Замедление китайской экономики является интересным экономическим парадоксом текущего времени. На любой бизнес-встрече кто-нибудь обязательно упомянет слово slowdown in China, и все согласно начинают кивать головами. Действительно, экономика Китая впервые за последние десятилетия растет меньше 7% в год.
У многих возникает ощущение диссонанса — как может быть кризис в экономике, растущей быстрее всех в мире? Более того, у имеющих математическое образование, неизбежно возникает вопрос: не является ли это снижение закономерным? Действительно, если дерево растет на метр в год, то в третий год оно вырастет на 50%. А в двадцатый — всего на 5%. При этом вряд ли кто-то скажет, что дерево переживает кризис. Тогда почему все об этом говорят?
Возможно, мы являемся свидетелями эффекта «человека с молотком». Уорен Баффет был одним из тех, кто сформулировал этот постулат, один из принципов неоэкономической психологии: «Человеку с молотком любая проблема кажется гвоздем».
За этой на первый взгляд комичной фразой стоит глубокий смысл, позволяющий пролить некоторый свет на происходящее сейчас вокруг темы кризиса в Китае.
Суть у этого принципа простая: однажды получив какой-нибудь инструмент или научившись чему-нибудь, мы склонны пытаться применять этот инструмент к любым проблемам и поводам, не задумываясь, насколько он является подходящим в каждом конкретном случае. Например, финансисты привыкли все измерять цифрами, и поэтому многое, что не может быть включено в финансовую модель, ими игнорируется.
Мы склонны считать, что то, чего мы не понимаем или не знаем, не существует. Поэтому, встретившись с новой проблемой, мы пытаемся применить к ней те знания и инструменты, которые у нас есть в наличии.
Возвращаясь к примеру с финансистом, часто в расчет не принимаются трудноизмеряемые аспекты — качество и человеческий фактор.
Особенность Китая состоит в том, что если применять к нему те же инструменты и стандарты, что и к остальному миру, результаты оказываются неожиданными. Практически все, кто проводили переговоры с китайской стороной, могут это подтвердить.
Это в равной степени касается и китайской экономики.
Многие параметры, стандартно используемые для измерения состояния западных экономик, будучи прямолинейно примененные к Китаю, дают искаженную картину.
Например, объем долга в экономике. По разным оценкам, он составляет порядка $28 трлн, или почти 300% от ВВП. В истории было множество прецедентов, когда экономики разрушались с намного меньшим уровнем закредитованности. В результате, возникло ожидание надвигающегося кредитного коллапса, схожего с американским кризисом 2008 года.
Однако, внимательный взгляд на структуру этого долга показывает, что очень значительная его часть является фактически кредитами, выданными государственными банками государственным же компаниям для строительства инфраструктуры. То есть государство выдало кредит государству.
Прибегая к бухгалтерским терминам, касса предприятия выдала строительному отделу этого предприятия денежные средства на строительство. Но оформила это как кредит. Если поменять ракурс и гипотетически консолидировать кассу и строительный отдел, то существенная часть долга взаимно сокращается, а в сухом остатке остается инфраструктура.
Другим примером прямолинейного применения инструментов западной экономики являются данные о снижающихся темпах роста промышленного производства. Действительно, в традиционных экономиках, движимых в основном полностью независимыми индивидуумами, снижение роста производства является признаком нисходящей стадии классического экономического цикла. Участие государства в значительной степени ограничивается печатанием денег и взиманием налогов. Оно непосредственно не вмешивается в структурирование и стратегическое планирование экономики — последняя развивается свободно.
В Китае же стратегическое планирование структуры экономики определяется государством. Китай фактически является большой компанией гибридного типа — стратегия разрабатывается сверху, в то время как экономическая деятельность движима стремлением к получению прибыли снизу.
Каждый раз, когда сверху начинается какие-либо форсированные изменения в структуре экономики, бизнес оказывается подвержен его влиянию.
Меняются бизнес-лидеры, цепочки поставщиков, требования к трудовым ресурсам. Исчезают целые индустрии. В результате неизбежно страдает статистика экономического роста: в декабре 2015 года рост промышленного производства составил всего 5,9% по сравнению с прошлым годом. Объем потребления вырос только на 11,1%. Это во много раз выше всех показателей остальных экономически значимых стран, но все равно ниже ожиданий аналитиков.
Мы оставим за скобками вопрос о том, много это или мало — 5,9% роста промышленного производства в год. Также можно проигнорировать то, что если бы Китай продолжал расти по 10% в год, то не далее чем через три десятилетия он занял бы более 75% мировой экономики.
Главное, что эти цифры не показывают самого важного. Если в обычных экономиках ухудшающиеся показатели свидетельствуют о начале экономического спада, то в китайской экономике они могут быть результатами целенаправленных изменений. Например, сейчас начинается активная стадия перехода от производства товаров с низкой дополнительной стоимостью к товарам с высокой стоимостью: от кроссовок и сувениров к автомобилям и самолетам. Из-за этого целый ряд старых производств, в первую очередь текстильной и металлургической промышленностей, принудительно закрываются. Это, безусловно, сказывается на показателях. Но аналитики выбирают путь наименьшего сопротивления и придерживаются привычных стандартов, игнорируя происходящие структурные изменения.
Как мы видели на примере долга и экономического роста, прямолинейное использование подходов и инструментов, разработанных для стандартных экономик, в анализе китайской экономики приводит к возникновению эффекта человека с молотком. Не исключено, что положение дел в Китае обстоит несколько лучше, чем многим это сейчас представляется.