«По одному Навальному в каждую госкомпанию — и мы узнаем много интересного»

Алексей Навальный при поддержке Александра Лебедева и миноритариев вошел в совет директоров «Аэрофлота». Кандидатура известного борца за права акционеров получила 787 млн голосов, уставный капитал «Аэрофлота» составляет 1,1 млрд акций (учитывая условия кумулятивного голосования, 787 млн голосов Навальный  набрал из 12,1 млрд —  произведения числа голосующих акций и количества мест в совете — 11).

О необходимости нового качества корпоративного управления в госкомпаниях и спокойном отношении власти к оппозиционеру в руководстве авиаперевозчика основатель «РосПила» и владелец НРБ рассказали Forbes.

Алексей Навальный:

—  Насколько неожиданным для вас стало избрание в совет директоров «Аэрофлота»? Что собираетесь первым делом предпринять в новом статусе?

—  Избрание — вещь формальная, до собрания акционеров я уже мог понимать, сколько есть голосов, готовых меня поддержать. Номинировал мою кандидатуру Александр Лебедев, у него через НРБ есть примерно 14% голосов. Он заранее объявил, что поделит свой пакет между мной и Сергеем Алексашенко. Такой расклад, правда, гарантий избрания не давал, а лишь позволял предполагать, что я могу войти в совет.

Накануне стало известно, что прокси-эдвайзеры ISS и Glass Lewis (компании-консультанты, дающие рекомендации миноритарным акционерам по голосованию. — Forbes) признали меня независимым и призвали миноритариев голосовать за мою кандидатуру. ISS также рекомендовал Алексашенко и [члена совета директоров UBS Марлена] Манасова и «против» всех остальных, Glass Lewis призывал голосовать за меня и [директора программ школы «Сколково» Алексея] Германовича и против всех остальных.

—  Государство за вас не голосовало?

— Конечно, нет. Когда прокси-эдвайзеры признали меня независимым и разослали свои рекомендации инвестбанкам, стало ясно, что шанс на вхождение в совет повышается, но все равно он составлял примерно 80% в зависимости от явки акционеров на собрание. Такой был расклад на сегодняшнее утро. То есть никакой неожиданности не случилось, это вполне формализованный процесс, хотя я и понимал, что государство за меня голосовать не собирается.

Если честно, я не заметил у правления «Аэрофлота» особенного желания препятствовать моему избранию. Ситуации, при которой бы кто-то, к примеру, специально обзванивал акционеров и говорил «вот за него не голосуйте», не было.

—  Вы уже интересовались вопросами корпоративного управления в компании? Какие болевые точки есть у «Аэрофлота»?

—  Говорить конкретно про «Аэрофлот» пока не могу. У меня есть совершенно четкая программа взглядов на корпоративное управление, которую я изложил еще в 2010 году. Вещи, которые описаны в «Шести шагах», абсолютно применимы ко всем государственным компаниям, в том числе релевантны для «Аэрофлота».

Речь идет о комплексе мер: начиная от создания системы, при которой все сообщения о злоупотреблениях будут поступать в комитет по аудиту, а независимые директора в этом комитете — нести ответственность за проверку сигналов, и заканчивая прозрачной публикацией квазисекретных корпоративных документов, которые все акционеры и так должны получать в свое распоряжение, повышением роли комитета по назначениям и другими вопросами.

Все, о чем говорилось в 2010 году, актуально и сегодня. В реализации этих механизмов и повышении роли независимых директоров нуждается сам «Аэрофлот». Мы нуждаемся в корректировке странной российской системы, при которой якобы государство назначает независимых, а на практике — абсолютно зависимых людей, которых согласует по директиве, что вообще доводит ситуацию до абсурда.

«Аэрофлот» при этом не является какой-то особенно зловещей компанией — это не «Газпром» и не «Роснефть». Поэтому никакой войны в отношениях с менеджментом я не ожидаю. Мои ли предложения, или инициативы Алексашенко и других независимых директоров, надеюсь, не будут восприниматься в штыки.

—  Не рассматриваете свое избрание как своеобразный сигнал о перемене позиции государства: от обысков и вызовов на допросы к профессиональному диалогу?

— Конкретно в этом избрании я такого сигнала не вижу — в совет я попал благодаря голосам Лебедева и миноритариев. Государство просто не могло ничего сделать, чтобы воспрепятствовать моему появлению в совете. Можно было попробовать надавить на Лебедева, но это было бы уже чересчур, не говоря уж о попытках влияния на позицию иностранцев.

Дело в том, что сильную аллергию у власти вызывает скорее моя политическая деятельность. А инициативы в области корпоративного управления на уровне риторики в принципе всегда всеми поддерживались. Из текста, который я опубликовал в 2010 году, многие предложения позднее реализовал Дмитрий Медведев, в частности, вывод чиновников из советов директоров. И дело не в том, что это были сверхоригинальные и неповторимые инициативы, — напротив, речь шла о достаточно очевидных вещах. Так что в сфере борьбы за права миноритариев власть на словах мои предложения всегда поддерживала.

Александр Лебедев:

—  Как оцениваете вхождение сразу двух номинированных вами кандидатов в состав совета директоров «Аэрофлота», чего ждете от работы Алексея Навального и Сергея Алексашенко?

—  Могло сложиться и по-другому, но, слава Богу, прошли оба кандидата, которых мы хотели видеть в совете. Ожидаем от них обычного труда, о чем Навальный уже написал в своем блоге.

Работы в совете директоров компании с многомиллиардной выручкой тоже много, и проблем хватает. «Аэрофлот», безусловно, неплохо управляется по сравнению с нашими ТЭКовскими сырьевыми госгигантами. Но вопросов все равно масса.

Например, никто так и не рассмотрел практику, при которой из компании на протяжении примерно восьми лет уходили пролетные деньги (средства, которые государство взимает с иностранных авиакомпаний за пролет над территорией РФ. — Forbes) решением совета директоров, что совершенно незаконно. Эти деньги могут уходить только на нужды компании или в дивиденды в Минфин, а потом уже в Минтранс.

Не все понятно по авиапарку: почему все самолеты, например, работают на двигателях одного зарубежного производителя, какие условия контрактов на поставку российских «Сухих» (Sukhoi Superjet 100. — Forbes), что там с затратами, что там с бонусами, что с финансовым результатом, с капитализацией, с приватизацией, с «золотой акцией» и так далее.

Избрание Навального и Алексашенко должно повысить качество корпоративного управления, что в интересах всех акционеров, включая государство. И очень хорошо, что государство не комментировало отрицательно номинированные кандидатуры и не мешало им, хотя, владея контрольным пакетом, наверное, могло бы предпринять какие-то усилия в этом направлении. Интересно будет посмотреть на результаты голосования, понять, как Навального поддержали миноритарии.

— Работой своих директоров в предыдущем составе совета вы довольны?

— В принципе «Аэрофлот» в последние годы постоянно улучшал качество корпоративного управления. Неплохо поработал Алексашенко. В совете сильный председатель — Кирилл Андросов, очень квалифицированный человек.

— На вас давление в связи с выдвижением Алексея не оказывалось?

—  Я уже семь лет как акционер «Новой газеты», так что дополнительное давление оказать очень сложно. Но нет, никакого нажима я не чувствовал.

— Почему власть не стала настаивать на исключении Навального из числа кандидатов в совет?

—  Пока доказательств готовности к диалогу я не вижу, но сам факт избрания — это, безусловно, хорошо. Если бы у нас, условно, было бы по одному-двум Навальным в каждой госкомпании, мы бы узнали много чего интересного. И государство бы существенно повысило финансовый результат.  Я далек от мысли, что наше руководство спит и видит, чтобы в госсекторе процветала коррупция. Конечно же, нет.

Словом, это правильный шаг в правильном направлении — к нормальному инвестклимату, нормальным отношениям между государством, которое задает правила игры и защищает сирых и убогих, и частным сектором, который производит товары и услуги и платит налоги. Пора уходить от госконтор, которые строительство любой трубы оценивают в три раза дороже ее реальной стоимости.

—  Обострения конфликтов в других своих компаниях после проведения Навального в директора «Аэрофлота» не опасаетесь?

— У меня все и без того очень остро во всех моих бизнесах. Полгода продолжаются проверки в Национальном резервном банке, в авиакомпании, в сельскохозяйственных активах. Боюсь, такая ситуация постепенно станет обычной для всех честных российских бизнесменов, везде же есть чиновники, которые хотят кормиться от предпринимателей. Я их не кормлю, поэтому они меня и грызут чуть больше. Но я бы не увязывал это ни с чем, кроме общего характера отношений между бюрократией и бизнесом.

—  Деятельность Навального в Фонде борьбы с коррупцией продолжите поддерживать?

— Продолжу, но это разные вещи: как гражданин — поддерживаю фонд, как акционер — провожу Алексея в совет «Аэрофлота».