В ночь на 24 декабря бывший министр финансов Алексей Кудрин напечатал в «Коммерсанте» обращение к тем, кто на следующий день вышел митинговать на проспект Сахарова. «Создание площадки для открытой дискуссии между обществом и властью… — вот самый содержательный результат, к которому может прийти «Движение 10 декабря», — писал отставной министр. В субботу днем, когда его освистывали на митинге, стало ясно: площадка, которую он надеется создать, уже существует. И кто виноват, что она находится под открытым небом, в месте, выбранном московской мэрией.
Мы привыкли, что это у власти, как правило, есть единая позиция по любому вопросу, а общество расколото. Но в декабре все выглядит иначе: общество знает, чего хочет, а власть утратила единство. Резолюция митинга на проспекте Сахарова формулирует очень простые и четкие требования; куда проще. Отмена результатов прошедших выборов, отставка Чурова и наказание виновных в фальсификациях, освобождение политзаключенных. Собравшиеся на митинге, не сговариваясь заранее, довольно хорошо понимали, чего именно они требуют от власти, чем готовы и не готовы поступиться. Попытки уйти от темы (например, политизировать повестку) были встречены свистом.
Власть, напротив, не может выработать единой переговорной позиции. Каждый человек, выступающий, так или иначе, от ее имени, имеет собственную повестку. Председатель совета по правам человека при президенте Михаил Федотов говорит, что надо добиваться «невозможного» (перед митингом совет выразил недоверие Владимиру Чурову). Алексей Кудрин, имеющий больший вес во власти, тоже разделяет значительную часть требований толпы, но его настояние на «переговорах» указывает, что на выполнения всех требований митингующих власть не пойдет. Кроме того, хоть Кудрин и не скрывает, что общается со властью, никакого формального переговорного мандата у него нет.
Дмитрий Медведев и Владимир Путин тоже говорят вразнобой. Они не успели выступить по итогам субботнего митинга, но после предыдущего обещали ряд послаблений в избирательном законодательстве, существенно разойдясь в оценках природы протеста. Отставку Владимира Чурова или перевыборы парламента ни один из них даже не упомянул. Максимальный компромисс, на который они готовы, довольно сильно недотягивает до минимума, на который согласно «движение 10 декабря», — так, может быть, проблема не в отсутствии площадки для диалога?
На следующий день после митинга, вечером в воскресенье, был демонстративно осужден на 10 суток ареста Сергей Удальцов, в поддержку которого собравшиеся на проспекте Сахарова выступили самым явным образом. Он — главный политический заключенный 2011 года. Практически каждый его выход в общественное пространство заканчивается административным арестом, так что формально свободный человек провел в заключении месяцы — за один только год. Демонстративный приговор в отношении человека в критическом положении (Удальцов объявил в декабре сухую голодовку) — это прямой вызов обществу и саботаж переговоров.
Совсем недавно общество не говорило со властью, а власть вместо внятного обсуждения повестки научилась прибегать к использованию «сигналов» — поступков и слов, открытых для самых разнообразных интерпретаций. Теперь некоторая часть общества (не слишком большая, но единственная, которую власть готова признавать собеседником) решила сформулировать свои требования ясным образом. И вдруг оказалось, что проблема не в нарушенной коммуникации, проблема в том, что стороны разговора действительно разделяют разные ценности.
И у власти, и у общества хватает вполне реальных проблем. Например, как провести в жизнь резолюцию субботнего митинга. Либерализацией предвыборного законодательства должна заниматься нелегитимная, по мнению митингующих, Дума, а значит, надо придумывать, как она будет функционировать. (Кирилл Рогов полагает, что у шестого созыва парламента должна быть ограниченная легитимность — распространяющаяся только на вопросы реформы политической системы.) Административные дела арестованных представителей оппозиции должны пересматривать новые судьи. Проблем много, но они не имеют отношения к коммуникациям.
Чтобы диалог продолжался, на следующий митинг надо снова собрать несколько десятков тысяч человек. Никакая другая общность не будет восприниматься властью как достойный собеседник. И если для того, чтобы выпустить политзаключенных из тюрем и отменить результаты парламентских выборов, потребуется еще несколько выходов на проспект Сахарова — что ж, другой площадки для диалога просто нет.