Почему миллиардер Григоришин ничего не продает из своей коллекции картин

В 2008 году бизнесмен Константин Григоришин (№70 в списке богатейших Forbes, состояние — $1,3 млрд) устроил ужин в своем особняке. Три десятка гостей — члены попечительского совета Музея Гуггенхайма, с которым Григоришин сотрудничает, и американские коллекционеры, ради этого прилетевшие в Москву. Музей регулярно организует такие закрытые ужины в домах коллекционеров из разных стран. Миллиардер с гордостью показывал гостям картины из личной коллекции. И ему действительно есть чем гордиться. На стенах дома развешаны три десятка работ, от проверенного временем Лукаса Кранаха Старшего до модного Роя Лихтенштейна.

Один из гостей узнал на стене работу русского конструктивиста Эля Лисицкого: «Она же всегда висела у моего друга в Палм-Бич!» Чуть позже он прислал Григоришину старую фотографию из дома друга — показать, как «Проун» смотрелся в интерьере. Бизнесмен тут же приметил Фернана Леже на камине американца и начал переговоры о покупке. «По цене не договорились. Но мы держим эту вещь на радаре. Нам нужен такой Леже», — говорит 46-летний бизнесмен в интервью Forbes.

На стены

Владелец группы «Энергетический стандарт», куда входят крупнейшие украинские производители оборудования для энергетики, первую картину купил еще в 1993 году. Его киевский знакомый Эдуард Дымшиц, куратор коллекции одного из украинских банков, предложил бизнесмену повесить на стену вместо календаря пейзаж Михаила Клодта. «Мне показалось, что это правильная мысль», — вспоминает Григоришин. Тем более что и цена вопроса была не критична — около $20 000. А сейчас в его коллекции 238 работ «холст-масло» и около 500 листов графики. Общая стоимость коллекции год назад оценивалась страховщиками Lloyd’s в $300 млн.

В отличие от Петра Авена, собирающего художников «Мира искусства» и «Бубнового валета», или Даши Жуковой, коллекционирующей только современное искусство, у Григоришина есть все. И старые мастера, и даже Айвазовский — «большой, красивый». Единственный объединяющий принцип — по всем направлениям в коллекции представлены только топовые имена. «Во всем должен быть перфекционизм. Если покупать, то лучшее», — говорит бизнесмен.

Его первым увлечением был авангард. Григоришин, все активы которого находятся на Украине, собрал, в частности, самую полную коллекцию киевского кубофутуриста Александра Богомазова. Один из теоретиков авангардного искусства, в Гражданскую разрисовывавший агитпоезда в Красной армии, в советское время был под запретом, но работы сохранила вдова. В 1966 году на волне хрущевской оттепели она смогла организовать выставку у Киеве, а следующая состоялась лишь в 1991 году. Одним из ее организаторов был тот самый искусствовед Дымшиц. Заинтересовавшись с его подачи творчеством Богомазова, Григоришин выяснил имена всех коллекционеров, у которых были работы художника, и постепенно выкупил то, что хотел: не только красочные холсты, но и около полусотни эскизов к картинам.

«По полноте наше собрание, наверное, можно сравнить только с музеем. Все из лучших работ есть, а цели докопаться до руды, собрать все, я перед собой никогда не ставил», — говорит Григоришин. Но тут же признается, что очень хотел бы иметь у себя еще и «Трамвай» — эта работа находится в собрании известного московского коллекционера Валерия Дудакова, который расставаться с ней не собирается. Григоришин лично с ним не общался, но уже не первый год закидывает удочку через посредников.

Искусство начала XX века Григоришин покупал, совершенно не думая о том, перспективное ли это вложение — помимо «Ирисов» Натальи Гончаровой, например, у него в собрании есть и ее ранние работы, доавангардного периода. Первые лет десять он собирал по принципу «повесить на стену», а единственным ориентиром было «чувство внутри». В 2003 году Григоришин вообще прекратил покупать искусство — несколько экспертов один за одним усомнились в подлинности некоторых работ из его коллекции. «Не денег было жалко, неприятно просто», — признается бизнесмен.

Экспертиза подлинности — нетривиальная задача. Вопросов нет, когда выкупаешь архив у родственников — как раз в 2003 году бизнесмен приобрел в Германии около 100 листов графики авангардистки Ольги Розановой, жены поэта Крученых, непосредственно у ее брата. Хорошо изучено и описано творчество таких художников, как Гончарова и Ларионов, которые, покидая Россию, сами вывезли все свои работы на Запад (именно поэтому под залог их работ западные банки охотно кредитуют коллекционеров). С большинством же имен история сложнее.

Неприятности случаются даже с ведущими аукционными домами. Однажды Григоришин купил на Sotheby’s работу Николая Пимоненко, а когда стал оформлять документы, оказалось, что ни Третьяковка, ни Институт Грабаря не берутся подтвердить авторство: нет экспертов конкретно по этому художнику. Судиться с аукционом за несколько десятков тысяч долларов бизнесмен не стал. Все это помогло Григоришину осознать, что для серьезной коллекции нужен профессиональный куратор.

Охота на картину

Последние восемь лет его коллекцией занимается на постоянной основе Ольга Ващилина. Познакомились случайно, когда вместе летели в Санкт-Петербург на день рождения общих знакомых. Поводом для разговора об искусстве и подлинности работ стал подарок имениннику — сюрреалистическая скульптура. Оказалось, что Ольга сама собирает современных художников. Предложение бизнесмена она обдумывала год и в итоге согласилась.

Первоочередная задача — проверить и подтвердить подлинность уже имевшихся в коллекции работ. «Провенанс, эксперты, технологическая экспертиза: рентген, химический анализ. Мы на 100% должны быть уверены», — говорит Ващилина. Несмотря на страстное желание иметь в коллекции Казимира Малевича, Григоришин вынужден был отказаться от одного из вариантов «Супрематической композиции» и других работ — не было уверенности в подлинности.

Все картины Григоришин держит в России и на Украине («Я же здесь живу, а не на Западе»). Доставка картин, купленных за рубежом, стоит дорого: специальный ящик, надзор от места покупки до аэропорта, вооруженная охрана и т. д. Такой сервис предоставляют аукционные дома, им за перевозку из США в Москву придется платить $40 000–50 000. Но если обратиться напрямую к подрядчикам — этим занимается куратор, то доставка обойдется минимум в пять раз дешевле.

Одна из главных задач куратора — искать работы, которые интересны коллекционеру. Григоришин, например, давно охотится за обнаженной натурой Амедео Модильяни — подарить жене Наталье. Сколько придется ждать — неизвестно, но куратор уже вовсю над этим работает. Всего Модильяни нарисовал 32 обнаженных. Из них, как удалось установить по каталогам разных выставок и из общения с коллекционерами и экспертами, в частных руках сегодня находится семнадцать. И только семь из потенциально доступных работ интересны Григоришину. Ольга по крупицам собирала информацию о каждом владельце: кто, из какой страны, с кем сотрудничает, не разводятся ли, что с финансами и т. д. Казалось, удача близка — одна из работ обнаружилась в коллекции арабского инвестиционного фонда, готового с ней расстаться. Но владелец запросил за своего Модильяни $70 млн, Григоришин взял отсрочку. А фонд тем временем продал работу через аукцион.

В коллекции есть «Портрет Пикассо» — небольшая работа на картоне. Недавняя удача — женский портрет, который удалось приобрести только потому, что богатая нью-йоркская семья, владевшая им с 1962 года, затеяла развод, но оба супруга так любили Модильяни, что не смогли его поделить.

Музейный экспонат

Когда коллекция была систематизирована, подлинность работ подтверждена солидными экспертами и их стали включать в каталоги-резоне (полные каталоги того или иного художника. — Forbes), к Григоришину стали обращаться крупнейшие музеи. Сейчас 60% его коллекции в течение года выезжает на международные выставки. «Это не для повышения стоимости — если хорошая работа с хорошим провенансом, то она даже дороже стоит, если пишут «нигде не выставлялась», не примелькалась», — говорит Григоришин.

На состоявшейся в 2006 году в ГМИИ им. Пушкина персональной выставке графики Василия Чекрыгина больше половины работ были из собрания Григоришина. Чекрыгин в молодости дружил с Давидом Бурлюком и Владимиром Маяковским (оформлял его первую книгу «Я»), но больше известен по группе «Маковец», главным идеологом которой был священник Павел Флоренский. В 1922 году художник погиб под колесами поезда, и его почти забыли. В собрании Григоришина более 200 его работ, в том числе нетипичная для него живопись. Все — из семьи, куплены у дочери и внучки художника.

В 2008 году в Русском музее прошла выставка работ Александра Богомазова из собрания Григоришина, в 2011 году — выставка Василия Ермилова в выставочном комплексе «Арсенал» в Киеве (одну из работ предоставил, кстати, из своей коллекции Виктор Пинчук, с которым Григоришин чаще общается по вопросам бизнеса или украинской политики). Летом этого года персональная выставка Ермилова прошла и в Москве — в Мультимедиа Арт Музее.

В сентябре вернулся домой с выставок в США и ГМИИ самый дорогой экспонат коллекции Григоришина — работа Хуана Миро. «Переживаю, конечно», — признается бизнесмен. Еще больше переживает его жена, когда на выставки просят работы из числа подаренных ей, — всегда подробно спрашивает, на какой срок, когда точно вернут, рассказывает Григоришин.

Но бизнесмен уверен, что сотрудничество с музеями, которые не всегда могут позволить себе покупку работ, как в частных коллекциях, — нужное дело. «Спящая» Тамары Лемпицкой из его коллекции и ее же «Дама в черном платье» из коллекции Александра Чистякова, участвовавшие в недавней выставке «Портреты коллекционеров» в ГМИИ, стали впервые показанными в России широкой публике работами этой культовой художницы ар-деко, это отмечают в самом музее.

«Григоришин — редкий у нас пример интернационального типа коллекционера, — говорит Марина Лошак, арт-директор «Манежа» и сооснователь галереи «Проун», соорганизатора выставок Ермилова. — Он открыт разным просветительским проектам и идеям, понимает, что искусство нужно поддерживать. И делает это не ради собственного пиара».

Такое поведение не типично для миллиардеров, собирающих искусство. Мало кто видел коллекцию грузинского миллиардера Бидзины Иванишвили (№153 в глобальном списке Forbes) или Романа Абрамовича (№9 в «Золотой сотне»). О коллекции Дмитрия Рыболовлева (№13 в «Золотой сотне») стало известно только из иска его жены при разводе. Ходят слухи, что в ней есть Ван Гог, Дега, Моне, Пикассо. Григоришин же открыт миру.

Он общается со многими мировыми галеристами, кураторами, коллекционерами. Например, директор ГМИИ, легендарная Ирина Антонова, бывала у Григоришина в гостях. Миллиардер говорит, что общение с людьми из мира искусства ему в удовольствие. «С бизнесом, особенно украинским, сложно общаться — разговоры о политике, деньгах и бизнесе быстро надоедают», — признается бизнесмен.

Что собирать

Отчасти с подачи Ольги, которая постоянно приносит ему книги и каталоги с новыми именами, Григоришин начал покупать современное искусство. С российскими галеристами общается, но покупать предпочитает на Западе — там уровень работ, по его мнению, гораздо выше.

Восемь лет назад приметил работу Роя Лихтенштейна «Голова» в одной из книг. Куратор отыскала ее в каталоге выставки американского галериста Ларри Гагосяна. Отправила запрос — можно ли узнать координаты частного владельца. Удивившись интересу из России, Гагосян помог. Теперь общаются постоянно — у Гагосяна Григоришин покупал, например, Фрэнсиса Бэкона, когда тот еще не был таким дорогим, как сейчас (рекорд установил Роман Абрамович, заплативший в 2008 году за его работу на Sotheby’s $86,3 млн).

Работу колумбийца Фернандо Ботеро, рисующего тучных людей, Григоришин сторговал лично — увидел ее на обложке одной из книг, сам позвонил художнику и даже получил скидку под аргумент «вас еще нет в России». «Есть много всего, что нравится в современном искусстве, но часто смущает цена, — говорит Григоришин. — У Гагосяна хорошие молодые художники. Из последнего, что видел, понравились абстракции Сэсили Браун, работы Клиффорда Стилла. Но он оказался таким дорогим, что я не рискнул».

Громкие имена современных звезд и аукционные рекорды на Григоришина не действуют — он по-прежнему ориентируется на собственные эмоции. «Я много видел Дэмиена Херста — ангары целые коллекционеры показывали. В Тейт Модерн недавно опять Херст был. Но я вообще ничего не чувствую, когда его вижу», — признается бизнесмен.

Несмотря на то что он увлекся западным искусством, интерес к русским и украинским художникам начала XX века за 20 лет не ослаб. Последнюю покупку Богомазова он совершил всего два года назад. Григоришин подчеркивает, что формирует коллекцию не как инвестор. «Мне есть куда инвестировать», — говорит миллиардер.

Он жестко разделяет бизнес и увлечение и говорит, что способен контролировать свою страсть к искусству: ни разу не было ситуации, когда он тратил бы деньги на искусство в ущерб бизнесу. Торгуясь на аукционе за «Вампира» Эдварда Мунка, Григоришин остановился в последний момент и не стал перебивать цену соперника — рекордные $38,2 млн. «Когда понимаешь, что платишь за работу больше всех в мире, это отрезвляет», — признается бизнесмен.

Зато, когда Григоришин считает цену разумной, денег не жалеет. В мае 2009 года он купил на аукционе Christie’s «Ночную рыбалку» Питера Дойге за $4,7 млн. «Никогда бы не смогли ее купить, если бы не кризис. Или не продавалась бы, или стоила бы раза в три дороже».

Сам он до сих пор не продал ни одной работы из коллекции. Те, которые сегодня кажутся более слабыми, просто не достает из хранилища. Несмотря на то что вкусы со временем меняются, говорит коллекционер, работ, которые совсем бы ему не нравились, в собрании нет.

Пожалуй, единственное, ради чего он готов был бы расстаться с частью коллекции, — работа Иеронима Босха. «С самого начала собирательства я ищу Босха. Но за 20 лет ни одного на рынке не было и еще лет 50 может не быть», — трезво рассуждает Григоришин. Зато среди полусотни работ старых мастеров в его собрании есть «Искушение святого Антония» Питера Брейгеля Старшего — специально для него дилер приобрел эту работу в босховском стиле в одной из лондонских галерей, зная, что клиенту понравится.

В списке других заветных желаний — Павел Филонов, который завещал все работы Эрмитажу и их нет на рынке, Поль Гоген («хороший таитянский Гоген бывает, но пока переговоры не увенчались успехом»), Казимир Малевич («чтобы закрыть блок символистов в коллекции») — всего около полусотни авторов или конкретных работ.

Список составлен на основе все тех же личных предпочтений и привязанностей. «Коллекция — это сильно персональное дело, собирать нужно самому. Если кому-то поручать, будет уже не ваше», — говорит Григоришин.