Многомиллиардные провалы, санкции и мошенники: что происходит с крипторынком

2022 год стал для криптовалютного рынка одним из самых тяжелых за все время существования — с ноября 2021-го, когда основные криптовалюты достигали своих пиковых высот, он потерял около $2 трлн капитализации. Курс биткоина, главной на сегодня криптовалюты, упал за прошедший год в три раза. Причин несколько. Например, на рынке произошел ряд скандалов — крах криптолендинговых платформ, обвал стейблкойна TerraUSD, банкротство одной из крупнейших в мире по объему торгов криптовалютных бирж FTX, обесценивание токена LUNA, потерявшего в течение месяца 99,7% стоимости. 2023 год продолжил тренд 2022-го. Что происходит с рынком криптовалют сегодня?

Никита Овчинник

Инвестор, бывший директор по партнерству 1inch Network, децентрализованной валютной биржи, основанной на блокчейне Ethereum  

«Рынок переживает непростые времена, но это здоровый цикл. Посмотрим на то, как двигалась капитализация биткоина — она росла до 300, падала вниз, потом росла до 1000, падала до 200, опять росла до 20 000, падала до 3000. Все эти колебания естественны и вызваны несколькими факторами. Во-первых, макроэкономическая ситуация в мире сложная, есть кризис энергоресурсов. А когда вся система вызывает опасения, люди хотят иметь что-то ликвидное, что-то твердое, например просто деньги. Поэтому профессиональные игроки хеджируют свои риски (открытие сделки на одном рынке для компенсации воздействия ценовых рисков равной, но противоположной позиции на другом рынке. — Forbes) и продают криптовалюту.

Во-вторых, случился ужасный крах LUNA и блокчейна Terra. У них были экономические изъяны в протоколе, слишком высокая доходность, и пользователи просто стали выводить деньги, а протоколу не хватало ликвидности, чтобы покрыть все. Это как если завтра все начнут забирать свои деньги из банка, он не сможет их все выдать, потому что он реинвестирует, дает кредиты и так далее. Однако это отличная возможность для того, чтобы меньше думать о стоимости криптоактивов и фокусироваться на создании чего-то нового, и возможность для реально крутых игроков с наличностью, у которых есть возможности покупать эти криптовалюты на текущих уровнях. Это все приведет к следующему взрывному циклу, но когда он будет, сказать сложно.

Государство в какой-то момент сможет ужиться с криптовалютой, вопрос в том, кто под кого будет подстраиваться. Но у государства особо нет выбора, потому что те страны, которые откроют двери для блокчейна, для криптоэнтузиастов, для стартапов из этой области, очень сильно выиграют, и мы уже видим, что многие страны это понимают. Вот, например, в Португалии наблюдается огромный приток блокчейн-компаний, растет потребление, покупаются дома, растет рынок недвижимости. США имеет, на мой субъективный взгляд, довольно мягкую и на данный момент адекватную позицию по вопросам проверки личности и ликвидности». 

Сергей Хитров

Основатель компании по листингу криптовых проектов Listing.Help, криптовалютного фонда Jats Capital и форума Blockchain Life — одного из крупнейших в мире в отрасли криптовалют и блокчейна

«Граждане нашей страны утюг выбирают дольше, чем криптовалюту, в которую инвестировать, и зачастую теряют деньги. В крипте самое важное — это анализ. Если вкладываться бездумно в то, что тебе нравится либо сейчас растет, риск очень велик. Надо анализировать причины роста, команду, токеномику, комьюнити, условия разблокировки, перспективы. Говоря о той же LUNA, на которой я тоже потерял деньги, мы поймем, что эти проблемы были заранее видны. Я просто не проанализировал то, что происходит, а поддался каким-то эмоциям. 

Надо анализировать циклы. Посмотрим на традиционные финансовые системы, там каждые плюс-минус 10 лет случаются какие-то кризисы, коррекция. То же самое и в крипте — очень многие люди, когда покупают криптовалюты на низких ценах, рано или поздно все равно фиксируют прибыль, перекладывают активы, и происходит коррекция. В крипте цикл в среднем занимает примерно четыре года, и надо понимать, что сейчас мы просто в медвежьем цикле (период, когда цена актива упала на 20% и более от недавних максимумов. — Forbes), вопрос только, когда он закончится. Рынок криптовалют — это рынок китов, крупных держателей и фондов, и они им заправляют, они им двигают, как хотят. 

В России все идет к легализации майнинга, вопрос в том, как это будут делать. Инвестиции в криптовалюту разрешили, то есть можно, получается, инвестировать, продавать, платить налоги, но налог достаточно большой — 13%. Я считаю, что это не совсем адекватно для начальной стадии. Опять же, говоря про законопроекты, мы постоянно пытаемся донести, что запрет на использование криптовалюты как платежного средства — это неправильная политика. В других странах это разрешено, и многие наши стартаперы, создающие крупные проекты, банально делают это не в России, потому что наше законодательство сейчас не позволяет нормально запустить какой-нибудь криптопроект, сделать сбор средств. Для того чтобы крипторынок в публичном поле в России рос, нужны другие законы. 

На крипторынке существуют бандитизм и мошенничество. Допустим, кто-то легализовал доход от криптовалюты — $5 млн. Эта информация есть в каких-то базовых структурах, эту базу где-то перехватили, где-то что-то слили, кто-то это увидел и передал в руки бандитам, которые с огромным удовольствием посмотрят, что у человека нет никакой службы безопасности и охраны, а всю информацию он носит с собой, в телефоне. Его поймали и перевели деньги, похитили. И таких случаев в России было очень много, в том числе у моих близких друзей.

Покупка крипты в телеграм-ботах — это тоже очень ненадежно. Я знаю очень много различных криптоботов, которые работают до определенной суммы. Когда ты покупаешь на $100-300, вроде бы все хорошо, все проходит, а как только дело касается каких-то крупных сумм, деньги отправляются в один конец. Есть скамеры (мошенники. — Forbes),  которые обещают доходность 10% в месяц, но я не понимаю, почему люди теряют деньги на одной пирамиде и несут во вторую, в третью, потом в четвертую, понимают, что они везде теряют, но все равно несут».  

Владислав Мартынов

Глава центра компетенции Ethereum Россия, основатель BlockGeeks

«Блокчейн в принципе в какой-то момент может сделать неактуальным наличие парламента или депутатов. Потому что мы с мобильного телефона можем оперативно голосовать за те или иные решения или делегировать что-то какому-то своему человеку. А вот от правительства, то есть органа, который реализует утвержденную гражданами стратегию, ты никуда не денешься. Поэтому, конечно, децентрализация может сделать работу правительства более эффективной. Например, если делать цифровую национальную валюту на основе блокчейна, можно поставить определенные характеристики, и каждый имитированный рубль будет, например, иметь целевое назначение. Вот у нас есть бюджет по направлениям — на образование, на медицину, — и цифровой рубль будет иметь целевую подкрашенную подсветку. Опять же объективность государственных тендеров—– выигрывать будет тот, кто реально предлагает лучшие условия и цену. В новой эпохе децентрализованного самоуправления не придется ждать, пока у депутата и парламентария, за которого ты проголосовал, закончится срок полномочий, если тебе не нравится то, что он делает. И тогда парламент будет работать по-другому.

Негативное влияние на криптовалюты оказало огромное количество крупных классических инвесторов, которые вошли на этот рынок. Они пока что не видят потенциал или им по барабану — они хотят заработать здесь и сейчас. Вливают кучу денег, манипулируют рынком. А когда чувствуют, что через недельку-две рынок пойдет вниз, сливают и зарабатывают деньги. Это называется «стригут хомяков», потому что теряет в основном розничный инвестор, а киты манипулируют, пользуясь тем, что рынок маленький. Из-за этого идет такая амплитуда раскачки, но она не такая сильная, как четыре года назад, когда была первая криптозима.

Регуляторы «наезжают» на централизованные биржи, создают ощущение, что это очень опасно, что это скам-пирамида, и не допускают, чтобы люди массово туда пришли, пугают их через СМИ. Таким образом, люди побаиваются. Если бы этого не было, у нас количество криптокошельков, а значит, и капитализация рынка увеличились раза в два-три. Это война регулятора старой финансовой системы с новой, и она будет обостряться. В конечном счете победит новая, но через что нам придется пройти, насколько жестко это будет — пока непонятно. 

Недавно была новость, что Дубай планирует запретить анонимные криптовалюты, и начался большой диалог — как же так, крипта всегда ценилась своей анонимностью, а теперь она идет в другую сторону. Но это не самое плохое, что может произойти с криптоотраслью. Хороший пример — FTX. Он как бы обанкротился, и эту историю освещали в западных СМИ, как нечто, что показывает несостоятельность блокчейна и криптоотрасли. А на самом деле это как раз подсвечивает порочность централизованной финансовой системы. Потому что FTX — это не блокчейн-проект, это централизованная финансовая организация, которая в нормальном мире называется инвестиционным брокером, потому что биржа никогда деньги клиентов у себя не держит, а брокер держит. И вот там появился мошенник, который забрал себе деньги клиентов. Такое невозможно в децентрализованных системах, потому что там есть смарт-контракт, есть прозрачность, есть протокол, который не позволил бы так сделать. Но в СМИ об этом никто не говорил, и создалось ощущение, что это очень опасная зона. И Binance, так же как и FTX, это тоже инвестиционный брокер, а не биржа, и сейчас они ведут себя очень похоже — объявили о выделении $1 млрд в фонд восстановления отрасли, при этом их критикуют за то, что у них, вероятно, как и у FTX, недостаточно резервов. 

Сегодня обсуждается и постоянно откладывается принятие закона о майнинге, но он теперь и не нужен. Потому что, кроме биткоина, все сети перейдут на proof-of-stake (доказательство доли владения, метод защиты в криптовалютах, не требующий для работы большого количества энергии, в отличие от метода proof-of-work, который используют для майнинга биткоинов. — Forbes). Закон по биржам надо было делать пять лет назад, потому что мы тогда финансовый капитал привлекли, а сейчас уже Дубай и другие юрисдикции подсуетились, в Россию сейчас вряд ли затащишь глобальных игроков. Сейчас надо создавать инфраструктуру для web 3.0 приложений. Сделайте так, чтобы большинство DAO (децентрализованная автономная организация — автономная система на основе блокчейна, которая управляется с помощью кода без вмешательства человека. — Forbes) приходили к вам и получали какой-то правовой статус. 

Грузия, кстати, хорошо сейчас делает. Они говорят: можете у нас в стране не быть, вообще не приезжать, регистрируйте у нас юрлицо по упрощенной форме через цифровые механизмы и вносите минимальный лицензионный платеж — и все, вот вам правовой статус, и занимайтесь, чем хотите, по всему миру.

Мы просто реагируем с задержкой в 7-8 лет и упускаем возможность». 

Анатолий Аксаков

Депутат Госдумы, глава комитета по финансовому рынку

«Я критично смотрю на рынок криптовалюты и считаю его игрушкой, которая несет большие риски. Есть же игромания — многие в казино играют, а есть больные люди, которые пытаются заработать на этом рынке. Поэтому, с моей точки зрения, надо дать возможность таким людям вложиться в эти инструменты, но при жестком регулировании по российскому законодательству, поскольку они все равно будут вкладывать свои средства, но уже за пределами нашего контроля и регулирования. Я-то считаю, что это криптомания.

Здесь риск, кроме болезни, еще и в том, что если валюта вдруг станет довольно мощным средством платежа и начнет заменять рубль во взаимоотношениях российского бизнеса не только с внешними партнерами, но и внутри, то, естественно, это подорвет нашу финансовую систему, и этот риск мы тоже должны учитывать.

Я считаю, что в следующем году у нас начнется прорыв. Нас санкциями просто стимулируют, подталкивают, чтобы эти активы были задействованы во взаимоотношениях со многими бизнесами в других странах. И некоторые используют, я так понимаю, обход санкций как раз с помощью криптоинструментов».  

Александр Лозбень

Глава представительства майнинг-пула ViaBTC в Европе и СНГ 

«На блокчейн-системах можно построить государственные институты, это на 100% устранит коррупцию. И, возможно, это и может быть той причиной, почему это будет оттягиваться, потому что коррупция не только у нас. Она везде: и в Америке, и в Европе. Она по-разному строится и прячется, но есть везде, где есть взаимоотношения между людьми. Когда только мы сможем верифицировать все адреса, то, конечно, мы увидим налоги, как они пошли, от того, как ты их получил, до производства ниточки для шнурка. И мы увидим всю цепочку, кто, где и как заработал. Естественно, это может не нравиться. 

Я считаю, что в будущем и банки будут жить, и криптовалюта будет жить. У каждого будет свой кусок в этом новом мире. То, что будут где-то островки с сильным принятием или непринятием этой технологии, тоже 100%. Криптовалюты — это социальный лифт. И, могу сказать по себе, что я на этом лифте неплохо прокатился. Во многом благодаря любопытству и личностным качествам, но во многом и благодаря везению. Я же понимаю, что мог также купить эту криптовалюту не в тот момент, и мы бы прокатились вниз, и не было бы ресурсов для какого-то бурного роста. В то же самое время биткоин мог вообще встать на заброшке технологического прогресса, и никто бы про него сейчас не вспоминал и не говорил, и таких историй в мире технологий просто гора. Те, кто обладал каким-то визионерством и рискованностью, даже не так давно могли инвестировать немного денег и получить по сегодняшним меркам вполне неплохой капитал. У пионеров, конечно, шанс задержаться на этом рынке намного выше, чем у тех, кто придет после. И, возможно, потом, через 10 лет, вход в крипту станет намного сложнее. 

Я из Беларуси, видел сумасшедшие инфляцию и деноминацию. Я понимаю, что неограниченная эмиссия — это проблема. Это то, что мы видели сейчас с долларом и что, возможно, ждет рубль. Но это то, что никогда не случится с биткоином. Потому что эмиссия биткоина ограничена — ровно 21 млн, их больше не будет никогда, может только стать меньше, потому что их теряют, крадут, владельцы гибнут. И даже, если исходить из какой-то банальной логики, биткоин в долгосрочной инвестиции — это точно выигрышный актив. Я чувствую, что рынок начинает разворачивается, что-то идет не так, и я хочу купить еще больше биткоина.

Сейчас все упало, стало очень сложно, потому что, с одной стороны, биткоин стал дешевле, с другой стороны, сложность сети в принципе растет, количество новых майнеров растет. И если говорить про электричество, то оно подорожало в мире в целом и в России в частности. Сейчас в моменте мы не очень хорошо себя чувствуем, потому что по отношению к инвестициям все проседает. Устройство для майнинга в цене сильно коррелирует со стоимостью биткоина, но в среднем надо понимать, что хорошее устройство окупается за полтора-два года.

Мелким майнерам вообще нет никакого смысла майнить, крупным тоже, потому что сейчас порог для какой-то более или менее стабильной работы, это несколько процентов от мировой сети. Сомневаюсь, что таких майнеров, которые могут себе позволить работать соло, очень много». 

Мария Аграновская

Партнер Московской коллегии адвокатов «ГРАД», руководитель практики «Финтех, блокчейн и криптовалюты»

«Цифровая валюта у нас по закону — довольно расплывчатое определение. В российском праве появилось понятие цифровых финансовых активов. Это денежные требования, или некие цифровые производные, или аналоги ценных бумаг. Это то, что появилось в 259-м законе (Федеральный закон «О цифровых финансовых активах, цифровой валюте и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации». — Forbes). Там же одновременно появилось определение цифровой валюты, но сказано только о запрете российским лицам, как юридическим, так и физическим, продавать свои товары и услуги за крипту. Я как адвокат не могу получить оплату в криптовалюте, но иностранные лица в России за крипту продавать могут. Такая вот забавная история. Сам по себе закон немножко мертворожденный получился, потому что без разъяснений, без подзаконных актов, без судебной практики, без позиции того же Минфина нельзя было никак нормально работать с этим. Вот сейчас будет, скорее всего, принят, как минимум вынесен на окончательные обсуждения законопроект, который касается оборота цифровой валюты: как можно ее на рубли менять или на валюту, как можно, например, карточкой заплатить. Есть рекомендации ФАТФ (Межправительственная комиссия по финансовому мониторингу), в которых есть рекомендации о регуляции этого рынка, потому что, если его не регулировать или все запрещать, появляется серый или черный рынок. Поэтому, конечно, я руками и ногами за регулирование». 

Вадим Крутов

Исполнительный директор Bitfury Group, занимающейся разработкой программного и аппаратного обеспечения для работы с блокчеином Bitcoin

«На заре крипторынка ходило много разговоров о том, что крипта — это деньги террористов, которые используются для какой-то незаконной активности. Разговоры эти появились из-за анонимности блокчейна. Но все это осталось далеко в начале 2010-х годов, со временем все, кто пытался нелегально использовать криптовалюты, поняли, что прозрачность криптовалют находится на принципиально ином уровне. Любая транзакция записана на блокчейне навсегда, ее можно откатить на сто шагов назад, чего никогда не сделаешь в банковской системе или тем более с наличным денежным обращением, и посмотреть, по каким кошелькам она проходила, засветились ли те или иные кошельки в каких-то нелегальных активностях. Например, взломали какую-то биржу, и по блокчейну видно, куда утекли деньги, токены или биткоины, видно, что они приземлились на определенный кошелек. И с этого момента этот кошелек в криптосообществе навсегда считается токсичным.

Майнинг из разряда Дикого Запада перешел в разряд вполне себе институционализированной индустрии. Это мощнейшие дата-центры, расположенные в локациях с привлекательной ценой электроэнергии, хороших по климату, управляемых монстрами и очень профессиональными людьми, которые раньше, например, работали в Google и Microsoft. То есть индустрия выросла на голову за последние два года. Теперь порядка 40 или даже 50% всего хешрейта, вычислительной мощности сети обработки данных, которая подтверждает транзакции, принадлежит вот этим серьезным институциональным игрокам».