Хирург-имплантолог Борис Бернацкий десять лет учился и работал в Израиле. За это время он перерос окружающие возможности и вернулся в Россию. Сегодня доктор Бернацкий руководит стоматологическим центром в госпитале ГК «Европейский медицинский центр» на ул. Щепкина. В интервью он рассказал нам, что общего у стоматологии с фри-дайвингом и кайт-серфингом, зачем стоматологу микроскоп и высшая математика, и почему даже стоматологи боятся стоматологов.
У меня не было выбора, я стоматолог в четвертом поколении. Мама - профессор на кафедре ортопедической стоматологии, отец - зубной техник, а по учебнику, который написал мой прадед, в институтах изучают челюстно-лицевую хирургию. Я был болезненным ребенком: то в садик не пошел, то в школу, и постоянно торчал у родителей на работе. А поскольку я хорошо рисовал и лепил, лет с шести мне давали моделировать зубы из воска. Я мечтал быть художником мультипликатором, но потом решил, что в стоматологии можно сочетать все, что мне нравится - и творчество, и медицину. На выпускном в школе нам раздали шарики с записками внутри, на которых были написаны разные профессии. Мне достался стоматолог.
В ординатуре я умудрился параллельно закончить две кафедры: хирургическую и ортопедическую стоматологию. Это двойной объем и знаний, и практической работы, никакой жизни кроме учебы у меня тогда не было. Самое смешное, что я даже не понимал, зачем я это делаю, но чувствовал, что когда-нибудь все пригодится. И действительно, понадобилось все - ни одно мое упражнение с воском в детстве, ни одно занятие в университете не прошло даром.
Уехав в Израиль, я узнал совсем другую стоматологию, другой подход к работе. Больше всего меня поразила степень ответственности перед пациентами. На первый год тебе дают временную лицензию, только если ты не совершаешь ошибок и благополучно работаешь, получаешь постоянное право на практику. Деятельность врача страхуется, и с каждой допущенной ошибкой сумма, которую ты платишь за профессиональную страховку, увеличивается. В России за качество лечения и по закону и по факту отвечает клиника, в Израиле перед пациентом ответственен сам врач, и за каждую ошибку он расплачивается большими деньгами и, главное, репутацией. В Израиле я впервые почувствовал, что за спиной не стоят родители, что меня никто не прикрывает. Это было невероятно приятное чувство - независимость.
Я работал с раннего утра и до позднего вечера, и отдыхал только по субботам. Меня интересовали самые сложные и редкие случаи, поэтому приходилось работать много, чтобы набрать практику. Параллельно трудился в четырех клиниках.
Мне всегда везло на людей. В первой же клинике, где я начинал, работали знаменитые профессора из Тель-Авивского университета - Цви Арци и Дебора Шварц-Арад. Уже получив израильский сертификат, проходил курсы по всему миру - в Америке, в Европе, в Тель-Авивском и Иерусалимском университетах у лучших врачей современности, например, я многому научился у доктора Мауро Фрадиани.
Через десять лет работы в Израиле я почувствовал, что научился всему, чему мог на тот момент, и вскоре оказалось, что мои знания и умения гораздо более востребованы в России, так что когда меня пригласили в Москву, я согласился.
В стоматологии уйма узких специальностей. Человек страдает от неправильного прикуса, теряет зубы, у него разрушается и костная ткань и слизистая десен, и все это лечат разные врачи. Эндодонт, хирург, ортодонт, ортопед - каждый делает что-то одно, но это командная работа, и каждый этап лечения должен быть безупречен, чтобы они складывались один за другим в единый качественный результат.
За последние пятнадцать лет я установил около двадцати тысяч имплантатов.
Сегодня в наших руках есть технологии, которые еще недавно было трудно представить. Манипуляции сегодня стали на порядок точнее. Для исправления прикуса мы используем математические методы, чтобы рассчитать движение зубов. Томографы помогают нам сделать 3D-снимки внутренней структуры челюсти. Есть 3D-принтеры, на которых можно напечатать целый прототип челюсти для имплантации. Мы используем микроскоп, чтобы лечить зубные каналы или шить слизистую, это дает потрясающие эстетические результаты, слизистая совсем по-другому заживает, не остается рубцов. Мы как будто работаем в будущем.
Стоматологи, которые занимаются микрохирургией, берут уроки у фри-дайверов. Когда ты шьешь под микроскопом, приходится задерживать дыхание, чтобы не было ни малейшего движения. Я знаю врачей, которые, как ловцы жемчуга, могут не дышать по восемь минут.
Кроме стоматологии у меня есть только одна страсть - кайт-серфинг. Раньше я непременно раз в три недели вырывался на море, чтобы побыть наедине с ветром и морем. Когда поднимаешься над волной, время исчезает так же, как в операционной. Это ни с чем не сравнить.
Сегодня мы делаем невероятные вещи. Допустим, человек теряет зуб и часть кости, так что имплантат даже некуда установить. Мы можем взять фрагмент кости с другой челюсти и пересадить туда, где не хватает, чтобы потом уже поставить в нее зубной имплантат. А там, откуда мы взяли донорский кусок кости, мы устанавливаем специальные мембраны с костнообразующими искусственными материалами, которые в течение полугода постепенно рассасываются и замещаются нарастающей костной тканью.
Мне доводилось работать в разных частных клиниках, но в итоге я выбрал GEMC, по многим причинам. Здесь не экономят на сложном оборудовании последнего поколения, в нашем распоряжении есть и микроскопы для микрохирургии, и специальные томографы, и полноценные операционные для имплантологии. Когда я заказываю оборудование, никто не задает лишних вопросов, все - от приема пациентов до управления компанией здесь организовано безупречно.
Даже стоматологи боятся стоматологов. Хотя мы умеем обезболивать так, как никогда прежде: перед уколом анестезии мы обрабатываем слизистую, чтобы даже укол человек не почувствовал. Мы можем избавлять от страха с помощью веселящего газа. Самых сложных пациентов мы лечим под общим наркозом, у нас тут целое реанимационное отделение есть для этого. Тем не менее, все пациенты во всем мире со страхом садятся в кресло к дантисту. Меня, когда я сам сажусь в зубоврачебное кресло, прошибает пот - это нормально.
Очень важно приводить ребенка к такому стоматологу, который его не напугает и все сделает правильно. Иначе страх остается на всю жизнь. В Америке, например, к хорошему стоматологу ходят всей семьей, приводят детей, потом внуков. У нас, к сожалению, мало таких врачей, и сложно заводить подобные семейные традиции.
Я недавно был на конференции в Италии, где побывал в гостях в семье виноделов, самому старшему из них 89 лет. Он не говорит по-английски, я не говорю по-итальянски, но я отлично понял, что он хотел мне сказать. Он научился делать вино от своего деда, и передал это знание детям и внукам. Нет ничего важнее семейной традиции. Меня завораживает сознание, что ремесло моего прадеда и деда теперь в моих руках. От этого у меня всегда мурашки по спине. Надеюсь, я смогу передать свое дело дальше.