«Образование не нужно, побеждает простота»: интервью экономиста Ирины Ясиной

Ирина Ясина — кандидат экономических наук, публицист. Начинала карьеру как журналист: работала в информагентстве «Интерфакс», газете «Московские новости», The Moscow Тimes, на радиостанции «Эхо Москвы». В 1997–1998 годах возглавляла департамент общественных связей Банка России. С 2001 по 2006 год работала директором благотворительных и просветительских проектов в общественной организации «Открытая Россия» (признана в России нежелательной). Возглавляла «Клуб региональной журналистики», созданный при поддержке Михаила Ходорковского (признан иноагентом). В 2008 году вошла в президентский совет по развитию гражданского общества и правам человека, вышла из него в 2011 году в знак протеста против фальсификации итогов выборов в Госдуму. Автор автобиографической повести «История болезни» и книги «Человек с человеческими возможностями».

Об изменениях в Высшей школе экономики

«Поначалу, когда еще папа вполне себе осознавал [что происходит], конечно, негативно [относился], но отчасти. Понимаете, он был всегда очень позитивен, он не верил, что зло победит. Он не мог себе вообще такого представить. Слава богу, последний год или два у него было притупленное сознание. Так у стариков часто бывает, они как будто включают щадящий механизм — вот это я не буду воспринимать. Он верил в то, что будет лучше, внутри себя не допускал возможность плохого исхода. Это его спасало. Если бы папа осознавал всю глубину этих варварских перемен [имеется в виду массовый уход преподавателей из ВШЭ – Forbes], ему было бы очень плохо». 

Почему взялись за образование?

«Гуманитарное образование постоянно плодит людей, ищущих смысл, людей размышляющих, людей с критическим мышлением. Я заметила где-то года с 2018-го, а может быть и раньше, что гуманитарное образование не нужно тем, кто при власти сейчас. И гуманитарные профессии — это профессии, плодящие, если так угодно сказать, оппозицию. Вспомните молодежные протесты 2019 года: там и выпускников, и студентов было полно. И когда закрывали журнал DOXA [студенческий журнал (сайт заблокирован в России), который был лишен статуса студенческой организации ВШЭ на фоне освещения протестов и уголовного преследования его редакторов – Forbes]. Это все гуманитарное образование. 

Образование не нужно. Понимаете, побеждает простота в самом примитивном смысле этого слова. Гуманитарное образование плодит сложных людей. А сложные люди обладают критическим мышлением. Поэтому подчищают, чтобы не иметь проблем с теми, кто поступает. Факультеты меняются, хороших педагогов по пальцам пересчитать, все уехали. Жалко детей, но я думаю, они справятся. 

Я сама училась в советской школе, в начале 1980-х на экономфаке МГУ. Ну, что, мы ржали, конечно, все над этой общественно-политической аттестацией, духарились, как могли, не верили в это. Ну, власти добьются, что и нынешнее студенчество не будет верить. Молодые люди — они такие, они чувствуют, во что можно верить, во что нет».

«Никаких иллюзий» 

«Я была без иллюзий с самого начала 2000-х годов. Я была журналистом, поэтому дело НТВ было сигналом [имеется в виду силовой захват телеканала НТВ, который произошел в апреле 2001 года вслед за переходом контроля к «Газпрому» – Forbes]. Второе, я работала в «Открытой России», которая была структурой ЮКОСовских акционеров, и Михаил Борисович Ходорковский был моим близким начальником. Поэтому никаких иллюзий. 

Более того, я не поддерживала ту часть команды экономистов, которых [Анатолий] Чубайс уговаривал, что Путин — это человек, который продолжит реформы и будет все делать хорошо. Не-не-не. Мама сказала: «КГБшника мы поддержать не можем». Папа первый раз голосовал за Путина, его Чубайс уговорил. Ну и много раз по этому поводу переживал и каялся. 

Закрытие НТВ — можно было сказать: сами виноваты. Каждый раз можно так сказать. С ЮКОСом можно сказать: сами виноваты. Но это не так. Потому что каждый раз это было насилие. Каждый раз судебный процесс ломали через колено. И это все было репетицией, конечно. Просто как в том старом выражении: сначала гоняли этих, потом гоняли этих, а потом уже некому стало за меня заступиться».

Уезжать из России или оставаться? 

«Папа не уехал бы никогда. Он был очень большим патриотом, настоящим патриотом чадаевского толка. Который видит все недостатки и хочет их исправлять. И меня он так воспитывал. Потому что те, кто кричат «я патриот», это, мягко говоря, надо проверить. А вот папа был удивительным человеком. 

Он же [был] министр экономики, но до этого он, будучи еще юношей, очень полюбил географию. Он мог назвать каждое предприятие на территории Советского Союза с объемом выпуска, с тем, какие железнодорожные пути ведут к этому городу или населенномуу пункту, как оттуда вывозится продукция. Вот от этого происходит настоящий патриотизм — когда ты понимаешь почву этой земли, понимаешь, где работают люди, кем они работают, какие возможности у них. Не быть патриотом, чувствуя, как живет страна, чем она дышит и чем она питается, невозможно. Я точно такая же. 

Что значит патриот? Патриот это тот, кто хочет изменить в лучшую сторону, хочет помочь избавиться от недостатков. Не называть недостатки — не значит быть патриотом. Поэтому даже разговоров не было [о том, чтобы уехать из России]. У меня было много возможностей уехать и в 90-е, и до того. Но нет, никогда не хотела. 

Потом, у меня был в 2000-х годах Клуб региональной журналистики [просветительский проект, который объединял более 3500 представителей региональных СМИ из 195 городов России – Forbes]. И вот когда ты знаешь, где находится город Сясьстрой и видишь человека, глаза, который приехал оттуда… Каждый Шадринск, каждая Добрянка, каждая Лысьва глядят на меня глазами людей. Я абсолютно уверена, что Россия — это люди. Я знаю, что эти люди там до сих пор живут. И девочки из города Сызрань мне пишут и спрашивают: «Ирина Евгеньевна, вы не уехали?» «Нет, не уехала». «Ну ладно, тогда легче жить». 

«90-е годы – это фундамент»

«Если бы не рыночные реформы, мы бы имели сейчас очень быстро снова дефицит. Стояли бы в очереди за каждым продуктом питания и так далее. Очень просто ругать [либеральные реформы], но нынешняя сопротивляемость и достаточно хорошее состояние экономики — это спасибо именно 90-м годам. Все это понимают. И, я думаю, Путин это понимает. Если бы он это не понимал, у нас давно бы во главе центрального банка был бы какой-нибудь патриот — в кавычках, конечно — а не рыночники. Он специально сохраняет эту команду, потому что понимает, что именно 90-е годы позволяют сегодня иметь тот фундамент, на котором все стоит. Я, честно говоря, боюсь себе вообразить, что было бы, если бы мы по-прежнему жили в командно-административной системе экономики, а не рыночной».

Об отъезде Чубайса из России

«Я думаю, что Анатолий Борисович многим рисковал бы, если бы остался здесь. Когда народу надо кинуть какой-нибудь куш, чтобы народ спокойнее был, Чубайс замечательная кандидатура для таких сакральных жертв. Я думаю, он прекрасно понимал, что он кандидат номер один на такие вещи. Я бы просто не сомневалась, что люди помнят — как раз люди из путинского электората, которые, скажем, старше 60 лет сейчас — что во всем виноват Чубайс. Это же крылатая фраза — как сейчас говорят мем — 90-х годов». 

«Придется закручивать не гайки, а карманы и пояса»

«Любое движение от тоталитаризма есть либерализация. Будет ли Россия долго идти по либеральному пути, я не уверена. Но движения «от» будут точно либеральными. Я думаю, что никто, кроме либеральных реформ не выведет страну из того тупика, в который она с упорством барана идет. Но то, что люди ждут больше социального государства, чем либерального, это тоже правда. Будет ли на это хватать денег, не уверена. Придется ли закручивать не гайки, а карманы и пояса? Увы, да. Но в этом виноваты не либеральные и никакие другие экономисты. В этом виноват только Путин с его фантазмами, так скажем, за которые мы платим все дороже и дороже. Назовите это движением к разумному порядку. Не употребляйте слово либерализм, которое не любят люди. Но это все равно движение к свободе». 

«У Пушкина были те же проблемы»

«Я стала очень много читать, это помогает ощутить себя куском русской истории, и от этого, правда, становится легче. Почитайте Пушкина – по большому счету, у него были очень похожие проблемы. Он жил в общем в тоталитарном государстве, тогда это просто называлось по-другому. По всему XIX веку вы найдете массу похожего. И та фраза, что в России все меняется за год и ничего за 200 лет, — тоже правда. И вот когда ты включаешь себя в канву русской истории, то понимаешь, что ты с этой задницей, в которой оказались все мы, в общем вполне вписываешься в русскую историю». 

Также в интервью Ирины Ясиной: о ее дружбе с Эльвирой Набиуллиной, чиновниках и журналистах, которые удивили, а также о том, нужна ли сейчас российская журналистика. Полную версию смотрите на канале Forbes в YouTube.