арт-рынка, которое Art Basel традиционно проводит совместно с UBS, говорится о том, что по итогам первой половины 2021 года продажи больше всего выросли в ценовом сегменте от $1 млн, а выручка тех дилеров, которые торгуют искусством от $10 млн, увеличилась на 21%. И, наоборот, в сегменте, где сделки заключаются на суммы от $250 000 до $1 млн, наблюдается рост от 3%.